Мятежная - Страница 4

– Мы с радостью примем вас здесь, если вы сможете соблюдать правила, – заключает она. – Таков вердикт.

Я вспоминаю о спрятанном под матрасом пистолете, моих напряженных отношениях с Питером, Тобиасом, Маркусом, и у меня пересыхает во рту. Я не слишком хорошо умею избегать конфликтов.

– Мы тут не задержимся, – еле слышно говорю я Тобиасу.

Мгновение назад он улыбался, но теперь хмурится, и уголки его губ опущены.

– Точно.

Вечером я возвращаюсь к себе в комнату и первым делом проверяю, на месте ли пистолет. Едва мои пальцы касаются спускового крючка, горло сдавливает, словно при аллергической реакции. Резко вынув руку из-под матраса, я встаю на колени у кровати и судорожно дышу пару минут.

Что с тобой? Давай, соберись.

Вот оно, это странное ощущение. Я сплетаю различные части себя в единое целое, будто шнурки завязываю. Часть меня задыхается, но другая чувствует силу.

Краем глаза я улавливаю какое-то движение и смотрю в окно, выходящее в яблоневый сад. Джоанна Рейес и Маркус Итон прохаживаются рядом, останавливаясь у кустов мяты, чтобы сорвать листья. Я выскакиваю из комнаты прежде, чем осознаю, зачем захотела следить за ними.

Бегом пробегаю через все здание, чтобы ничего не упустить. Как только я выскакиваю наружу, начинаю двигаться осторожнее. Обхожу теплицу с противоположной стороны – Джоанна и Маркус как раз скрываются за рядом деревьев. Я крадусь на полусогнутых ногах вдоль соседней рощицы, надеясь, что ветви спрячут меня от посторонних глаз.

– …очень удивилась времени нанесения удара, – говорит Джоанна. – Джанин просто завершила подготовку и стала действовать или какой-нибудь инцидент заставил ее спешить?

Я вижу лицо Маркуса, поверх раздвоенного ствола яблони.

– Хм, – только и произносит он, поджимая губы.

– Полагаю, мы никогда не разгадаем это, – произносит Джоанна, поднимая бровь, не рассеченную шрамом. – Так ведь?

– Возможно.

Джоанна кладет руку ему на плечо и разворачивается к нему всем корпусом. Я каменею, боясь, что она меня заметит, но Рейес глядит только на Маркуса. Я сажусь на корточки и подбираюсь поближе к одному из самых крупных деревьев.

– Но ты знаешь, – говорит она. – Ты в курсе, почему она напала. Я, конечно, уже давно не правдолюб, но чувствую, когда от меня скрывают правду.

– Любопытство эгоистично, Джоанна.

Будь я на ее месте, я бы закатила Маркусу пощечину за такое замечание.

– Моя фракция полагается на меня в плане советов, и если тебе известна столь важная информация, необходимо поделиться со мной и с другими, – доброжелательно продолжает она. – Думаю, ты это прекрасно понимаешь, Маркус.

– Здесь действительно кое-что есть. Давным-давно фракции Альтруизма доверили очень деликатную информацию, – решается Маркус. – Джанин атаковала нас и выкрала ее. Если я не позабочусь, она уничтожит эти данные. Больше я не могу сказать тебе ни слова.

– Но ведь точно…

– Нет, – перебивает Маркус. – Информация гораздо важнее, чем ты можешь себе представить. Большинство лидеров города рискнули своими жизнями, чтобы уберечь ее от Джанин, и я не буду идти на поводу у твоего любопытства.

Джоанна молчит несколько секунд. Стемнело, и я едва вижу собственные руки. Воздух наполнен запахом земли и переспелых яблок, я стараюсь почти не дышать.

– Когда я последний раз доверил эти сведения представителю фракции, всех моих друзей убили, – повторяет Маркус. – Теперь я никому не верю.

Я не могу удержаться и выглядываю из-за дерева. Они слишком заняты разговором и не замечают меня. Оба стоят рядом, не касаясь друг друга. Еще никогда я не видела Маркуса таким уставшим, а Джоанну – настолько недовольной. Но затем ее лицо делается мягче, и она снова ласково касается руки Маркуса.

– Чтобы обрести мир, мы должны обрести доверие, – кивает она. – Я надеюсь, ты передумаешь. Помни, Маркус, я всегда была твоим другом, даже когда с тобой практически никто не разговаривал.

Она наклоняется, целует его в щеку и молча направляется в глубь сада. Шокированный, Маркус застывает на месте, затем он идет в другую сторону, к домам.

Откровения последнего получаса бурлят в моей голове. Я думала, Джанин напала на альтруистов, чтобы захватить власть, но, оказывается, все наоборот. Ей требовалась секретная информация.

И вдруг чехарда в сознании прекращается. Я вспоминаю слова Маркуса. Большинство лидеров города рискнули своими жизнями. Был ли среди них мой отец?

Я должна выяснить, что было настолько важным для альтруистов, если они могли пожертвовать жизнью ради этого, а эрудиты – убить.

Я не стучусь в дверь комнаты Тобиаса, а сначала просто прислушиваюсь.

– Нет, не так, – смеется Тобиас.

– В каком смысле? Я идеально подражал тебе.

Второй голос принадлежит Калебу.

– Не получилось.

– Давай повторим.

Я толкаю дверь в тот момент, когда Тобиас, усевшийся прямо на полу, кидает в противоположную стену небольшой нож для масла. Он втыкается по самую рукоятку в кусок сыра, который они водрузили на шкаф. Калеб изумленно глядит сначала на мишень, а потом на меня.

– Еще скажи, он избранный среди лихачей, – фыркает Калеб. – Ты тоже так можешь?

Он выглядит лучше, чем вчера. Глаза не красные, в них появились привычные искорки любопытства. Мир снова занимает его. Каштановые волосы спутаны, а пуговицы на рубашке вдеты не в свои петли. Но в такой неряшливости – очарование Калеба. Складывается впечатление, что большую часть времени он вообще не задумывается о своем внешнем виде.

– Правой рукой, – подтверждаю я. – Хотя, ты прав. Четыре наверняка избранный среди лихачей. Можно спросить, зачем вы нож в сыр кидаете?

Тобиас впивается в меня взглядом на слове «Четыре». Калеб не знает, что прозвище – главный показатель превосходства этого парня над остальными.

– Калеб пришел кое-что обсудить, – заявляет Тобиас, откидываясь к стене, но продолжая смотреть на меня. – А кидать нож само собой получилось.

– Как обычно, – улыбаюсь я.

Тобиас выглядит расслабленным, с запрокинутой головой, и рукой, лежащей на колене. Мы не отводим глаз друг от друга. Калеб прокашливается.

– Ну, в общем, мне пора, – бормочет он. – Я, между прочим, читаю книгу про систему очистки воды. Парень, который мне ее дал, решил, что я чокнутый. Это обычное руководство по ремонту, но читается взахлеб.

Он умолкает.

– Извините. Думаю, вы меня тоже чокнутым считаете, – добавляет он.

– Вовсе нет, – изображая искреннее удивление, отвечает Тобиас. – Трис, тебе стоит последовать его примеру. Тебе точно понравится.

– Могу дать, – радуется Калеб.

– В другой раз, – говорю я. Когда он выходит из комнаты, я выразительно гляжу на Тобиаса.

– Спасибо тебе большое, – произношу я. – Теперь он мне все уши прожужжит о фильтрации воды. Но, к счастью, у него бывают темы и похуже.

– О! А какие? – спрашивает Тобиас. – Гидропоника?

– Гидро– что?

– Один из способов, как они тут растения выращивают. Вряд ли тебя заинтересует.

– Ты прав, – соглашаюсь я. – Так зачем он к тебе зашел?

– Он хотел поговорить о тебе, – поясняет Тобиас. – Я полагал, он будет играть роль заботливого старшего брата, и не ошибся. «Не путайся с моей сестрой» и все такое.

Он встает.

– И что дальше?

Тобиас подходит ко мне.

– Я сказал, как мы познакомились. Вот и зашла речь о метании ножей, – отвечает он. – И я ему сообщил, что вовсе не путаюсь.

Он обнимает меня за бедра и слегка прижимает к двери. Меня охватывает теплая волна. Его губы находят мои.

Я забываю, зачем я сюда пришла.

И мне наплевать.

Я обхватываю его здоровой рукой и прижимаю к себе. Пальцами нащупываю край его футболки, запускаю их под ткань и кладу руку на ягодицы. Какой он сильный.

Он снова целует меня, уже настойчивее, и стискивает мою талию. Наши тела и дыхание сливаются в нечто нераздельное.