Мы пришли с миром - Страница 3

Брови Михалыча удивлённо взлетели, он взял деньги, пересчитал и сразу подобрел. Вынул из кармана ватника дубликат ключа от каморки и протянул мне.

– Держи. Человек ты аккуратный, гадить здесь не будешь, я тебе верю. Но задолжаешь – снова отберу.

– Спасибо за доверие! – бодро отсалютовал я, сунул ключ в карман, подхватил пакет с поленом и выскочил на улицу. На именины меня ждали через два часа, но ещё предстояло поменять доллары на рубли и купить Любаше подарок. Раньше предполагал подарить помаду или брасматик, но теперь это казалось убогим при моих-то деньгах. Всё-таки Любаше тридцать пять, почти круглая дата.

Деньги я разменял в обменном пункте универмага, здесь же решил присмотреть и подарок. Давно в универмаг не заглядывал, не по моим возможностям. Вещи предпочитаю приобретать на рынке у «челноков» – хоть и не то качество, но гораздо дешевле. Сейчас же решил не экономить – один раз живём. Гуляй, рвань подзаборная!

Вначале хотел купить часики – чтоб уж память так память. Но, проходя мимо отдела бижутерии, бросил взгляд на витрину и застыл, приворожённый гарнитуром из серебра с бирюзой. Серебро искрилось в лучах подсветки, а бирюза сияла, как Любашины глаза. К тому же бирюза – камень Любаши по Зодиаку… Я не суеверный, ни в приметы, ни в гороскопы не верю, но мода есть мода. Да и цена весьма приемлемая – три с половиной тысячи.

– Это в рублях? – на всякий случай поинтересовался у продавщицы.

Миловидная продавщица окинула меня оценивающим взглядом и увидела перед собой красномордого с мороза мужика в поношенном тулупе и непрезентабельной шапке.

– Да… – скривив губы, процедила она. Но, поскольку покупатели в универмаге отсутствовали и ей было скучно, насмешливо добавила: – За валюту – в другом конце зала.

Я пропустил насмешку мимо ушей и снова принялся разглядывать гарнитур. Предметов было много: перстенёк, серьги, кулон на цепочке, серьга в ноздрю, серьга в пупок, серьга… ну, в общем, понятно куда. Гм… Для молодёжи, может быть, это в порядке вещей, но, честно говоря, не знаю, как Любаша воспримет серьгу в эту… этот… да и в ноздрю и пупок тоже.

– А предметы гарнитура все вместе продаются или можно по отдельности приобрести?

– Любой предмет по выбору, – не глядя на меня, бросила продавщица.

– Да? – Я воспрял духом. – Тогда посчитайте, сколько будут стоить кулон, перстенёк и серьги… – Запнувшись, я поспешно поправился: – Серьги в уши.

Продавщица презрительно фыркнула, покосилась на меня, но всё же взяла калькулятор и посчитала.

– Две тысячи триста рублей.

– Беру.

Я достал из кармана пачку пятисоток, полученных в обменном пункте, отсчитал пять купюр и бросил на прилавок.

Продавщицу будто подменили. Она расплылась в улыбке и залебезила, словно мой тулуп мгновенно превратился во фрак, а шапка в шляпу. Наверное, я себя вёл точно так в сквере с нежданно-негаданно щедрым заказчиком.

– Вам завернуть или уложить в футляр?

– В футляр.

– Это ещё двести рублей.

Я степенно кивнул.

Продавщица достала из-под прилавка длинный, как пенал, футляр, обтянутый чёрным бархатом, уложила в него кулон с цепочкой, серьги, затем взяла перстенёк и вопросительно посмотрела на меня.

– Простите, а какой размер?

– Чего – размер? – не понял я.

– Перстенька.

Размера я не знал, но, вспомнив тонкие пальцы Любаши, быстро нашёлся.

– Как на мой мизинец.

Продавщица бросила профессиональный взгляд на мои руки, заменила перстенёк на другой и протянула мне.

– Примерьте.

Я надел перстенёк на мизинец, глянул, и оправленная в серебро бирюза снова зачаровала меня голубым цветом Любашиных глаз.

– Да… То, что нужно… – восхищённо выдохнул я, возвращая перстенёк.

Продавщица уложила перстенёк, закрыла футляр и, упаковав его в полиэтиленовый чехол, протянула мне.

– Спасибо за покупку.

Слащавая улыбка на её лице выглядела приклеенной, и я непроизвольно отметил, как мало в этой улыбке общего с улыбкой «Снегурочки», прошедшей мимо меня по заснеженному скверу.

– И вам спасибо… – отведя взгляд в сторону, буркнул я и спрятал футляр во внутренний карман пиджака. Поближе к сердцу. Сентиментальным я стал в последнее время выше всякой меры.

– Заходите ещё, – продолжала расплываться фальшивой улыбкой продавщица.

– Всенепременно, – раскланялся я и, не удержавшись, отомстил за насмешку: – Как только, так сразу.

В гастрономе я купил бутылку шампанского и бутылку коньяка. Хотел взять торт, но вовремя одумался. Любаша непременно испечёт сама и обидится, если я принесу покупной. Насчёт тортов она мастерица, и никакой торт из итальянских или французских кондитерских магазинов, недавно открывшихся в городе, не сравнится с её тортами. Каким бы вкусным ни был. Уже хотя бы потому, что это – Любашин торт.

У дома Любаши я зашёл в цветочный киоск и купил пять громадных алых роз по баснословной цене. Обвязывая букет серебристой ленточкой, продавщица словоохотливо поучала, в какую воду и как нужно ставить розы, чтобы они стояли долго. Оказывается, вода нужна комнатная, отстоянная, подсахаренная, а черешки – наново подрезанными и расщеплёнными. А ту часть черешка, которая находится в воде, необходимо освободить от веточек и колючек. Продавщица уложила цветы в длинную коробку и предупредила, что по такой погоде больше десяти минут мне не следует находиться на улице – цветы может прихватить мороз. Лучше взять такси.

Я молча кивал, но когда вышел на улицу, такси брать не стал. До дома Любаши было пять минут хода, но я на всякий случай пробежал расстояние за три. Заскочил в подъезд, поднялся на третий этаж, отдышался перед дверью и посмотрел на часы. Пришёл на семь минут раньше. Нормально. Мужчине следует приходить немного раньше, а не опаздывать. Опаздывать – женская прерогатива.

Дверь открыла Оксана, четырнадцатилетняя дочка Любаши. Этакая стервочка с мамиными глазами, но паршивым характером. Меня она недолюбливала, но терпела. Правда, не всегда. Сегодня она была особенно агрессивной.

– О, Дед Мороз пришёл, подарки принёс! – скривилась она, а уловив запах перегара, сморщила нос и помахала перед лицом ладонью. – И уже поддатый… Видно, не в первый дом заглядывает.

– Ну что ты… – начал я оправдываться. Перед Оксаной я часто терялся, несмотря на её возраст. А может быть, именно из-за него. – Был на рынке, торговал, немного погрелся…

– Нормальные люди греются чаем из термоса, – резонно заметила Оксана. – А бомжи, – она окинула меня взглядом с головы до ног, явно причисляя к изгоям общества, – у коллектора центрального отопления.

В прихожую выглянула Любаша.

– Здравствуй, – сказала она, и я утонул в бирюзовой глубине её глаз.

– Здравствуй, именинница… – выдохнул я, шагнул к ней и неловко чмокнул в щёку. – Это тебе.

Суматошно разорвав коробку, достал букет и протянул Любаше.

– Ох, какие…

При виде столь царского подарка, Любаша от неожиданности присела, губы у неё задрожали, и мне показалось, что в глазах блеснули слёзы. Но она быстро справилась с волнением и поцеловала меня в щёку.

– Спасибо… Они, наверное, сумасшедших денег стоят…

– Брось… – деланно отмахнулся я.

– …с балкона, – вклинилась в разговор Оксана. Яда у неё на языке было, как у гремучей змеи. И это в её-то возрасте… Не завидую тому, кому достанется в жёны.

– Не порть маме праздник, – попросил я.

– Я их в вазу поставлю, – сказала Любаша и поспешила на кухню.

– Погоди, цветы в воду по науке ставить нужно, чтобы месяц радовали глаз! – крикнул я вдогонку. – Сейчас разденусь, помогу.

Я поставил пакет с поленом в угол, а пакет с коньяком и шампанским протянул Оксане.

– Выставь, пожалуйста, на стол.

Бутылки в пакете звякнули.

– Ага, водку пьянствовать будем, – резюмировала маленькая стервочка. Она заглянула в пакет и удивлённо покосилась на меня. – Богатенький Буратино…

Я ухмыльнулся, снял тулуп, шапку, повесил на вешалку, а когда обернулся, увидел, как Оксана достаёт из второго пакета полено.