Мятежник - Страница 6

На втором этаже все выглядело приличнее. В холле даже стоял огромный цветной телевизор десятилетней давности – со снятой задней крышкой и надписью: «Товарищи! Ручками не вертеть!» Лека добралась до двери с табличкой «Ординаторская» и заглянула внутрь.

Небольшое помещение было перегорожено шкафом, повернутым к Леке задней стороной и облепленным картинками из «Крокодила». Из-за перегородки высовывались две ноги в полосатых носках. На письменном столе стоял недопитый стакан кофе, в апельсин был воткнут большой хирургический нож для ампутаций. Лека деликатно кашлянула. Ноги тут же исчезли, и через некоторое время из-за шкафа выглянула голова.

– А? Чего? – На вид парню было лет двадцать пять, жидкая бородка не придавала ему солидности, наоборот, подчеркивала юный возраст. Русые волосы, голубые близорукие глаза, небольшой круглый носик.

«Санитар, что ли?»

– Извините. А Равиля Фахрутдиновича где можно найти?

– Это я.

– Ой. Здравствуйте. – В представлении Леки, татарин должен был иметь черные волосы и восточные глаза. – Я вот по поводу больного. Коробова.

– А, это вы, – засуетился доктор. – Меня предупредили, что вы должны приехать. Вы уж простите, не спал всю ночь. Больной, конечно, тяжелый...

– Как он там? Совсем плохо?

– Ну как вам сказать? – Врач замялся. – Вы – жена его? Как вас зовут?

– Лена. Не жена, правда. Но это все равно. Вы можете сказать мне всю правду.

– Да пока еще рано говорить о чем-то. Он жив, и это самое главное. И удивительное. По всем законам природы этого быть не должно. Огнестрельное ранение головы, сквозное пулевое ранение мозга. Вы не видели, как это случилось?

– Нет.

– Ему вставили пистолет в рот и выстрелили. Извините за откровенность: такой выстрел убивает наповал. У вашего же Демида – что-то неописуемое. Аномальные регенеративные способности.

– Что-что?

– Вот посмотрите сами. – Врач извлек из ящика стола какие-то рентгеновские снимки. – Ему компьютерную томографию сделали там, в городе. Вот это – снимки мозга. В нескольких срезах. Траектория пули прошла через стволовую часть мозга, ядро подкорки, мозжечок. По теории должна была произойти немедленная остановка дыхания, необратимые повреждения. Слыхали, наверное, такую фразу: «Нервные клетки не восстанавливаются»? В лучшем случае – атаксия. Полное расстройство двигательной функции.

– Значит, все? Надеяться больше не на что? – Лека закрыла глаза. «Боже, Боже, как жить после этого?»

– В том-то и дело, что не все! Вот сюда смотрите. – Равиль ткнул пальцем в какие-то серые разводы. – Видите? Нет пулевого канала!

– Вы думаете, я что-нибудь понимаю в этом?

– Ну ладно, объясню проще. Есть входное отверстие пули. Есть выходное – дефект кости. А в середине между ними – неповрежденная ткань! Как будто за то время, пока его везли в реанимацию, произошло полное восстановление серого и белого вещества мозга. Это и есть регенерация! Только у человека такой не бывает. Знаете, если у лягушки отрезать лапу, она через полгода отрастает снова. Но ведь человек – это не лягушка. И мозг – не лягушечья лапка! Вот ведь какие дела... – Парень озадаченно посмотрел на Леку.

– И что теперь?

– Боюсь даже загадывать. Конечно, больной сейчас крайне тяжелый. Ушиб мозга, отек мозжечка... В истории был зафиксирован случай, когда одному человеку железный прут пробил голову насквозь. И после этого он еще жил много лет. Правда, характер у него сильно переменился. В худшую сторону...

«Куда уж хуже? Только бы жив остался...»

– А где он сейчас находится?

– В палате. Вы не думайте, что у нас везде такой гадюшник в больнице. У него там все на уровне. Впрочем, сейчас сами увидите.

Они вышли из ординаторской и завернули за угол. Коридор здесь был перегорожен огромной металлической дверью с двумя круглыми окошечками-иллюминаторами. Пространство перед дверью занимал массивный дубовый стол. За ним, положив голову на руки, дремал человек. Он встрепенулся и уставился на Леку изучающим взглядом.

– Это Елена. – Доктор показал на Леку, и она кивнула. – Она к Демиду. Все нормально?

– Да ничего. Вроде бы никто пока не наезжает. – Парень поднялся из-за стола. Был он коротко стрижен, сложение имел близкое к квадратному. Полу его черного пиджака оттопыривала кобура внушительных размеров. – Привет, Лека! Опять вы с Динамитом шухер наводите? – Он развязно улыбнулся.

– Тебе платят – и сиди! – Лека отодвинула его плечом и прошла в дверь. Доктор пыхтел сзади.

Дверь в палату также была железной. В серое пуленепробиваемое стекло была впаяна мелкая металлическая сетка. Лека увидела Демида – он лежал, укрытый до пояса одеялом. Голова его, замотанная бинтами, напоминала белый футбольный мяч. Виднелись только нос и закрытые глаза, обведенные черными окружьями. К носу и шее Демида шли прозрачные трубочки, множество синих тонких проводков соединяли тело с аппаратурой, расставленной на полках. На соседней кровати дремал еще один охранник в камуфляжной форме – худощавый мужчина лет пятидесяти, совершенно седой. Равиль дотронулся до его плеча, и тот сел, хмуро оглядываясь. Потом молча вышел из палаты.

– Система мониторинга, – объяснил Равиль. Он ткнул пальцем в экран. – Вот это сердце его так бьется, а это – энцефалограмма. Ну и прочие параметры. Если что не так – сразу придет сигнал. Электронная дозировка инфузии растворов. Все – самое новейшее! – Он с любовью похлопал по серой коробке монитора.

– А Демид-то как? – Лека боялась дышать – вдруг что-нибудь может повредить ее драгоценному Деме, спеленутому, как египетская мумия.

– Да пока ничего. Теперь ему нужно только время для восстановления. Я думаю, несколько дней он будет пребывать в состоянии близком к коме. А может быть, и несколько недель... Операция, к счастью, не требуется, но насколько изменена функция мозга, выяснится лишь со временем. Все, что сейчас ему необходимо, он получает.

– Равиль... Ничего, если я так буду тебя называть? А ты давно работаешь врачом?

– Понимаю... – Равиль усмехнулся, – Боишься, что не справлюсь я с твоим Демидом? Ожидала увидеть старого опытного врача, а оказалось, какой-то молодой человек, чуть ли не студент? Не волнуйся. Хирургом я работаю пять лет, и за это время столько повидал, что иному за пятьдесят не привалит. Вот и в Москву меня звали не раз. Говорят: «Что ты прозябаешь в этой дыре с твоими-то руками и головой?» А что мне Москва? Я в Италию могу мотаться хоть три раза в год за те деньги, которые здесь получаю. «БМВ» уже второй сменил. Пока такие люди, как твой Коробов, стреляют друг другу в голову, я без хлеба не останусь. Извини.