My Joy (СИ) - Страница 32

***

Пробуждение не было неловким, потому что Доминик нашёл себя под утро одного на диване, и никаких следов пребывания Мэттью рядом он не нашёл. Тот сидел за компьютером и лениво щёлкал мышкой, успевая заодно отпивать из увесистой чашки чай и тихо ставить её обратно. Ховард задремал под утро, и на его плече по-прежнему покоилась тёмная макушка, и можно было почувствовать то, какой он был тёплый, прижимаясь всем телом к Доминику.

– Доброе утро.

Сев на постели, не отпуская одеяло ни на минуту, Доминик почувствовал себя обманутым идиотом, которого, к тому же, мучили не только галлюцинации, но и стеснение его собственного ученика, который сидел уже в полном облачении, готовый к последнему учебному дню в школе. Ховард облизал нервно губы, понимая, что у них будет полно времени, которое они наверняка будут проводить вместе, и от этой мысли почему-то не становилось легче, а напротив – сердце в груди начинало биться сильней, а по спине пробегал холодок, соперничая с жаром, разгорающимся в животе.

– Доброе, – его голос был хриплым после сна.

– Я приготовил вам рубашку, она висит на спинке дивана.

Повернув голову вбок, Доминик обнаружил то, о чём Мэттью говорил, а заодно и свои вещи – брюки и пиджак.

– Спасибо.

Они завтракали молча, и Ховард только поглядывал на Беллами заинтересованно, пытаясь понять причину подобного поведения. Если бы сам Доминик забрался к нему посреди ночи в постель, прижавшись сбоку, неуютное молчание было бы легко объяснить, но… Было ли стыдно Беллами за этот порыв, и винил ли он себя за несдержанность, проявив подобную слабость? Ему не хватало тепла и заботы – отца у него, фактически, не было, а мать он видел пару раз в неделю, предоставленный самому себе почти всё время. Оставался ли Доминик до сих пор для него лишь заменой родительской заботе, или же здесь было ещё что-то, что сам Мэттью контролировать не мог, постоянно ища поводы коснуться Доминика?

Этот вопрос предстояло разрешать медленно, никуда не торопясь, и Ховард не был уверен, что его выдержки хватит надолго, потому что хотелось… многого.

***

День затянулся до неприличия, но к трём часам после полудня Доминик отбился от дел, разрешив все формальности, и набрал номер Мэттью, но тот не спешил брать трубку. За весь день они так и не увиделись, даже в столовой, что было особенно удивительно, учитывая быстрый обмен веществ Беллами, который переваривал, кажется, всё съеденное за час-другой, начиная мучиться от голода и копаться в сумке в поисках каких-нибудь конфет.

Добравшись до стоянки, Доминик обнаружил там Мэттью, сидящего на скамейке неподалёку и держащего в пальцах телефон.

– Телефон разрядился, – грустно произнёс он, стоило ему заметить Ховарда, подходящего ближе и садящегося рядом.

– Ты мог бы зайти в учительскую и оставить там мне послание, – напомнил Доминик.

– Мне не хотелось беспокоить вас по пустякам.

– Сколько ты здесь сидишь?

– Наверное, полчаса… не знаю, сэр.

– И это ты называешь пустяками? Поехали домой.

Намеренно не говоря, к кому именно домой, Доминик ухватил его за руку, стоило им сесть в машину, и сжал пальцы, чувствуя, какая у Мэттью была холодная кожа. Возможно, он лукавил, говоря, что сидел всего полчаса на улице зимой, а возможно и был честен, но и за такой короткий срок в подобной не слишком тёплой куртке можно было промёрзнуть до костей.

– Ты совсем замёрз, – сказал Доминик, стараясь не звучать нравоучительно, и, кажется, ему удавалось. Он продолжал держать ладонь Мэттью в пальцах и поглаживать её большим пальцем, надеясь согреть хотя бы таким способом.

– Мне уже лучше, – прошептал хрипло Беллами. – С вами всегда всё становится лучше.

Невыносимо хотелось спросить, не приснилось ли Доминику то, что Мэттью всю ночь провёл рядом с ним, горячо дыша в шею, отдавая и забирая тепло, которое так нужно было им обоим, но… В любом случае подобный вопрос прозвучал бы как минимум неловко, и Ховард выехал на проезжую часть молча, сворачивая не привычно налево, а совсем в другую сторону.

– Я рад, что мы поехали к вам, – подал голос Беллами, когда они вышли из машины.

– Почему?

– Здесь вы чувствуете себя свободней, мне это нравится.

Мэттью так часто восхвалял что-либо в Доминике, что это начинало восприниматься, как нечто должное, но всё равно каждый раз дыхание перехватывало, и не было адекватных слов, чтобы ответить на подобные недокомплименты.

– Мама сегодня снова работает в ночь, я звонил ей в обед, – они прошли в дом, и Мэттью принялся стаскивать с себя куртку и скинул ботинки. – Кажется, у неё завтра выходной, мне нужно будет удивить её чем-нибудь.

– Мы могли бы приготовить что-нибудь вместе, хочешь? – предложил Доминик. – А после мы отвезём всё это к тебе домой.

– Звучит здорово! – Беллами просиял, проскальзывая на кухню вслед за учителем.

– Только нам нужно сходить в магазин, здесь недалеко.

***

Доминик изо всех сил пытался вспомнить хоть какой-нибудь приличный рецепт, но потерпел маленькое поражение, потому что ничего сложнее яичницы или пашота он не готовил, ограничиваясь обедами в школьной столовой, а на ужин съедая еду из ресторанчика неподалёку, которую ему оперативно привозили, или же удовлетворяясь чем-нибудь вроде фруктов, которые он всегда покупал в магазине, не совсем понимая, зачем. Он вёл далеко не здоровый образ жизни, куря и выпивая по вечерам, особенно, если это была пятница перед свободной субботой или сама суббота. Желудок был ему за подобное не слишком благодарен, но это было не так уж и важно.

Мэттью демонстрировал исключительные познания в плане готовки, и уже к шести часам он стоял посреди кухни весь измазанный мукой, но с пирогом в духовке, нарезая что-то некрупной соломкой. Доминик присутствовал рядом исключительно как декорация, изредка подавая Беллами тот или иной предмет, требующийся для готовки, и тот благодарно кивал, улыбаясь. Настроение Доминика было воодушевлённо возвышенное из-за того, что Мэттью был рядом, готовил на его кухне, и от этого было немного неловко, потому что днём ранее Ховард снял рамку с фотографией Джима, оставив её в рабочем кабинете, куда Беллами бы точно не зашёл бы без разрешения.

Мэттью же радостно сверкал глазами, тёр неловко нос, пачкая его мукой, или заправлял выбившуюся прядь за ухо, облизывая губы и продолжая рассказывать о том, что им задали на каникулы. Это был почти месяц отдыха, без четырёх дней, и за это время можно было успеть прочитать не только всю заданную литературу, но и заняться собственными делами, коих у подростков должно было быть достаточно много.

– Я поссорился с Мэри, – неожиданно заявил Беллами, опуская голову, чтобы выловить из разбитого в чашку яйца кусочек скорлупы.

– Из-за чего? – осторожно спросил Доминик, наперёд зная ответ на свой вопрос.

Какой девушке понравилось бы то, что парень, заботящийся о ней, ни в коей мере не проявлял к ней интереса. Ховард не знал, что думать по этому поводу, и могло ли это значить что-то лично для него, если позволить себе только подумать об этом.

– Она накричала на меня сегодня в столовой, перед этим попросив сесть где-нибудь подальше, – это и было причиной, почему Ховард не видел его на обеденном перерыве. – А потом спросила, не хочу ли я сделать что-нибудь особенное для неё. Знаете, сэр, я всегда рад помочь кому-то, но мне совсем не нравится, когда на меня давят…