«Мы с тобой из разных миров...» (СИ) - Страница 18

— Насколько я помню, ты не сын вождя… — Иккинг это сказал как можно тише, надеясь, что его не услышат.

— Что ты там мямлишь?

— Ничего.

— Он сказал «насколько я помню, ты не сын вождя». Как-то так, — это была Забияка, стоявшая всё это время в стороне и без интереса наблюдавшая за происходящим.

— Что? Так Сморкала не сын вождя? — возмущённо удивился брат-близнец Забияки ― Задирака. И он явно был расстроен осознанием произнесённых сыном конунга слов. — Сестрёнка, нас снова обманули. Пойдём отсюда.

— А ну стоять! — Йоргенсон начал закипать. Ещё немного — из ушей повалит пар и снимай Сморкала-чайник. Черноволосый юноша подошёл к Хэддоку почти вплотную и на мгновение тому показалось, что он его ударит, даже несмотря на знание последствий этого действия.

— Эээ… Сморкала… я-я… не совсем уверен в п-правильности твоих действий, — этот робкий голос принадлежал Рыбьеногу, добродушному парню, единственному, кто не позволял себе смеяться над Иккингом, и он был единственным, кто с ним общался. Шатена всегда удивляло, как он вообще оказался в компании Йоргенсона.

«Наверное, из-за страха», ― думалось Иккингу.

— Заткнись, толстяк, — Сморкала бросил на Ингермана гневный взгляд и снова повернулся к шатену. — Надеюсь, ты не думаешь, что такой слабак как ты, сможет стать полноправным вождём? ― Йоргенсон ткнул Иккинга пальцем в грудь и обратился к друзьям: — Пойдём отсюда.

— И вот так каждый раз, — маленький Хэддок проводил взглядом стремительно удаляющиеся фигуры ребят и, понурив голову, направился в сторону дома, искренне надеясь, что на сегодня приключений больше не ожидается.

Неуверенно остановившись возле двери, мальчишка обернулся назад. Его грустным глазам предстала непривычная, но прекрасная картина: солнце медленно утопало в море, бросая свои прощальные лучи и окрашивая всё вокруг в яркие цвета, а дорожка заката расстилалась по гладкой поверхности, как бы приглашая прогуляться по водным просторам. Иккинг безмолвно наблюдал за рябящей поверхностью Проклятого Моря, про себя сетуя на то, что люди не могут ходить по воде, иначе он не раздумывая ринулся бы на самый юг, к тамошним землям.

Кинув последний взгляд на горизонт, юнец толкнул дверь и зашёл в помещение, которое его встретило привычной пустотой. Его отца дома не было. Всё как всегда: огромное количество нерешённых дел, и он решил остаться в Большом Зале.

С детской обидой поджав губы, маленький викинг тяжело вздохнул и поплёлся наверх, в свою комнату. И первое, что произошло, когда он переступил порог, — споткнулся о какую-то доску и с грохотом полетел на усердно выметенный пол. В помещении темно, хоть глаз выколи. Кое-как мальчику удалось дойти до стола, где стояла железная чашечка со свечой. Спустя пару минут шумной возни комнату озарил тусклый свет.

Иккинг бросил взгляд на стол: на нём лежали изрисованные листы пожелтевшего пергамента, некоторые из них были исписаны рунами, другие же расчерчены одному викингу понятными линиями. Мальчик сложил бумагу в аккуратную стопку и отложил на край стола, а после, наведя подобие порядка, подошёл к единственному окну, в которое просачивался прохладный вечерний воздух: солнце успело скрыться за горизонтом, а на небе стали робко появляться первые звёзды.

— Интересно, что там, за морем? — Иккинг привстал на носочки, чтобы лучше видеть расстилающуюся водную гладь Проклятого Моря ― ему всегда было интересно изучать что-то новое и совершать открытия, пусть даже казавшиеся окружающим совершенно бесполезными. Вот и сейчас желание отправиться в южные земли пересиливало все остальные чувства ― собственную ущербность и нелюбовь к самому себе.

Постояв подле окна непродолжительное время, Иккинг, не снимая с себя одежды, лёг на застеленную шкурами кровать и, накрывшись тёплым мехом, прикрыл глаза, стараясь без лишних мыслей поскорее призвать к себе сон.

˜”°•. இ .•°”˜

Неделей позже. Темискира.

Прошли четыре долгих года с тех пор, как Милоса впервые привела своих дочерей на Драконью Арену. Прошедшие за это время многочисленные тренировки, наконец, начали давать первые плоды ― Астрид и Мелисса за долгие месяцы упорных занятий опередили по боевым навыкам своих сверстниц, заставляя их с завистью наблюдать за тем, с каким восхищением на королевских дочерей смотрят старшие амазонки, пророча им великое будущее.

Однако не только боевое мастерство и талант стратега определяет эллинских дев, как амазонок. Немаловажно уметь общаться с драконами, с которыми всю жизнь ― от рождения до своей смерти ― связаны воительницы. Древние амазонки с почтением относились к крылатым ящерам, свято верили, что это верховная покровительница, Артемида, преподнесла им, греческим женщинам, такой бесценный дар. Эллинки воздвигали в их честь храмы, посвящали им поэмы и музыку, с их изображениями на щитах и доспехах шли в бой…

Амазонки всегда выбирают дракона самостоятельно в возрасте шести лет. Делать это следует настолько серьёзно, насколько это вообще возможно в такие юные годы. К этому времени у каждой эллинки есть, пусть и детские, но осознанные представления о разных рептилиях: что они умеют, как себя ведут, какой у них характер. Благо в темискирских краях драконов водится великое множество: Змеевики, Ужасные Чудовища, Криволапы, Тайфумеранги, Шипорезы, Песни Смерти и многие другие, а потому любая амазонка может выбрать себе рептилию под стать.

Милоса же со своим драконом познакомилась совершенно случайно ― в свои самые юные годы.

[Flashback]

Двадцать три года назад.

Земля амазонок подвергалась редким, но жестоким нападениям со стороны варваров. Очередной стихийный набег удалось задушить ещё в зародыше: враг был разбит, не сумев даже пересечь морских границ островной империи. В то время на троне Темискиры восседала прекрасная Амарис, прозванная Жестокосердной, — амазонка, не потерпевшая ни одного поражения за всё время своего царствования, жестокая правительница, не щадившая ни врагов, ни друзей, ни приближённых.

Сегодняшней неспокойной ночью её Змеевик пустил остатки вражеской флотилии ко дну Драконова Моря.

— Молодец, Анайрэ, — она погладила дракониху по чешуйчатой шее. — Амазонки! Убираемся отсюда. Мы свою работу сделали.

Вскоре весь северный отряд оказался возле бескрайнего Аиноса.

— Антианира и Мирина, вы отправляетесь со мной — нужно обследовать лесной массив, — Амарис одарила воительниц мимолётным взглядом, и амазонки в один момент оказались возле неё. — Остальные — обратно в город, раненых как можно быстрее доставьте в лазарет. Мы вернёмся, как только сможем.

Группа, состоящая из трёх воительниц, через пару минут оказалась возле одного из многочисленных входов в густой предгорный лес.

— Опасность ещё не утихла, так что будьте бдительны. Сегодня я не планировала терять своих воинов, — Амарис спрыгнула со своего Змеевика и направилась в густую чащобу, не забыв обнажить короткий меч. Остальные тут же проследовали за ней. Лес давно спал крепким сном: не было слышно ни ночных драконов, ни сумрачных зверей. Даже листва находилась в покое, не тревожимая вечерними ветрами, которые по обыкновению завывали здесь в летний ночной зной. Лишь только уханье одинокой совы раздавалось откуда-то из глубин чащи, разрушая звенящую тишину.

— Моя королева, похоже, здесь никого нет, — тихий голос черноволосой девушки зазвучал, словно гром. — Мы не подпустили ни одного викинга к нашим берегам. Не думаю, что здесь будут лазутчики.

— Наверное, ты права, Антиа… — речь Амарис резко прервал хруст веток. Воительница повернулась в сторону, откуда донёсся громкий звук. — Тихо! — держа меч наготове, амазонка медленным, но уверенным шагом направилась к кустарнику дикой ягоды, достаточно пышному, чтобы за него можно было спрятаться.

Воительница уже приготовилась снести голову ночному нарушителю, если бы тот посмел показаться из-за веток, как вдруг из-за раскидистого кустарника выполз белоснежный маленький дракон. Крохотный рогатый ящер возмущённо то кричал, то шипел на посмевших потревожить его двуногих и попытался цапнуть стоящую рядом с ним Амарис за ногу. Амазонка быстро опустила меч, но убирать его в ножны не спешила.