My Joy (СИ) - Страница 34

Они говорили не спеша, зная, что у них полно времени, но вместе с тем, его было катастрофически мало.

– Я живу по законам совести, которая теперь гложет меня изнутри из-за того, что я украл твой первый поцелуй, – Доминик скользнул одной рукой на шею Мэттью и пробрался пальцами в его волосы – мягкие, отросшие совсем немного, но придающие ему куда более ребяческий вид.

– Это воспоминание останется со мной навсегда, – как ни в чём не бывало ответил Беллами, потираясь носом о шею Ховарда, и от этого мурашки поползли по коже, заставляя дрожать от удовольствия.

– Это не объяснение тому, что мы делаем, – Доминик и сам понимал, как жалко это звучало.

– Вы всегда ищете повод и объяснение всему, вместо того, чтобы наслаждаться моментом, – он прижался ближе и коснулся носом щеки Ховарда.

– Если бы всё было так просто, Мэттью, – выдохнул Доминик, сгорая от желания сделать хоть что-нибудь.

– Будьте проще сейчас, зная, что никаких последствий не будет.

– Этого нельзя предугадать.

– Можно, потому что подросток здесь я, а не вы. Вы – мой учитель, и я прекрасно понимаю, насколько это неприемлемо для вас.

– Я принимаю это, потому что не имею привычки врать самому себе. Если бы я поддавался каждому искушению, что одолевало меня за все эти годы…

– Знаете, что я хочу сейчас процитировать? – Мэттью мягко улыбнулся.

– Конечно. Лучший способ избавиться от искушения – поддаться ему, – Доминик снова нерешительно положил руки на его талию. – Но ни одна из цитат об искушении не подходит нам, Мэттью.

– Это уже случилось, и вы поддались, – Беллами улыбнулся, когда Доминик сжал пальцы на его талии. – Всё, что осталось сделать – перестать слушать доводы разума, потому что ваша совестливость до смешного обострённая.

– Ещё не поздно остановиться, и первым делом стоило бы прервать нашу традицию сидеть в подобной позе, – рассмеялся Ховард, чувствуя, как на душе становится и в самом деле легче.

Он и проклинал их привычку обниматься в подобной позе, и благодарил её за разрешение их «маленькой проблемы», возникшей однажды, когда Беллами вздумал пожалеть Доминика подобным образом. Подошёл вплотную к дивану, где тот сидел, коснулся собственными коленями ног Доминика и глянул в глаза сочувствующе и всепонимающе. А потом забрался на него и обнял, потому что другого варианта не видел, а утолить жажду объятий хотелось неимоверно.

– Ты поэтому забрался ко мне на колени вчера? Что руководило тобой? – Доминик всё ещё пытался воззвать к собственной совести и к разумной стороне Беллами, но в обоих случаях он не надеялся на особый успех.

– Мне нравится касаться вас, разве это плохо?

– Плохо Мэттью, очень плохо… если тебе это интересно, как необычный опыт, то для меня могут последовать не самые приятные последствия, если мы…

– Вы такой горячий сейчас, – отчеканил Беллами внезапно, перебивая Доминика, пытающегося разобраться в причинно-следственной связи.

– Это вполне естественная реакция… – начал Ховард, но его снова прервали.

– Так что вам ещё нужно?

– Если бы всё было так просто…

– Я и сам понятия не имею, чего хочу. Но моя решительность оказывается масштабней, чем ваша. Вы прячетесь за правилами приличия, тогда как в голове уже давно…

– Нет, Мэттью, не продолжай.

– Почему нет? Вы знаете, чего хотите, уверены в своём желании уже давно. Я не провидец, и не могу сказать, когда всё это началось. Но я могу рассказать о себе, хотите?

Доминик хотел. До дрожи в коленях хотел знать, насколько взаимным было его желание, чтобы хоть как-то унять муки совести, терзавшей его без перерыва.

– Может быть, и хочу. Но это ничего не изменит, потому что это ненормально. Веселись и развивайся, как это делают твои ровесники.

– Вы и понятия не имеете, чем занимаются мои ровесники, – попытался возразить Беллами, но Доминик попросту накрыл его губы ладонью.

– Помолчи хоть пять минут. Ты – не маленькая Лолита, и твоё желание не возникло на пустом месте.

– Я ждал этого сравнения, – усмехнулся Беллами и опустил ладони Доминику на плечи.

– Оно было неизбежным, только ты не столь алчен и хитёр.

Разговор перетекал во что-то неуловимо обыденное, словно они обсуждали не свои отношения, а какой-нибудь литературный роман семнадцатого века. Только вместо Гамлета оказалась Лолита, а Шекспира потеснил Набоков.

– Мне изначально не нужно было от вас ничего, кроме дружбы и понимания, и последнее буквально исходило от вас.

Доминик промолчал, оглаживая вновь ласково лопатки Мэттью.

– Мне же по-прежнему не нужно от тебя ничего дурного, Мэттью. Я никогда не позволял себе думать о том, сколь много я мог бы получить, имей я такую возможность. Но мне всегда требовалось твоё согласие, и этот случай – не исключение.

– Вам нужно разрешение? На что? – Мэттью сощурился.

– На что угодно. Ты должен знать, что подобное поведение может повлечь за собой.

– И я хочу этих последствий, не нужно считать меня не способным различать обычную признательность ученика к учителю или же друга к товарищу, потому что я хочу от вас другого.

– И ты позволишь сделать мне это «другое»? Знаешь ли ты о том, что я мог бы сделать, будь тебе хотя бы восемнадцать? Даже твоё совершеннолетие не спасло бы тебя, между нами разница в двадцать лет – это целое поколение, которое успело бы вырасти, если бы у меня было желание заводить детей.

– Вы так сильно любите напоминать о том, что я ребёнок, – Беллами поёрзал на Доминике и, достигнув нужного эффекта, победоносно улыбнулся.

– Ты и есть ребёнок, даже сейчас, пытаясь мной манипулировать таким способом. Реакция моего тела не в сговоре с разумом, и последний изо дня в день твердит мне о том, как это аморально и грубо – ввязывать себя в подобное.

– А что, если я сам ввязался во всё это? Что, если мне больше всего хочется стать частью этого заговора против вашей совести? Как мне успокоить её?

– Подрасти на лет пять, и тогда, может быть, мне и станет легче.

– Но у нас нет столько времени! – возглас Мэттью залил комнату высоким переливом возмущения.

– Может быть, у меня и нет, но у тебя впереди – целая жизнь, чтобы понять после, что это было большой ошибкой.

– Боюсь, что вы не дождётесь подобных слов от меня, мистер Ховард.

Этот разговор был бессмысленным, ведь Ховард знал, что решительности Мэттью можно лишь позавидовать. Он умел быть настойчивым, когда это было нужно именно ему, а ещё мягким и податливым, как котёнок, стоило ему прочувствовать ситуацию. И это сочетание сводило с ума, и Доминик втянул его запах – едва уловимый аромат, исходящий от кожи, сочетающий в себе и пот, и мыло, и что-то ещё, что Доминик не смог разгадать. Но это не мешало ему наслаждаться моментом.

– Мне не нужно многого, я вполне могу довольствоваться малым, если вам будет так спокойней, – Мэттью понизил голос, начиная шептать в самое ухо. – Просто продолжайте обнимать меня так же, как и сейчас, и позвольте целовать вас – это так приятно.

Доминик невольно сжал руки на спине Мэттью крепче, прижимая его к себе, а тот в ответ стиснул колени на его бёдрах и вздохнул порывисто.

– Никому нет дела до того, чем я занимаюсь после школы. Даже моему брату, потому что у него и своих проблем достаточно, чтобы думать о моих.

– Твоя мама с радостью бы вникла в твои проблемы, если бы у неё было на это время.

– Я знаю, и поэтому я ценю каждую минуту, проведённую рядом с ней. Это бывает так редко, что я намеренно молчу, чтобы послушать о том, что волнует её.