Мы позволили им улететь - Страница 2

То, что показал мне Миледи, действительно было достойно самого пристального внимания. Он провел меня в главный склад, огромное массивное строение, похожее на убежище. Дав мне вволю налюбоваться этой железобетонно-свинцовой громадиной, которая под своей немыслимой тяжестью почему-то не проваливалась под землю (какие же там должны быть фундаменты!), Миледи указал на выход. Створки стальных дверей, покрытые листовым свинцом, были распахнуты настежь.

— Внутрь можно не входить, — сказал Миледи. — Исчез весь запас топлива.

Словно выполняя его тайное желание, я посмотрел себе под ноги. Оказалось, я стоял посреди углубления, оставленного в мягком песке полуметровой ступней. Таких следов было несколько. Они тянулись от дверей метров на десять в глубь двора и обратно и обрывались у колеи, которая полукругом огибала двор и скрывалась в воротах.

— Это отнюдь не шутки, Лютц, — горько заметил Миледи, когда мы вернулись в рольспид. — Охранники, дежурившие в ночь грабежа, еще спят, хотя пошли уже третьи сутки. И мы не можем найти ни одного свидетеля. К счастью, след, оставленный необычным экипажем, привел нас к месту, достаточно однозначно указывающему, где скрываются грабители.

— Чего же вы ждете? — спросил я.

Миледи посмотрел на часы.

— Мы успеем до темноты, — ответил он и по коротковолновику, словно ему наскучила эта супертаинственная игра, вызвал вертолет.

Мы пересели в него на закрытом для движения отрезке автострады.

— Старт-2, — бросил Миледи пилоту и оглянулся, чтобы увидеть, какое впечатление произвели на меня его слова.

Старт-2 — запасной космодром, расположенный к югу от Квондемона. В годы интенсивного изучения Солнечной системы было построено множество космодромов. И хотя их обслуживающий персонал неизменно сетовал на перегрузки, Старт-2 даже в период наибольшего напряжения не принял ни одного корабля. Этот космодром изначально оказался ущербным. Сразу после укладки плит в них обнаружились опасные напряжения. Едва построенная, рухнула контрольная башня. Без конца выходила из строя аппаратура. Пока управились со всеми этими техническими трудностями, интерес к Космосу поостыл и нужда в резервном космодроме отпала. Сегодня он зарастает травой, и мало кто догадывается о его гордом предназначении.

Наш вертолет сел на краю площадки возле шеренги дремлющих транспортеров, от которых исходил запах разогретой смазки. Впереди шумела полевая энергостанция. На траве отдыхала группа мужчин в мундирах KKC. Покуривая, они проводили нас равнодушными взглядами. Ничего похожего на прежних курсантов прославленной «школы Миледи», которые вытягивались в струнку при виде каждой звездочки на рукаве. И хотя командор прибыл сюда инкогнито, а потому не мог быть в претензии, это не помешало ему, войдя в транспортер командира, прорычать:

— Бордель! Никакой дисциплины, капитан!

Он сразу подошел к столику и повернул к себе лежавшие там карты. Капитан застегнул мундир (он был немногим старше своих подчиненных), робко приблизился к командору и встал у него за спиной.

— Заражение уменьшилось на три порядка, — доложил он. — Объект под наблюдением. Он все еще на стационарной.

Миледи попросил капитана оставить нас одних, и через минуту мы услышали его приглушенные крики о необходимости соблюдать субординацию и быть подтянутыми.

Миледи проверил, плотно ли прикрыта дверца транспортера, и уселся напротив меня за столиком. В бронированной коробке было душно и жарко.

— Следы машины обрываются здесь, на плите, рядом с радиоактивным пятном. Здесь опустился и взлетел космический корабль. Сейчас он вне Земли, но со стационарной орбиты не уходит. Перестань возиться с магнитофоном. Лучше послушай. Не известно, откуда он прибыл и как давно висит у нас над головой. Станции обнаружили его среди обломков старых ракет только вчера. Нам не известно, как долго он находился на Земле и каковы намерения тех, кто в нем сидит. Зато мы знаем, что чужаки навестили склады. Сперли — легко сказать! — пятьсот фунтов электронной мелочи и девятнадцать тонн ядерного горючего. Все это произошло у нас под самым носом два дня назад. Они продемонстрировали отличную ориентацию: выбрали забытый космодром, расположенный вдали от населенных пунктов и вблизи складов с необходимыми им материалами.

— Неужели вы не понимаете, — перебил я, — что мы имеем дело просто-напросто с мистификацией. Я не сомневаюсь, что это проделки хулиганствующих молокососов, этаких любителей приключений, а вы, словно яростный приверженец бредовых теорий о пришельцах, пытаетесь убедить меня…

— Спокойно, Лютц. Ни в чем я не пытаюсь тебя убедить. Таковы факты.

— Внеземной корабль с ядерным двигателем?

— У «Старфлешей» тоже ядерные двигатели, а ведь радиус их действия более 100 миллипарсеков, хотя эти корабли созданы для приорбитапьных задач и на них больше вооружения, чем горючего. Если их бортовые арсеналы заменить на баки, они могут преодолеть расстояние в десятки парсеков.

— За какое время?

Миледи вздохнул:

— Цивилизация, которую зовет Космос, не задумывается о времени.

— Демагогия.

— Называй как хочешь. Одно ясно: объект ничем не похож на наши современные корабли, а частные заказы не принимаются.

О следах, оставленных на двери, складах и полу, Миледи не вспоминал. Возможно, решил, что такого рода доводы слишком легковесны. Но ведь не притащил бы он меня сюда ради какой-то дешевой сенсации. Миледи, жаждущий громкой славы?! Несомненно, он не мог не мечтать о контр-адмиральских погонах, как несомненно и то, что он заслужил их, но даже для прозрения адмиралтейства командор не стал бы прибегать к столь дешевой рекламе. Я смотрел на его покрасневшие и припухшие веки, на потемневшие от однодневной щетины щеки. Он был явно утомлен. По-видимому, эти двое суток он не сомкнул глаз.

— Мы испробовали все возможные сигналы, Лютц. Объект не реагирует на них. Но биологические процессы там прямо-таки кипят. Биофизики с помощью своих пеленгаторов ведут непрерывные наблюдения, однако они не могут установить принадлежность этих процессов именно разумным существам и тем более определить степень их разумности. Тот факт, что эти существа прекрасно сориентировались в районе действия, еще ни о чем не говорит: здесь мог сработать даже тропизм…

— Что же, по-вашему, их космический корабль тоже результат тропизма?

Миледи вздохнул, положил локти на крышку столика и, опустив на открытую ладонь свой квадратный подбородок, вместо ответа утомленно посмотрел на меня. Пауза затягивалась. Чего ждал командор? Если там считают, что имеется реальная опасность, надо незамедлительно что-то предпринять. Разумеется, сначала они вышлют разведгруппу… И тут я понял. Миледи все еще ждал. Он уже знал, что я догадался. Мы оба отлично понимали, что мне нельзя ни приказать, ни посоветовать, он даже не мог меня просить. Решение должен был принять только я сам. Миледи просто давал мне возможность отказаться, по существу не отказываясь.

Но почему выбор пал именно на меня? Ответа не приходилось долго искать. Реорганизованная и сведенная к роли учебной секции Академия Королевских космических сил вот уже пятнадцать лет выпускала изнеженных неряшливых пилотов, которые шли в ККС чаще всего из снобизма или не попав куда-либо еще. Адмиралтейству нужен был не только ее выходец старых добрых времен, но и человек, смыслящий в биологии, к тому же не из трусливых и… которому нечего было терять.

— Даже компьютер не понадобилось запрашивать, Лютц. Твою кандидатуру приняли единогласно.

Разумеется, приняли за моей спиной, когда я, погруженный в благое неведение, правил чью-то там статью или лежал рядом с Эли, вслушиваясь в ее дыхание, впервые за эти несколько напряженных дней глубокое и ровное. Тогда я думал только об одном: чтобы никому не пришла охота позвонить. Я не мог выключить видеофон, не разбудив Эли — ее голова лежала у меня на плече. Но видеофон, конечно, зазвонил — жена спала час сорок восемь минут. Звонили из клиники. Лицо доктора Зенда светилось счастьем.