Мы строим дом - Страница 11

...Шура, продолжаю письмо за Леву, он очень устает на работе и сейчас заснул за столом -- я подняла его и отвела на диван в нашу с тобой комнату. Милая, совсем забыла: спасибо за поздравления, и, в свою очередь, поздравляю тебя с твоими именинницами. Где твоя любимая Верочка, знаешь ли ты?

Тяжело тебе, Шура, с малышкой тронуться в стужу с места, но прими все возможные меры, чтобы уехать.

После взятия Орла фронт стал очень уж близок к нам, но я надеюсь, что дальше его не пустят. 11 октября мы тоже получили фашистские пилюли. Этот мерзавец сбросил три бомбы на беззащитное население. Два небольших дома на Лермонтовской улице были частично разрушены, есть жертвы. Проклятия этой фашистской сволочи несутся из каждой семьи, каждого уголка нашей Родины. Слезы наши отольются на его подлой роже. Трое моих подружек по аэроклубу записались в армию, мы их на днях провожали.

От Саши последнее письмо было 20 сентября. Письмо было очень странное и короткое. Он наказывал беречь детей, передавал всем низкие поклоны, и больше ничего. Написано оно было таким почерком, что я с трудом узнала его руку. Нет сил описать всего, что я сейчас переживаю...

Знаю, милая, тяжело тебе, мы еще не пережили и сотой доли того, что выпало нам, но напряги все силы и нервы, надейся на лучшее, мужайся. Остаюсь твоя любящая сестра Вера".

28 мая 1942 года. Открытка со штампом: "Проверено военной цензурой. Тамбов. 21". На открытке рисунок: партизаны у заснеженного полотна железной дороги поджидают приближающийся состав со свастикой на дымящем паровозе. Наготове пулемет, гранаты, винтовки... Подпись: "Партизаны. Худ. Лавров".

"Здравствуйте, дорогая мама и сестренка Надюша!

Как живете вы в далеком для нас Ленинграде? Ленинград и Севастополь -вот два города-героя. Мама! Напиши хоть строчку. Неужели ты опять заболела? Тетя Вера и я очень беспокоимся, твое последнее письмо получили в апреле, там ты сообщала адрес Веры с Юрой, и больше ничего не получали. У нас погода стоит хорошая, везде зелень, и я в свободное время хожу плавать на речку и тренируюсь в тире. Жду ответа. Целую, сын Лев.

P. S. Мама! Сколько раз я у тебя спрашивал, где Джуль, и никакого ответа. Неужели тебе трудно ответить?.."

7 июня 1942 года. Открытка со штампом военной цензуры. Рисунок "В атаку". Худ В. Бибиков. По заснеженному полю бегут красноармейцы с винтовками и в полушубках. Легкий танк со звездой. Тройка самолетов на бреющем. Из-за пригорка скачет конница. Вдали -- облачко снарядного взрыва. Лица у красноармейцев жесткие и решительные. Они в тугих сапогах, винтовки с примкнутыми штыками. Пощады не жди!..

"Здравствуй, дорогая мама! Обеспокоены твоим молчанием. Послали тебе письмо, ответа нет. Мы здоровы. В саду все хорошо. Скоро поспеет дедушкина смородина -- мичуринская, красная и белая.

Мама! Выбери все возможности для приезда к нам, не дожидайся зимы. Кто знает? Я слышал, что из Ленинграда сейчас очень многие выезжают, тем более с детьми. Чего ты ждешь? От Брони писем давно не получал, в последнем он пишет, что его берут в ремесленное училище, что я тебе уже писал. Я сейчас сдаю зачеты на снайпера. Частенько посещаю военкомат, все прошусь добровольцем. Есть мечта пойти в партизаны, туда принимают комсомольцев.

Мама, обязательно напиши. Как Надюшка и дядя Коля? Целую крепко-крепко. Твой Лев".

4 ноября 1942 года. Тамбов. Страничка из тетради в линейку, сложенная треугольником. Письмо написано карандашом.

"Здравствуйте, дорогая мама, сестренка Надюша и дядя Коля! Поздравляю вас всех с 25-ой годовщиной Октября! Я все время думаю о нашем славном Ленинграде и о вас, как вы там?

Мама, я неожиданно получил письмо от Юры Евдокимова из 50-й квартиры. Спасибо, что ты дала ему мой адрес. И хотя мы с ним особенно не дружили, он парень из нашего двора. Он пишет, что ты теперь работаешь управхозом нашего дома. Что же ты молчала? Он очень благодарен тебе за то, что ты переселила их с сестрой в первый этаж, в квартиру с окнами на 2-ю Советскую. Говорит, что жильцы дома тебя очень уважают и прошлой зимой ты помогла поймать ракетчика. Мама! Почему я узнаю все это окольными путями? Это не по-товарищески. Пиши подробнее и чаще. Еще Юрка пишет, что решено принимать ленинградских детей в комсомол с 14 лет и ты, как член ВКП(б), обещала дать ему рекомендацию. Я думаю, он того заслуживает, хотя и не всегда хорошо относился к девчонкам. Но это пройдет. Бабушка и мать у него умерли, ты, конечно, знаешь. Он говорит, что вначале октября ходил на Дворцовую смотреть велосипедные гонки, и уже состоялось несколько футбольных матчей. Мама! Это здорово! Вы ужас какие молодцы! Мы все думаем о вас и гордимся нашим Ленинградом.

Я со дня на день ожидаю повестки из военкомата. Теперь я временный инвалид. У меня пиодермия обеих конечностей и флегмона левой. Но ты не волнуйся, тетя Вера меня лечит.

Мама! Что пишет Светлана? Вот уже месяц, как я ничего не получаю от нее. Я люблю ее по-настоящему, и поэтому меня очень интересует, почему она не пишет. Давно ли ты получала письма от нее? Что-то не верится, что она меня любит.

Посылаю тебе свое последнее фото -- в эти годы увидеться, конечно, надежды не имею, а если увидимся, то не скоро.

Очень прошу, напиши о Светлане откровенно, все, что знаешь: любит она или нет?

Ну, пока, до свидания. Привет всем нашим ребятам, кого увидишь. Прости, что мало написал, писать очень трудно. Целую, твой сын Лев".

25 января 1943 года. Страничка из тетради в клеточку, сложенная треугольником. Письмо написано карандашом.

"Добрый день, дорогая мама! Привет с фронта! Появилось немного времени и сел писать письмо. Пишу мало, но пойми -- времени нет совсем.

Эти две строки написал неделю назад, но нас перебросили на другой участок, и сразу появилось много "работы".

Мама! У нас сообщили, что 18 января наши войска овладели Шлиссельбургом, и теперь Ленинград будет связан со всей страной! Поздравляю вас всех! Мы так долго ждали этого, у нас состоялся митинг. Старшина подарил мне почти новые немецкие сапоги, он сам из Калинина, но у него двоюродный брат живет в Ленинграде, на Лиговке. Люди в нашей роте очень хорошие. Многие называют меня "Товарищ Ленинград". Мои тренировки в тире дают себя знать, и ко мне относятся с уважением. Кормят нас хорошо, ты не волнуйся. Я уже несколько раз ходил в разведку. Как вы там теперь живете? Как "воздух"? Не сыплется ли "горох"? Что пишет Бронислав и что слышно о Юре с Верой? Я сегодня им напишу, если будет тихо.

На Новый год нам были подарки. Мне достались вязаные рукавицы и байковые портянки. Я написал тете Вере, чтобы она продала все, что у меня осталось, но она, наверное, стесняется. Напиши ей, что мне ничего не надо, так как все есть, а вернусь -- приобрету новое. Дядя Саша воюет где-то на нашем фронте, но я пока ничего не знаю о нем. Может быть, встретимся.

Табак я не беру, а сразу меняю его на сахар и при случае постараюсь послать вам.

Еще раз поздравляю вас с прорывом! Привет от всех наших красноармейцев!

Крепко целую, твой сын Лев".

Солдатская треуголка. Штамп военной цензуры. Бумага в клеточку. Письмо начато чернилами, закончено карандашом.

"7 сентября 1943 года.

Здравствуйте, дорогие мама, дядя Коля и Надюша!

Давно не получал писем от вас и очень беспокоился. Ведь вы тоже живете в городе-фронте, а я от вас далеко. Тут сейчас в садах яблоки, груши, слива, солнце греет. Немец жег здесь деревни, угонял людей, но теперь он отступает, цепляясь за каждый населенный пункт, но все же отступает. Это летом, а что будет зимой?..

9 сентября 43 года.

Доканчиваю письмо на поле боя. Ночью здесь был жестокий бой. И нам пришлось поползать порядком под разрывы его "ивана". Но и наша "катюша" дает жизни немцам.

Вообще, народу у немца мало, он пускается на разные хитрости. Один или два танка показываются по фронту в разных местах. Вообще живем пока, не унываем. Ну а сегодня радостная весть о капитуляции Италии.