Мы с тобой разные (СИ) - Страница 7

Единственное, что мне досталось от мамы - это рост. Благодаря ему, она в свои сорок могла сойти за молоденькую девушку, если бы не вечные круги под глазами от недосыпа и усталости и глаза без всякого блеска.

- Нин, подменишь меня? – обратилась мама к одной из девушек, что крутилась вокруг поваров.

- Без проблем, - отозвалась та и быстрой походкой покинула кухню.

- Ты есть хочешь? – заботливо поинтересовалась мама, садясь на стул, на котором я недавно сидел сам. Я покачал головой. – Как папа? Дома сидит?

- Дома. Куда он денется, - поморщился я.

- Не делай такое лицо. Он твой отец.

С моих губ почти сорвались слова, что если для моего появления на свет понадобилась его сперма, это еще не значит, что он мой отец, но я вовремя прикусил язык.

- Что с рукой? – в голосе мамы появилось беспокойство. Я как можно непринужденнее улыбнулся и, сделав безразличное лицо, ответил.

- Пустяки. Неудачно упал. Анна Семеновна, наша школьная медсестра, сказала, что ничего серьезного.

- Ничего серьезного? Тогда зачем бинт?

- В профилактических целях, - я поспешно убрал руку за спину, чтобы она не мозолила маме глаза, и у нее не появилось желание снять повязку. – Ой, а я тебе уже говорил, что у нас новый классный руководитель?

- Нет. Мужчина?

- Ага. Он еще математику преподает. Он ужасен! Ему надо в армии солдат строить!

Мама улыбнулась.

- Такой строгий?

- Да! Без его разрешения даже голову нельзя от доски отвести.

- Не преувеличивай! – мама легонько дернула меня за челку.

- Я не преувеличиваю! Тех, кто его не слушает, он заставляет приседать или отжиматься! Будто нам физкультуры мало!

- Зато будете сильными и здоровыми.

Я скорчил недовольное лицо, тем самым передавая свое мнение по этому поводу.

- Ром, - позвала меня мама. Я приподнял брови, показывая, что слушаю ее. – Ты же знаешь, что можешь мне все рассказать? – я кивнул. – Ну, так чего медлишь? Что тебя беспокоит?

Я замялся, прикусив нижнюю губу, и сам не заметил, как стал теребить мамин передник. Она перехватила мою руку и легко сжала в своих.

- Как думаешь, я смогу поступить в институт? Не в какой-нибудь там колледж, а именно в институт или университет?

В глазах мамы появилась растерянность.

- Конечно. Если постараешься. У тебя еще два года впереди.

- И на бюджет? – с надеждой спросил я.

- Если сильно постараешься, то и на бюджет, - кивнула мама. Я глубоко вдохнул.

- Тогда я это сделаю! – твердо произнес я. – У тебя скоро смена заканчивается? Тебя подождать?

- Не надо. Иди лучше домой, готовься к завтрашним урокам.

- Да чего там готовиться? – поразился я. – Учебный год только начался!

- Значит, повтори, что вы проходили перед каникулами, раз хочешь поступить на бюджет.

Я застонал, чем развеселил маму.

- Давай-давай, не отлынивай!

- Ладно... До вечера.

- До вечера, - мама быстро чмокнула меня в щеку, чем вогнала в краску. Но возмущаться я не стал. Подхватив свою сумку, я поспешил на выход, попрощавшись со всеми на кухне.

Наверное, мне тоже стоит найти работу, но мама категорически против... Она хочет, чтобы я подольше оставался ребенком, говорит, наработаться еще успею. Эх, мама, если бы ты знала, что мое детство закончилось в тот момент, когда я влез в дискуссию одноклассников, встав на защиту секс меньшинств, и на весь класс объявил, что мне нравятся парни. К следующему уроку об этом уже знала вся школа и мой мир перевернулся. Люди, которых я считал друзьями, отвернулись от меня. Учителя, которые хорошо относились ко мне, стали относиться, как к пустому месту, и закрывать глаза на все издевательства, которым я подвергался. Лживые, лицемерные люди!

Если бы у меня было право голоса... Если бы я мог докричаться до себе подобных и до тех, кому такие, как я, небезразличны... Я бы тогда им сказал: «Сваливаем из этой гнилой страны. Завтра же. Собираем вещи, а утром встречаемся в аэропорту и летим туда, где людям наплевать, кого мы любим, где главное, что мы тоже люди». Вот тут могут возникнуть такие заминки, как то, что у кого-то нет денег на билет или загранпаспорта, но на самом деле это мелочь. И геи, и лесбиянки есть в любом социальном классе. На несколько дней мы могли бы стать одной большой общиной, и те, кто имеет связи и деньги, могли бы помочь с паспортами и билетами, а потом, когда мы приземлились бы в какой-нибудь стране, то разошлись бы разными путями или все равно остались вместе. И пускай все эти правильные людишки, что считают своим долгом унижать нас, остались бы одни, захлебываясь в своей желчи и злобе, постепенно поедая друг друга и находя новые объекты для ненависти.

Кроме этой мечты, у меня есть еще одна, но я никогда ее не озвучивал и стараюсь о ней даже не думать, потому что понимаю, что она может меня убить, даже несмотря на то, что на смертную казнь в России наложен мораторий. Я хочу собрать все копии Библии, что есть на свете на всех языках, и сложить их в одну большую кучу, а затем поджечь. Это бы было настоящее избавление! Почему-то сейчас все забыли, что кроме как мужеложства, в этой книге еще огромное количество других запретов и грехов, тем более, так до конца и не выяснено, считал ли Бог это грехом или нет. Я не буду углубляться во все это, просто хочу сказать кое-что тем умникам, что так любят цитировать фразу: «Не ложись с мужчиною, как с женщиною: это мерзость». Дорогие мои, в оригинале она звучит совсем по-другому, и перевести ее можно, как «И не ложись с мужчиной, который с ложами женскими...», так и «И с мужчиной не ложись при ложах женских...», а это значит, что речь идет о групповом или поочередном занятии мужчинами сексом с одной женщиной. Неожиданно, правда?

Да и вообще, пока передо мной сам воочию не предстанет Господь и не скажет, что он против гомосексуальности - фиг, я кому поверю. Тем более, некоторые индивидуумы утверждают, что нас всех создал Бог. Вот скажите мне, тогда какого лешего он сделал меня геем? Если он меня сотворил, значит, я для чего-то был ему нужен. Для чего? Неужели для того, чтоб быть мальчиком для битья? Ну уж нет! Увольте! В такую чушь я точно не поверю.

Вот уж прав был Роман Васильевич, сказав, что Паша загнан в рамки общества. Он не верующий, Библию в руках ни разу не держал, в церковь не ходит, но раз люди говорят, что гомосексуальность плохо, значит так и есть! Я, конечно, прекрасно понимаю, что чужой головой куда проще думать, чем своей, но меру-то надо знать! И я бы еще понял тех людей, чьи родители им в детстве вместо сказок говорили: «Геи это зло! Мерзость! Бяка! Не будешь спать, к тебе придет большой и страшный гей и утащит к себе!». Тогда, может, и я стал бы бояться этих самых геев, и моя гомофобия стала бы именно фобией. Но ведь нет же таких родителей! Нет же? Да? Буду надеяться, что нет...