Мы вращаем Землю! Остановившие Зло - Страница 16

Павел перевел взгляд на пленных. Они стояли, ничем не напоминая сейчас тех лихих вояк, которые покорили Европу и дошли до Москвы, сметая все на своем пути. Люди – две руки, две ноги, голова. Люди, самые обычные люди, у которых тоже есть где-то жены и дети. Люди, которым очень не хочется умирать, но которым почему-то нравится убивать других людей – чужих женщин и детей, не способных себя защитить. Эти самые обычные люди переступили грань, отделяющую людей от нелюдей, и лишили себя ореола достойного врага, заслуживающего уважения. Они сами исключили себя из мира людей – точно так же, как сделали это когда-то тевтонские псы-рыцари, подцеплявшие копьями славянских детей и швырявшие их в пламя горящих изб, – и перешли в мир сумрачной нелюди, с которой люди не уживались никогда. «Что же это за сила такая дьявольская погнала этих людей на нас и превратила их в нелюдь? – подумал Дементьев, чувствуя, что дай он волю своим батарейцам, не понадобится и веревка: его бойцы порвут пленных на части голыми руками. – И сколько еще потребуется пролить русской крови, чтобы смыть эту нечистую силу с нашей земли?»

Казни он не дождался – у него был боевой приказ, и батарею Дементьева ждали там, где люди продолжали сражаться с нелюдью. Павел так и не узнал, повесили немцев или нет. Он только слышал, что начальник политотдела бригады подполковник Игнатьев – настоящий комиссар, один из немногих настоящих комиссаров, встретившихся Дементьеву на дорогах войны, человек суровый, но справедливый, – учинил жестокий разнос офицеру, затеявшему публичную казнь, «за фашистские методы обращения с военнопленными», как было сказано в приказе.

Игнатьева Павел уважал, но в глубине души считал, что молодой политрук в селе Софийское действовал правильно – так, как подсказывала ему совесть человека и воина.

Бои на реке Лучеса шли до шестого января 1943 года. Третий механизированный корпус генерал-майора Катукова понес большие потери – из ста семидесяти танков в строю осталось всего около шестидесяти, – но свою задачу выполнил и был выведен из полосы боев.

Военные дороги часто разлучают людей навсегда, но они же, случается, нежданно-негаданно сводят старых друзей.

Еще в самом начале зимнего наступления, в декабре сорок второго, Павел Дементьев обустраивал наблюдательный пункт своей батареи на высоте 73,4. Хлопот у него было выше головы, он не успел даже позавтракать, и заботливый старшина принес ему целый котелок пшеничной каши с салом, за желтоватый цвет носившей «кодовое название» «блондинка». Комбат с аппетитом принялся за еду, и тут над его головой с воем пронеслись реактивные снаряды, волоча за собой косматые огненные хвосты. «Эрэсы работают, – подумал Павел, провожая глазами рукотворные кометы, – наш четыреста пятый дивизион, больше некому. И они где-то рядом. Пойти посмотреть? Время вроде есть…».

Любопытство молодого командира было понятным. О «катюшах» ходили легенды, однако Дементьев толком ничего не знал об этих установках, хоть и видел однажды их залп и его последствия. Дожевывая на ходу «блондинку», он добрался до позиции эрэсников – она действительно оказалась совсем близко, – и принялся разглядывать чудо военной техники. Вблизи чудо не впечатляло – Павел даже почувствовал разочарование. Обычные грузовики «ЗИС-5», вместо кузова – примитивный рамообразный станок, собранный из металлических полозьев, похожих на дырчатые рельсы, на которые подвешивались снаряды. После сложных артиллерийских систем, с которыми Дементьев привык иметь дело, знаменитая «катюша» показалась ему какой-то кустарной самоделкой, склепанной в кружке «Умелые руки». Но руки и впрямь были умелыми – о гвардейских реактивных минометах говорили с уважением.

Гвардейцы уже отстрелялись и готовились сменить позицию. Павел тоже собрался идти восвояси, как вдруг услышал возглас:

– Начальника штаба капитана Гиленкова к командиру дивизиона!

«Гиленков? Уж не старый ли это мой приятель по школе и училищу? Фамилия-то не очень распространенная», – подумал Дементьев и спросил пробегавшего мимо него офицера:

– А Гиленкова вашего, случайно, не Юрой зовут?

– Кажется, Юрой, – ответил тот на бегу, – но точно не знаю. Сами спросите – он вон там, в штабном «додже».

Встреча старых друзей состоялась у дверей машины – Гиленков буквально вывалился из нее на подошедшего Павла.

– Пашка, Дементьев, вот уж не ожидал! – радостно воскликнул Юрий. – Ты откуда выискался, чертяка?

– Оттуда же, откуда и ты, приятель! – в тон ему ответил Павел.

Друзья крепко обнялись. Они знали друг друга с тридцать восьмого, но с началом войны судьба разбросала их по разным фронтам. И вот наконец они встретились здесь, в лесах под Калинином. Выяснилось, что Юрий служил начальником штаба 405-го дивизиона «катюш», входившего в состав того же третьего механизированного корпуса Катукова, что и батарея Дементьева, так что теперь друзья воевали вместе. Однако толком поговорить им не удалось – «катюши» умчались на новую позицию, а Павел вернулся к своим пушкам.

Во время зимнего наступления они почти не встречались – шли бои, и обоим было не до встреч, – но ближе к весне их встречи стали более частыми. Гиленков расписывал мощь своего оружия, хвалил гвардейские порядки, а как-то раз сказал, хитро прищурившись:

– Слушай, Дементьев, а переходи-ка ты к нам. «Катюши» – это, брат, сила, не то что твоя ствольная артиллерия. И звание у тебя подходящее – переходи, я поспособствую.

Звание у Дементьева действительно позволяло ему пойти на повышение: в первой мехбригаде не было злопамятного Вайнштейна, и в марте сорок третьего года Павел стал капитаном. О переходе к эрэсникам он всерьез не думал, но материальную часть «катюш», пользуясь случаем, изучил основательно – пригодится.

Установка оказалась простой, как все гениальное. Пусковой станок не представлял собой страшной военной тайны: рельсы и рельсы, только с дырками для уменьшения веса. Рельсы для пятидюймовых РС монтировали на специальных железных упорах на грузовиках «ЗИС-5», потом на «студебеккерах», для повышения мобильности – немцы рьяно охотились за «катюшами», и поэтому непреложным правилом эрэсников было сменять позицию сразу же после стрельбы, и как можно быстрее.

Пусковые для двенадцатидюймовых РС устанавливали прямо на земле – «наземный» вариант «катюши» солдаты называли «андрюшей». Станки для «андрюш», сваренные из металлических прутьев, кучей перевозили на машине, потом их разгружали на огневой позиции и ставили на землю по двадцать четыре штуки в ряд. Установке придавали нужный угол возвышения, соответствующий дальности и направлению стрельбы. К пиропатрону лежавшего на станке снаряда присоединяли провода от аккумулятора и от прибора управления огнем. По команде офицер крутил замыкатель, и снаряды летели в цель.

Укупорка реактивных мин служила не только тарой, в которой перевозят снаряды, но являлась еще и направляющей, по которой двигалась мина: внутри этой тары-направляющей шли прикрепленные к дереву металлические полозья. Нередкими были случаи, когда снаряд цеплялся оперением за край ящика и летел к цели вместе с ним. «Иван, перестань бросаться ящиками, а то мы газы применим!» – угрожали в листовках и по радио немцы, пережившие такую «ящичную» атаку.

405-й минометный дивизион был укомплектован установками «БМ-13-16», что означало «шестнадцать снарядов 132-мм калибра». Сорокатрехкилограммовый снаряд имел два штифта – спереди и сзади, – которыми он цеплялся к направляющим. На каждый рельс подвешивались по два снаряда: один сверху, другой снизу. Направляющих восемь, снарядов шестнадцать. Арифметика простая, а в итоге восемь машин дивизиона «РС» могли в течение нескольких секунд выпустить сто двадцать восемь мин на дистанцию до восьми с половиной километров.