Мы не увидимся с тобой... - Страница 1

1

Дочь приехала к Лопатину в госпиталь, в Тимирязевку, когда все опасное было уже позади. Да и вообще все самое опасное было там, в армейском госпитале, под Шепетовкой, гае он лежал первые две недели после ранения. А когда его перевезли сюда, в Москву, он уже был вполне жилец на этом свете.

Сюда, в одну из офицерских палат Тимирязевки, дочь привез Гурский. Обычно он вырывался из редакции накоротке через два дня на третий, чаще при всем желании не выходило, и Лопатин удивился его появлению сегодня, второй день подряд.

- Что вы там, забастовку, что ли, редактору объявили? - спросил Лопатин, увидев Гурского в халате, нацепленном на одно плечо поверх синей редакционной спецовки, в свою очередь, надетой поверх его любимого рыженького пижонского костюмчика.

- Как себя ч-чувствуешь? - продолжая стоять в дверях, спросил Гурский. - П-почему сегодня лежишь, а не ходишь?

- Потому что вчера им опять не понравилась моя плевра. И лечащий дружески посоветовал полежать впритык до комиссии, а то не выпишут.

- Так что появление п-прибывшей издалека особы женского пола не подорвет твое п-пошатнувшееся?

"Неужели она так-таки явилась в Москву и он приволок ее сюда?" подумал Лопатин о своей бывшей жене и сказал, что его здоровье теперь может выдержать все, что угодно.

- Тем более что я п-привез совсем не то, что ты п-подумал, усмехнулся Гурский и, приотворив дверь и оборотясь назад в коридор, сказал: - Он в п-полном п-порядке, заходи.

В палату вошла дочь - длинная, широкоплечая, неузнаваемая, похожая на себя прежнюю только своим прежним детским липом - больше ровно ничем. Шагнула в дверь, на секунду остановилась. перемахнула палату своими голенастыми ногами и, затормозив на полном ходу, обхватила отца руками не за плечи, а сзади, под подушкой, осторожно. И, почувствовав ее осторожность, Лопатин вспомнил, что она уже второй год. ходит на дежурства ночной санитаркой в, госпиталь тем у себя, в Омске, поэтому и обняла через подушку и боится прижаться, только, тычется губами в щеки.

- Не бойся, как бы сама не запищала! - сказал он, крепко прихватывая ее за плечи и с удовольствием чувствуя, что он уже почтя здоров и руки у него все такие же сильные, какими она помнит их с детства.

- Не запищу, - счастливо сказала она, оторвалась и посмотрела на него своими зелеными круглыми материнскими глазами на детском лице. И все-таки нет, не таком уже детском, каким оно было два года назад, когда она провожала его под Харьков. Лицо стало шире и заострилось в скулах, и Губы стали шире - уже не детские, а женские губы.

"Большая, совсем, совсем большая девочка!" - подумал Лопатин.

Продолжая глядеть на него, она несколько раз подряд моргнула, но не заплакала.

- Не д-дочь, а кремень! - сказал Гурский, подсевший на табуретку с другой стороны койки. - У меня, старого циника, п-понимаешь, очки вспотели, а она не п-плачет.

Он снял очки и стал протирать их носовым платком, - кто его знает, шутил или серьезно, с ним никогда не знаешь до конца.Оригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com