Мы с тобой разные (СИ) - Страница 9

- Суки, - прошипел я.

Но странно, что они не болят. Может, это из-за сотрясения? Стоило об этом подумать, как синяки в ту же секунду заныли. Здорово, просто здорово... Я подошел к зеркалу и припал к нему лбом, закрыв глаза. Приятная прохлада уменьшила головокружение и тошноту. Эх, постоять бы вот так вот... Не знаю. Всю жизнь, наверное.

И как всегда меня сразу же обломали. Прозвенел звонок, и коридор, пустой еще секунду назад, мгновенно наполнился гудящей толпой. Меня бесцеремонно отодвинула в сторону от зеркала компания каких-то девчонок, весело щебечущих о вчерашней прогулке. Бе. Ненавижу девчонок. От них за версту пахнет фальшью. Не то, что парни. Глянул на них и сразу видно, как они выглядят на самом деле, а у девушки пока доберешься до ее истинного лица, мало того, что запаришься, так потом еще и ночью не заснешь, вспоминая этот кошмар.

Пока я разглядывал девчонок, одна из них с тоской сказала, что сейчас должен начаться третий урок, а, значит, куковать им в школе еще долго. Мысленно поблагодарив девушку, я отлепился от стены и пошел дальше по коридору, лавируя в потоке учеников. Что там у нас по расписанию было третьим уроком? Геометрия. О, Боже, я же сейчас не в состоянии думать...

Если вчера я был рад видеть Романа Васильевича, то сегодня при взгляде на него захотелось развернуться и пойти прочь, но я все же заставил себя зайти в класс и пойти к своему месту. Пара одноклассников при виде меня отодвинулись в сторону, хотя раньше и не пошевелились бы. О да, выгляжу я на пять с плюсом. Сам себя в зеркале испугался. Проведя взглядом по кабинету, я натолкнулся на Пашу. Он сидел на своем месте, развалившись на стуле, а рядом с ним стояли два парня из нашего класса. Перехватив мой взгляд, парень ухмыльнулся, а мне вдруг резко захотелось показать ему фак, но я сдержался. В последний раз вот за такое «резко захотелось» я получил сотрясение.

Не успел я дойти до своего места и со вздохом облегчения плюхнуться на стул, как прозвенел звонок, и пришлось подниматься. Роман Васильевич, поздоровавшись со всеми, оглядел класс. Его глаза на секунду задержались на мне, но он их тут же отвел.

- Надеюсь, в геометрии вы разбираетесь лучше, чем в алгебре, - начал говорить мужчина. – Потому что я даю вам партийное задание, - я, как и все другие ученики, удивленно посмотрел на учителя, а он, прихрамывая, проходил по моему проходу, оставляя на парте по два чистых листка. Мне стало плохо. Только не это... - Вспомните формулировки всех теорем, что вы проходили в прошлом году, - кабинет потонул в стоне недоумения смешанным с ужасом. – Напишете доказательства хоть одной из теорем – молодцы. Двух и более, так вообще умницы и умники! Ах, да. Забыл сказать. За это вы получите оценку.

Хоровой крик «Что?!», наверное, услышала вся школа. Роман Васильевич ответил на него тяжелым вздохом и совсем не сочувствующие, даже, скорее, издевательски, произнес: «Да-а, я вам сочувствую».

Я посмотрел на свой лист. Ну и что мы там проходили? Не успел я задать себе этот вопрос, как перед глазами возникла страница из учебника с теоремой о средней линии трапеции. Пока видение не исчезло я быстро «переписал» теорему на листок. Вроде она легкая, можно и ее доказать.

- Роман Васильевич, - позвал я учителя. – А лемму тоже писать?

- Какая еще лемма? – зашушукались в классе.

- Напиши, - кивнул мужчина.

- Что за лемма? – не унимались одноклассники, странно на меня поглядывая, но я проигнорировал их, продолжая строчить на бумаге.

Спасибо маме, что заставила меня повторить пройденный материал, хотя она меня и не заставляла. Но если бы она не сказала его повторить, то фиг бы я это сделал, зато сейчас уже листок дописываю. Кстати, надо новый попросить. Роман Васильевич, когда я попросил у него еще один лист, ошарашено на меня уставился, как и все в классе, но требуемое дал. Я продолжил писать все, что выдавал мне мозг, и от усердия высунул кончик языка.

Звонок с урока прозвенел одновременно с тем, как я дописал последнюю теорему. Гордо осмотрев свою работу, я поднялся с места, намереваясь ее отдать учителю, но меня толкнули назад на стул. Я поднял глаза и увидел Пашу. Он выхватил у меня из рук четыре мелко исписанные страницы и разорвал их пополам. Я смотрел на это, открыв рот не в силах что-нибудь сказать, лишь глаза заметались из стороны в сторону и встретились с глазами Романа Васильевича, который молча наблюдал, как Паша разрывает мою работу уже на четыре части, а затем на шестнадцать и напоследок с улыбкой осыпает меня ею.

- Ульянов, сдавай быстрей работу и сваливай отсюда! – прикрикнул мужчина. – Леванов, тебя это тоже касается!

Я, неверующе, уставился на Романа Васильевича. Он что, шутит? Он же видел, как Паша порвал мою работу! Сам парень послушно опустил свой листок на учительский стол и, насвистывая, вышел из кабинета.

- Леванов, я жду!

- Издеваетесь? – сквозь зубы поинтересовался я. – Вы прекрасно видели, что Паша порвал мою работу! Почему Вы его не остановили? Почему не помогли мне?

- Ну, так тебе же нравится терпеть унижения. Я не собираюсь помогать тому, кто сам себе не хочет помочь, - на лице мужчины проступила брезгливость, он смотрел на меня так, словно я какое-то противное насекомое. – Работы, я так понимаю, у тебя нет... Два. Свободен.

От таких слов я забыл и про боль в теле, и про головокружение, и про тошноту. Меня просто потряхивало от злости. Схватив рюкзак, я быстро закинул в него письменные принадлежности и резко дернул замок, чуть не вырвав собачку. Перекинув сумку через плечо, я с топотом направился на выход, но у самых дверей меня окликнул мужчина.

- Подожди, Леванов. Ответь мне на два вопроса.

Как бы мне ни хотелось уйти, с силой хлопнув дверью, да так, чтобы с потолка рухнула штукатурка (причем, желательно, на Романа Васильевича), я все же замер на месте и оглянулся. Мужчина складывал только что написанные работы в аккуратную стопку.

- Ты собираешься поступать в институт в другом городе, так ведь? – спросил он, не глядя на меня.

- Да, - грубо ответил я.

- Угу, хорошо, - он постучал работами по столу. – Значит, ты собираешься бросить свою мать тут одну, вместе с отцом?..

Я оцепенел и широко распахнул глаза. Что? Нет! Но... Но ведь получается, да. Я собираюсь сбежать отсюда и бросить маму одну.