My Joy (СИ) - Страница 33

Доминик кивнул со знанием дела, даже не представляя, о чём толковал Беллами.

– В общем… она предложила мне погостить в её загородном доме, потому что «её родители наслышаны обо мне, и совсем-совсем не против», а мне… Я…

Он запнулся в очередной раз, отводя взгляд. Догадка пришла не так уж и внезапно, но всё равно согрела изнутри лучше глинтвейна в морозный вечер.

– Я мог бы соврать ей, что мне нужно уехать из города к какой-нибудь троюродной тётушке, которой у меня даже нет, мог бы выдумать невероятную историю о том, что в рождественские каникулы мне нужно лечь в больницу, но… – он замолчал на несколько бесконечно долгих секунд, – я просто сказал ей, что мне неинтересно это предложение, как и её компания. Я пытался быть честным, разве это плохо?

– Нет, Мэттью, это не плохо, – поддержал его Доминик, давя в себе желание рассмеяться от счастья. – Ты имеешь право выбирать, с кем тебе проводить время, и проводить ли его вообще.

– Именно поэтому я ещё тогда сказал вам, что хотел бы… хотел бы быть с вами чаще на каникулах. Мне хорошо с вами, и мне кажется, что и вам со мной – тоже.

Это не было излишней самоуверенностью или самодовольством, Мэттью попросту чувствовал ситуацию и знал, что их симпатия друг к другу взаимна. Даже более чем взаимна, если взять в расчёт болезненное желание Доминика, которое то и дело подстёгивал сам Беллами, усаживаясь ему на колени или прижимаясь во сне, а после делая вид, что в этом не было ничего особенного. С чем Ховард был в корне не согласен, но никак не выражал своего недовольства, потому что его и не было – с Мэттью хотелось обниматься, держать его на руках, опекать и защищать, согревать холодной зимней ночью, но при этом не ощущая жгучего стыдливого чувства внутри, разъедающего медленно, но так болезненно.

– Я уже говорил тебе, что мне уютно в твоей компании, – Доминик сложил руки на столе и принялся разглядывать свои пальцы.

– Да, я помню. Но я никогда не устану говорить вам подобные вещи, это поднимает мне настроение, – Мэттью поправил на плече школьную рубашку; иногда казалось, что любая одежда будет спадать с него, насколько бы в пору она ни приходилась.

– Мне приятно это, – улыбнувшись, Ховард подошёл ближе и забрал нож из пальцев Беллами. – Я хочу тебе помочь.

***

К половине восьмого все возможные блюда были приготовлены, а Доминик позволил себе бокал вина, когда они перебрались в гостиную, чтобы устроиться перед телевизором. Мэттью прижимался к нему сбоку, забравшись на диван с ногами и положив голову на плечо Ховарда, и молча наблюдал за экраном. Это было вечернее ток-шоу, и смысл в диалогах ведущего и какой-то второсортной актрисы можно было даже не искать, но Доминик всё равно продолжал с неподдельным интересом вглядываться в их лица, обнимая Беллами рукой за плечи, а другой удерживая бокал, делая раз в пару минут ощутимый глоток.

– Я позвонил Полу, – неожиданно сообщил Мэттью, и Ховард склонил к нему голову, ожидая продолжения. – Он сказал, что не сможет прийти сегодня, но мне удалось убедить его, что всё в порядке, сказав, что в магазин я уже сходил, и занимаюсь домашней работой.

– Ему не показалось странным, что ты делаешь уроки перед первым днём каникул? – усмехнулся Доминик.

– Вряд ли он вообще помнит, когда у школьников каникулы. Мне немного неловко, что приходится врать и ему, – пробормотал он, уткнувшись носом в свитер Ховарда, который тот натянул на себя, когда они закончили воевать с едой на кухне.

Расслабленный после вина, Доминик устроил голову на спинке дивана удобнее, чувствуя себя почти счастливым. Он имел право на это, и совесть не мучила его в тот момент, словно он с лёгкостью променял свою скорбь на возвышенно-мечтательное состояние, когда хотелось не только жить, но и совершать безумные поступки.

– Даже не верится, что мы наконец-то дожили до этих самых каникул, – пробормотал Мэттью едва слышно, потому как продолжал делать это, уткнувшись носом в Доминика. – Я в растерянности, столько свободного времени!

Он так легко произнёс это «мы», словно делал это тысячу раз, и Ховард довольно улыбнулся, допивая из бокала, чтобы потянуться и налить себе ещё. Алкоголь расслаблял, раззадоривал сознание, но при этом утихомиривал нервы, которые Доминик трепал себе, только находясь рядом с Беллами. Желание прижаться к нему сильнее, провести носом по шее и накрыть его губы превосходило остальные, и Ховард почувствовал возбуждение, понимая даже мутноватым сознанием, что ни в коем случае нельзя этого демонстрировать.

– Я совсем забыл, что нужно отвезти тебя домой, – простонал он, прикладывая руку к лицу и начиная тереть лоб.

Беллами ничего не ответил, даже не пошевелился, и Ховард расценил это как знак продолжать свои бессмысленные оправдания.

– Я должен привезти тебя до девяти утра, а ещё нужно разложить еду по пакетам и поставить в холодильник… – он продолжал бормотать, пока Мэттью не перебрался резко ему на колени, как он любил это делать, и не прикрыл его рот рукой.

Доминик только порадовался, что секундой ранее поставил бокал на столик рядом с диваном, и удивлённо глянул в лицо Мэттью, а тот внимательно смотрел ему в глаза и смело держал Ховарда пальцами за плечи, тем самым не позволяя прервать этот контакт. Он решал что-то мысленно для себя, словно взвешивал «за» и «против», или, может быть, готовился произнести грандиозную речь, а Доминик бы только кивал бездумно, соглашаясь со всем, что тот сказал бы. Но вместо этого он склонился ниже и погладил Ховарда по щеке ладонью, сменяя выражение лица с сосредоточенного на расслабленное, одним только видом показывая, что он всё для себя решил.

Их губы соединились нерешительно, и несколько секунд и вовсе ничего не происходило – Мэттью прижимался горячим ртом к губам Доминика и шумно дышал носом. Но уже через пару мгновений начал жадно целовать, мыча, а дезориентированный Доминик тут же ответил, обвил талию Беллами пальцами и повёл ими ниже, не прекращая горячо ласкать его неопытный рот. Он делал это до смешного неумело, ёрзал на Ховарде и почти неслышно постанывал. Это наверняка был первый поцелуй Мэттью, и тот наслаждался процессом в полной мере, что чувствовалось весьма ощутимо. Доминик первым нашёл в себе силы прервать это, безусловно, приятное действо и отстранился.

– Что мы делаем? – жалко выдал он, чувствуя, какой горячий Мэттью, а ещё – как в бедро упирается его эрекция.

– Мы целуемся, сэр, – глаза Беллами смеялись.

– Почему это происходит? – спросил Ховард, прекрасно зная ответ на этот вопрос.

– Потому что вам это нравится, и мне – тоже.

Его объяснения разгорячили ещё больше, но просто так взять и продолжить было нельзя по ряду причин.

– Мэттью, Мэттью… – прошелестел Доминик, и это имя ласкало слух не хуже маленьких аккуратных губ. – Я не имею права даже касаться тебя.

– Почему же? – в голосе Беллами было столько уверенности, и всё это сопровождалось его осторожными касаниями пальцев за ушами Ховарда. – Вспомните, во сколько вы впервые сделали что-то подобное.

– Мне было больше, чем тебе… На год.

– Думаете, разница в один год слишком меняет ситуацию?

– Это было не с учителем, а с кем-то, кто был моего возраста, и это казалось вполне естественным.

– Вы сами выдумали эту неестественность, в каком мире вы живёте? – Мэттью прижался лбом к шее Доминика, и он мог бы услышать, как сильно бьётся сердце в груди его учителя.