Мы в пятом классе - Страница 50

Вот зачем появилась в книге Тамара. Чтобы вы, мои читатели, лучше поняли Таню. И Максима, и Серёжу. И главное, самих себя. Вот самое важное — самих себя.

Значит, пусть она сидит, сумасшедшая девчонка, на своём окне и машет босыми ногами. Пусть орёт свою немыслимую песню о покинутой красавице, да ещё на французском языке. Пусть даже несётся в Ленинград. Ничего, вернётся, никуда не денется.

И ничем она читателя не собьёт. Прекрасно разберётся читатель, что самая громкая и заметная девочка — не обязательно самая интересная и самая прекрасная. Пусть читатель учится видеть за внешней яркостью — другую, главную. Пусть сумеет ценить верность и деликатность, заботливость, сочувствие. Пусть услышит того, кто говорит негромко. Пусть учится этому важному умению — отличать суть от внешнего, самое главное — от не самого главного. Я верю — он научится, мой дорогой читатель. Не маленький уже, пятый класс кончает. Скоро двенадцать лет.

Оля Савёлова входит в класс и говорит громко:

— Ой, девочки! Что я вам скажу!

Мальчишки сразу навострили уши.

Оля небрежно оглядела мальчишек и зашептала на ухо Оксане. Оксана стала смеяться и переспрашивать:

— Нет, правда? На каток и в кино? Честно? Какая прелесть!

Потом Оля и Оксана вместе подошли к Ларисе. Они ей рассказывали что-то тоже, конечно, шёпотом, и Лариса ойкала и всплёскивала руками.

Людку они не позвали. А ей, Людке, всё равно. Не хотят рассказывать ей свои секреты? А она без их секретов спокойно обойдётся. Пусть кто угодно из-за этого нервничает, а Людка не станет.

Таня сидит за своей партой, а на парте лежит солнечный рыжий ромбик. Вдруг на этот ромбик садится бумажный голубь. Сел плавно, с тихим шорохом. Откуда ты прилетел, бумажный голубь в клеточку?

Смотрит Таня по сторонам надо знать обязательно.

Володя с Серёжей о своём беседуют.

— Колбасник? Нет, он занят другим — пытается Олю Горелову до слёз довести.

— Горелая спичка, Горелая спичка! Косой заяц! Косой заяц!

Но Оля до слёз не доводится и отвечает ровным голосом:

— Жиртресина, Жиртресина.

«Оля молодец, — думает Таня, — ещё неизвестно, кто раньше заплачет».

На всех посмотрела Таня, только на одного человека не хочет она смотреть. А он сидит на своём месте и разглядывает потолок.

Не хочет Таня смотреть на Максима, а всё-таки смотрит. И видит она — перед ним лежит тетрадка в клетку, а лист из тетрадки неровно вырван.

Таня берёт голубя.

Только мальчишки умеют делать таких голубей. Крылья изогнуты, клюв острый, тяжёлый. И хвост у голубя, как у самолёта. Сколько раз пыталась Таня сделать голубя из бумаги. Ничего хитрого — всё получается так же. И хвост, и клюв, и крылья. Только никогда её голубь не летает так ровно и плавно, так долго не летает и не приземляется так точно, как голубь, сделанный Максимом.

Почему? Это неизвестно.

Он прислал ей своего бумажного голубя? Может быть, он хочет что-то ей сказать? Может быть, ему тоже грустно без Тани? Людка, она и есть Людка. А может быть, Максим жалеет о том, что так получилось? Да и не виноват он нисколько. Это всё Людка.

Таня видит, как Максим чуть-чуть оборачивается, смотрит на Олю Савёлову, на Вовку с Серёжей, на Оксану, на Таню, на стены, а потом опять долго-долго смотрит на потолок. Ничего там нет, на потолке. А Максим всё смотрит. Что-то он там всё-таки видит.

А Таня?

Радуется? Станет опять ждать, когда он заметит её? Будет сиять от каждого его слова?

Она этого не знает. Сильно, по-мальчишески, размахивается и пускает голубя вверх. Он резко взлетает, потом делает круг над классом и садится на стол Нины Алексеевны.

Нина Алексеевна входит, как всегда, энергично. Она берёт со стола голубя и строго замечает:

— Опять ваши выходки? Как маленькие, честное слово. Сколько раз говорить? Бумажные голуби — мусор. Убирать вас не заставишь, а сорить вы первые.

Нина Алексеевна мнёт в руке голубя в клеточку и бросает на свой стол. Таня смотрит на бумажный комочек и думает: «Бумажный голубь мусор? Нет, не всегда. Иногда, может быть, мусор. А иногда — нет. Бумажный голубь — вольная весёлая птица, которую пускает в полёт человеческая рука. И летит эта белая птица в синих буквах и цифрах, точках и запятых — куда ей, птице, надо. И садится на ту парту, которую сама выбрала. И умеет говорить с теми, кто умеет её слышать. Вот что такое бумажный голубь».

— Скоро кончается учебный год, — говорит Нина Алексеевна, — а у вас, как всегда, полная беспечность. Толя, перестань есть. Хоть кол на голове теши.

— Весна, — произносит Оля Савёлова шёпотом, но так, что слышит весь класс. — Солнышко светит.

— При чём здесь весна? Ну при чём здесь весна? — сердится Нина Алексеевна.

А солнце правда сияет в классе, лежит на полу, греет волосы, щёки. И птицы кричат за окнами звонко, радостно. И всё как будто умыли — солнце, небо, звуки. Всё без мутных примесей. Весна.

— Достаньте тетради. Займёмся повторением. Повторение — мать учения. Старая мудрая истина.

Нина Алексеевна любит старые истины. Всё равно она хорошая, Нина Алексеевна. Ругает их, пробирает, а сама не злая. Тане кажется, что Нина Алексеевна вообще не умеет сердиться по-настоящему. Ботаничка умеет, англичанка умеет. А Нина Алексеевна только ворчит, а злости никакой в ней нет.

Таня достаёт тетрадь, раскрывает на чистой странице. Скоро кончится тетрадка, а новую начинать уже не придётся — конец года. Весна.

— Толя, перестань есть. Возьми ручку. Нет ручки? Возьми мою. Пишите…

Таня берёт ручку. И вдруг вздрагивает, зажмуривается, а сердце подпрыгивает, как лёгкий мячик. Тане в глаза бьёт яркий, горячий оранжевый свет. Солнечный зайчик! Солнечный зайчик — прямо Тане в лицо. Прыгнул в глаза и задержался на секунду. Подрожал на щеке и опять в глаза. Таня щурится, Таня отворачивается. Ловит зайчика рукой. Она видит, как он прыгнул на парту и хлопает по парте ладонью — вот сейчас поймает, сейчас. А разве кому-нибудь удавалось схватить солнечного зайчика? Никому никогда ни за что не поймать его. Неопределённость, неуловимость, радостный свет и ускользающее счастье — вот что такое этот зайчик…

— Максим! Убери сейчас же зеркало! Как об стенку горох, честное слово.

— У меня и зеркала нет, — ворчит Максим.

— Вечно твои отговорки. Прекрати, я сказала.

А Таня?

Таня раскрывает тетрадь. Таня слушает Нину Алексеевну. Таня пишет приставки столбиком. А потом придумывает примеры на каждую приставку. Рассвет. Разбег. Подъезд. Преданность. Призыв.

Серёжа тычет ручкой в спину:

— Тань, Тань! Привет — «И» или «Е»?

— «И», Серёжка. При-вет твоей кошке Звёздочке. Привет.

Серёжа кивает. Потом спрашивает Вовку:

— Что это с ней?

А Вовка не знает, он пожимает плечом.

— Таня! Не вертись! Конец года, а они вертятся, шепчутся, зайчиков пускают. Хоть кол на голове теши! Какие нервы с вами нужны — стальные. А железные не выдержат.

— Весна, — опять громким шёпотом произносит Оля Савёлова.

И правда — весна.

На днях мне позвонила Оля Савёлова:

— Мы приглашаем вас на репетицию. Мы сами постановку подготовили, я сама пьесу написала, называется «Дружба». Завтра в два часа у нас в классе. Только это пока секрет, мы её впоследствии покажем, а пока — никому не говорите.

И вот я смотрю их пьесу.

Оля (маленькая принцесса). Мне так надоели уроки! Я бы хотела всегда играть и танцевать! Вот так. (Кружится в медленном вальсе, придерживая пальцами края школьного платья. Поёт сама себе вальс.)

Люда (королева). Если ты не будешь учить уроки, мне придётся наказать тебя. Как миленькая останешься без бала. Учти. Королева зря не болтает и не треплется. (Величественно уходит.)

Оксана (служанка). Ваше высочество, разрешите войти. Там пришла бедная девочка, она хочет с вами подружиться, она будет помогать вам по арифметике и по иностранному.