Мы здесь, чтобы победить: семь историй о лидерстве в бизнесе и спорте - Страница 13

В горы я впервые сходил, когда мне было восемнадцать. Сначала, как и положено, пережил период эйфории. Пару лет был уверен, что мужчина, который не ходит в горы, – вообще не мужчина. Но это быстро прошло.

Однажды в школе инструкторов мы сдавали выпускные экзамены. Председатель комиссии Николай Николаевич Голубев не стал меня пытать по билетам.

– Я в курсе, что ты и так все знаешь. Лучше ответь мне на вопрос: с чего следует начинать занятие?

– Ну, наверное, нужно познакомиться с людьми, найти подход к каждому человеку…

– Ерунда все это! Надо просто построить всех и скомандовать: «Р-равняйсь! Смир-рно!»

Я с тех пор часто вспоминаю этот урок и убеждаюсь, что большинство из нас действительно ждут именно такой команды. Процентов девяносто людей на планете ведомые, независимо от того, чем они занимаются – мытьем полов, разработкой нанотехнологий или переводом с санскрита. Более того, им нравится быть ведомыми, хотя они ни за что себе в этом не признаются. Такая жизнь более проста и менее энергозатратна.

Когда я начал ходить в горы в качестве руководителя команды, альпинизм уже лишился государственной поддержки. Дисциплина ослабла, стало больше дурной самодеятельности. Я начал сталкиваться с подлостью, глупостью, трусостью – оказалось, что в горах этого добра тоже хватает. Причем не только у других, но и у тебя самого. Только там, наверху, всё это не спрячешь – ты весь на виду. Нужно как-то научиться мириться с чужими слабостями и избавляться от своих. Последнее – особенно трудно. Есть люди, которые на этом этапе уходят из альпинизма, но куда уходить? Внизу ведь все то же самое.

Владимир Семенович, конечно, гений, но в своем горном цикле он все-таки перебрал с пафосом. Такие песни хорошо петь на дружеской кухне, а во время настоящего восхождения их лучше из головы выкинуть.

Высоцкий ввел в оборот очень неправильный романтический штамп – «покорить гору». Наслушавшись его песен, в альпинизм ринулось много людей, которым лучше было бы заняться чем-нибудь другим. Настоящие горы такого завоевательского отношения не прощают. Что значит «покорить»? Это девушек покоряют. А когда человек идет на вершину, он покоряет прежде всего себя самого. Ты пришел и ушел, а эти хребты до тебя стояли миллионы лет и после тебя еще столько же простоят. Посмотрите список погибших на любой вершине мира. Там полно людей, которые ее «покоряли» уже второй или третий раз. И что?

Вот прямо этим летом на пике Ленина погиб один мой знакомый, опытный альпинист. Трагедия случилась на голом месте. Четверо человек переходили через рядовую трещину и пренебрегли простейшим правилом. Нужно было растянуться по веревке, чтобы в случае чьего-нибудь падения стать якорем и его удержать. Они этого не сделали, трещина им показалась слишком узкой. Трое перешли, а четвертый провалился и за собой всех утащил. Но даже это еще не привело бы к трагедии, если бы все были в касках – ведь трещина была неглубокая. Этим правилом тоже пренебрегли. В результате трое живы, а Костик погиб – ударился головой о выступ. Нелепая смерть.

Как говорит Норгей Тенсинг, первый человек, побывавший на Эвересте, – к горе нужно относиться с благоговением. Каждое восхождение уникально, даже если ты поднимаешься десятый раз по знакомому маршруту. И вообще, высшая точка – это только полпути. «Весь мир на ладони, ты счастлив и нем» – это тоже романтика для новичков. Опытные альпинисты не откупоривают на вершине шампанское. Вершина – лишь поворотная точка, после которой начинается новая работа – спуск. Работа, кстати, гораздо более тяжелая, чем подъем. Большинство травм и трагедий происходит именно на обратном пути.

Хладнокровие по отношению к вершине и даже способность, если потребуется, вовремя отступить – показатель зрелости альпиниста. Например, знаменитый итальянец Райнхольд Месснер ставит себе в заслугу не то, что он сходил на все восьмитысячники мира (их четырнадцать, между прочим), а то, что он одиннадцать раз возвращался вниз, не дойдя до вершины.

Лично я первый раз принял решение повернуть назад в 1988 году. Это была гора Башха-ауз на Кавказе. Мы сбились с маршрута, погода испортилась, начался дождь, люди стали замерзать, идти дальше было можно, но слишком рискованно. Когда вернулись в лагерь, я боялся показаться на глаза выпускающему, было ужасно стыдно. Сдал ему документы, а он мне в ответ: «Молодцы, что вернулись. Вот если бы вы сходили на эту гору, я бы вам ее не засчитал». – «Почему?!» – «А потому что это значило бы, что у вас нет мозгов!»

Аляска, гора Мак-Кинли, 6194 метра. Холодная, большая, опасная. Несмотря на сравнительно небольшую высоту, у нее стойкая репутация самой скверной горы в мире. Сходить на Мак-Кинли не намного легче, чем на Эверест. С точки зрения воздействия на организм географическая широта Крайнего Севера добавляет ей роста километра на полтора. Плюс адские погодные условия: сила ветра порой измеряется в трехзначных цифрах – 100, 120 метров в секунду. А если во время восхождения температура не опустилась ниже –35, считайте, что вам невероятно повезло.

Статистика восхождений на Мак-Кинли проста и неумолима: каждый пятый восходитель с этой горы не возвращается. 2 процента погибают от срывов, 7 процентов от болезней, 91 процент – в результате плохой погоды. И это с учетом того, что большинство людей идут по самому простому пути, а есть еще и более сложные маршруты. По одному из них мы совершали восхождение с моим другом Юрием Сойфером в 1998 году. Нам оставалось до вершины двести метров высоты – ровное поле, всего ничего. Погода с самого начала была отвратительной, но под конец стала просто невыносимой: дикий холод, ураганный ветер, видимость минимальная. Емкости с водой были спрятаны у нас под одеждой на груди, но даже там они замерзли, вода превратилась в лед и разорвала фляги. Мы повернули назад.

Правда, через год вернулись и все-таки сходили на эту гору, причем по еще более сложному маршруту. Сейчас у меня уже с десяток возвратов. От одного только Эвереста я отворачивал дважды. Почему? Потому что хороший альпинист – живой альпинист. Я бы еще добавил: живой и старый альпинист.

Есть такой великий человек – Владимир Шатаев, выдающийся восходитель и автор культовой книги «Категория трудности». В ней он называет альпинизм «искусством человеческого поведения». Пожалуй, из всех определений это – самое точное.

Принято считать, что настоящий поэт, художник, музыкант расплачивается за свое искусство жизнью. Возможно, не сразу, но в конечном счете всегда. А теперь представьте себе такую художественную реальность, в которой эта расплата происходила бы мгновенно. Один неверный штрих на холсте – и художник падает замертво. Одно неточное слово – и неминуемая смерть. Эта фантастическая реальность максимально близка к тому, что происходит с человеком в горах.

Альпинизм – это полигон для испытаний оптимальных форм человеческих взаимоотношений. Горы отвечают на все вопросы гораздо быстрей и убедительней. Они выявляют наиболее жизнеспособные нормы морали и нравственности. Каждое удачное восхождение – еще одно доказательство теоремы о том, что наиболее выгодный принцип общежития – это гуманизм. Вообще, это очень интересная тема – что происходит с человеком в горах, как там развивается его личность.

Есть еще один романтический штамп: «Горы затягивают». Это большое преувеличение. По статистике, две трети людей, сходивших в горы в первый раз, больше туда не возвращаются. Еще половина от оставшихся отсеивается после второго раза. То есть всерьез в альпинизме остается лишь процентов десять-пятнадцать из тех, кто туда приходит.