Мы одной крови — ты и я! - Страница 49

Насчет этих направленных мутаций поднялся жуткий шум: в основном кричали, что неизвестно еще, будут ли они, и что лучше бы их подольше не было, а то ведь такое могут наделать с человечеством, что потом эту кашу и не расхлебаешь. Тут председательствующий сказал, что, мол, сейчас товарищи продемонстрируют своих животных, а потом продолжим обсуждение.

Эту часть я изложил точно — тут у меня и магнитофонная запись Славки имеется, и текст доклада мне Володя дал. А дальше я слишком волновался, помню все как сквозь немытое стекло. Ну, а после провала я забрал Барса и удрал. Так что здесь мне почти нечего рассказывать.

Провалился в основном я, а не Барс. Конечно, Барс прямо обомлел, когда очутился на ярко освещенной сцене перед большим залом, битком набитым людьми. Вдобавок он и Барри очень понравились публике, и их встретили аплодисментами. Барс ответил на аплодисменты протяжным стоном ужаса и изо всех сил вцепился мне в спину. Барри тоже испугался, слегка попятился и зарычал. Но с Барри Володя справился быстро и без всякой телепатии, а вот я сразу понял, что дело капут. Ничего я не мог внушить Барсу, даже успокоить его не мог — он не воспринимал ничего. Или, вернее, воспринимал, но не слушался приказа. А это было еще даже хуже: я все сильнее нервничал и ужасался. Барс воспринимал мое волнение и сам волновался чем дальше, тем больше. И так все это шло по замкнутому кругу.

Я даже не помню, как выглядел зал, кто сидел на сцене, в президиуме ничего вообще не помню, кроме громадных, светлых, полубезумных от страха глаз Барса, в которые я смотрю, пытаясь передать что-то. Что? Вот именно: я и этого не помню, и даже не уверен, внушал ли я Барсу нечто определенное. Очень возможно, что я задергал бедного кота своими смутными, противоречивыми требованиями, своим страхом, который ему безусловно передавался. Кот был и без того в ужасе — чужая обстановка, масса людей, да еще и собака поблизости, — он нуждался в поддержке, а я позорно спасовал, струсил, и Барса это, разумеется, окончательно выбило из колеи. Под конец он начал так отчаянно кричать и метаться, что я схватил его на руки и убежал со сцены.

Володе, как вы сами понимаете, пришлось нелегко. Я бы на его месте сбежал. Впрочем, я и на своем сбежал. Но опять же Володя — это Володя. Он, очевидно, мобилизовал все свои внутренние резервы и кое-как, с грехом пополам, продемонстрировал Барри. Но это мало что дало. Барри, правда, послушно выполнял все команды, хотя Володя не произносил ни слова и нарочно уселся в президиуме рядом с другими. Но тут же начали вспоминать все эти истории с собаками и лошадьми, которые якобы умели читать и считать, а на поверку выходило, что они просто с особой чуткостью реагировали на тончайшие мимические движения хозяев (кстати: по-моему, эти животные наверняка были мутантами, способными к контакту!). Ну, а говорить Барри отказался — вернее, не отказался, а не смог произнести ни слова, хоть и раскрывал пасть. Он и вообще-то выговаривал всего два слова: «мама» и «дай», и то нечетко. В общем, Барри и Володя никого не убедили; даже те из присутствующих, что были на нашей стороне, ушли разочарованные. Дискуссия, конечно, тоже свернулась и увяла. В основном выступали на тему: «А что я говорил?!» Ну, а Володе теперь нечем было крыть: теория теорией, а на практике-то мы ничего не смогли доказать.

Правда, выступали еще тот седой румяный телепат и Виктор Черепанов. Телепат уверял, что кот действительно разговаривает и все команды выполняет. Но ему не поверили — известное дело, телепат! А по специальности физик-теоретик; что он понимает в биологии и зоопсихологии! То же самое и с Виктором — он же не ученый, а журналист, значит, верхогляд… В таком примерно духе и высказывались последующие ораторы. Мол, что он там говорит о будущем и о перспективах контакта с животными — это наговорить можно всякое, а кто знает, как оно будет на самом-то деле. И вообще товарищ из редакции как-то странно, даже, можно сказать, в противоречии с марксизмом ставит вопрос об этом самом контакте… Где видно противоречие с марксизмом? Ну хотя бы в том, что нигде у классиков марксизма об этом не сказано… А при чем тут кибернетика и полеты в космос? Кибернетики тогда не было, а животные были… Да, цитата из Энгельса, ну и что же? Там ведь ничего нет о будущем и о судьбах человечества…

Ну и так далее на том же уровне. Один какой-то старичок этнограф долго распространялся о говорящих зверях и птицах — друзьях человека, какими они выступают в мифах, легендах, сказках, народных поверьях, потом — о тотемах первобытных и современных дикарских племен и о геральдике средневековья, где существуют отзвуки прежнего культа животных. Ну и конечно, о священных кошках, быках, жуках-скарабеях Египта, о буддизме… В общем-то, он действовал в нашу пользу: подводил к тому, что все это неспроста, что не могли все народы мира так прочно и безосновательно ошибаться, что раньше существовал контакт с животными, который впоследствии был утерян человеком. И вот хотя бы дельфины ведь древние легенды о них оказались правдой, а мы об этом только сейчас узнали. Но он говорил очень нудно и туманно, его мало кто понимал и слушал. А главное, после того как я оскандалился с Барсом, все разговоры были впустую.

Я не очень-то уверен, что эту аудиторию убедил бы даже дуэт Мурчика и Барса. Скептики есть скептики. Подойдет к такому черный кот на задних лапах, держа карандаш и бумагу, глянет проникновенно своими глазищами и пожалуется с кошачьим акцентом, что ему мама мало мяса дала. Ну, как быть скептику? Заявлять, что это — колдовство, что в коте сидит дьявол и поэтому надо срочно соорудить для него костер, скептик не станет: он материалист и в дьявола не верит. Но и в говорящих котов поверить не согласен: этого не может быть, потому что этого не может быть никогда. Значит, что? Значит, гипноз! Никакой кот не ходит на задних лапах и не говорит, и даже неизвестно, есть ли этот кот вообще, а вот молодой человек по фамилии… как его?.. — ах да, Павловский!.. — нас гипнотизирует и внушает всякую ненаучную чушь…

Но так или иначе, а после провала говорить было не о чем.

Вот и все об этой распроклятой демонстрации. Ух, до чего я рад, что все это уже описано и записано и можно к этому не возвращаться!

Собственно, чему я так обрадовался? Дальше ничуть не легче. И в провале демонстрации я виноват гораздо меньше, чем в дальнейшем.

Ну уж ладно. Взялся за гуж — не говори, что не дюж. Да и дело к концу идет. А дня через три меня обещали из больницы выписать — жду не дождусь, надоело мне тут все, и по котам моим я соскучился. Мурчик давно выздоровел, Валерка его ко мне уже таскал сюда. Кот в прекрасной форме, очень обрадовался, увидев меня (а я не меньше обрадовался встрече с ним!). Все свои прежние номера помнит и даже новым научился. Становится, например, на задние лапы, вскидывает передние вверх и весь вытягивается. Он при этом становится такой громадный, что мне до пояса достает, я даже ахнул. Валерка уверяет, что Мурчик это сам начал делать и что это у него вместо лечебной физкультуры после ранения, а роль Валерки и Светы тут свелась якобы к поощрению: они каждый раз после этого давали ему рыбу или кусок котлеты. Возможно. Я чувствую, что Мурчик ощущает физическое удовлетворение, когда у него все тело расправляется и напрягается. И еще — что где-то внутри остаются участки слабой, затихающей боли, и Мурчик будто ждет, что они от этого потягивания постепенно исчезнут. Это, конечно, не мысли, а ощущения, но довольно четкие.

Но все же я заставил Валерку еще раз клятвенно пообещать, что он не станет экспериментировать с Мурчиком и не будет водить к нему толпы юннатов и прочих ребят. Он пообещал более или менее искренне, хоть и с огорчением. Конечно, ни капельки я ему не поверил, слишком уж велик соблазн; но я взамен пообещал, что сделаю его и Герку (когда тот выздоровеет) своими постоянными ассистентами. Думаю, что такая блистательная перспектива поможет ему противостоять всем соблазнам: он даже в лице переменился, когда я это сказал, и не то охнул, не то икнул.