Мы из будущего (СИ) - Страница 4

Череп и Спирт обхватили с двух сторон бревно и откатили его в сторону. Борман и Чуха взялись за следующее. Через полчаса верхняя часть блиндажа была разобрана. В его сухом чреве, куда более полувека не заглядывал свет, находились скелетированные останки шести человек: женщины, вероятно медсестры, офицера в кожаной тужурке и хромовых сапогах и, судя по бедной амуниции, четверых рядовых солдат. В центре блиндажа стоял стол и сколоченная из досок лавка. Снаряд попал в угол блиндажа, обвалив одну стену. Находившиеся в нем погибли на месте.

Борман оглядел своих подопечных, они волновались, предвкушая наживу, но дисциплинированно ждали команды.

— Ну все, смотрим, чего накопали. Только аккуратно, чтоб не взлететь с ними.

Спирт рванул к женщине.

— Жаль, аптечка плохо сохранилась. — Он усмехнулся и подмигнул Борману: — А командир по «кубам» капитан.

— Судя по кожанке — комиссар. — Борман раскрыл кобуру. — Наган как новенький. Тут сухо, как в склепе, вот металл и держится.

Умелым движением он открыл барабан.

— Заряжен, все патроны на месте. Вот же воевали, суки, — за Родину, за Сталина… ни одного выстрела по врагу.

— Видать, хотел отсидеться с бабой в укрытии — агитатор, но боженька все видит.

С угрюмым сопением Череп и Чуха осматривали карманы остальных убитых. Череп разочарованно выпрямился.

— Солдатня. Пацаны, тут голяк. Никакой это не штаб. Даже часов и обручалок нет. Ну полное говно.

Следопыты разочарованно переглянулись. Череп подошел ближе к Борману и, не сводя глаз с нагана, спросил:

— А за сколько ствол уйдет?

— Да погоди ты… уйдет. Ищи, может, еще что есть.

Череп с неохотой взял в руки лопату и пошел копать в обвалившийся угол блиндажа. Чуха сел на землю, опустив голову. Ему хотелось плакать — он почувствовал приступ острой жалости к себе, все его мечты о личном обогащении грозили так и остаться мечтами.

— Две недели, как папы Карлы рыли. И один наган. Алес капут. Я сдох. Не могу больше. Хочу домой.

— Не ной, и без тебя тошно. — Спирт сплюнул и пнул ногой ближайший скелет — ветхая ткань гимнастерки лопнула, обнажив ребра.

Неожиданно в углу, там, где копал Череп, раздался скрежет — лопата наткнулась на что-то металлическое. Череп поднажал, снимая пласт за пластом. Следопыты молчали, боясь спугнуть удачу. Из земли все явственней выступал металлический ящик. Череп не сдержался, отбросил лопату в сторону и попытался вытащить его руками.

— Тут сейф какой-то!

Спирт обхватил ящик с другой стороны:

— Так, родимый, чего же ты спрятался? Давай, давай его сюда.

— Да погоди ты, тяжелый, гад. На ногу не урони.

Борман, не скрывая радости, похлопал Черепа по плечу:

— Я же говорил, ищи, как сердцем чуял. Конкретно подфартило.

Чуха как ни в чем не бывало нетерпеливо приплясывал рядом:

— Ну, что там? Чего копаетесь?

— Отвянь, ты домой уже ехал.

— Пацаны, чую, что нам в натуре повезло. — Череп поднатужился, и ящик сдвинулся с места.

Следопыты оттащили сейф на середину блиндажа. Борман похлопал ладонью по его ржавой крышке.

— Хорошо бы орденов побольше. Если на гимнастерках наград нет — значит, тут хранили.

Чуха, не дожидаясь указания, быстро сбегал к палатке за ломом, которым и поддели изъеденную коррозией дверцу. Проржавевшие петли не выдержали, дверца открылась. Спирт жадно перерыл ворох пожелтевших бумаг.

— Да тут одна макулатура. Документы, бланки. Что за люди — умереть по-человечески не могут. Не думали они о потомках.

Спирт выгреб груду документов на землю, раскидав их ногами. Ничего ценного не было, одна «макулатура». Череп поднял толстую стопку бланков наградных листов и недоуменно повертел пожелтевшей бумагой:

— Борман, а это продать нельзя?

— Да кому эта хренотень нужна? Военники, комсомольские билеты — только если в Музей боевой славы. Если бы еще документы секретные были, а это так — туалетная бумага.

Спирт пошарил рукой по углам сейфа и достал последнее, что в нем оставалось, — картонную коробочку с патронами к нагану. Повертев трофей, он кинул его Борману.

— Тебе подарочек от комиссара.

— Мелочь, а приятно. — Борман спрятал патроны в карман.

* * *

В лучах заходящего солнца вырытый песок казался красным. Следопыты с унылыми лицами сидели на пригорке над разрытым блиндажом. Еще один рабочий день был закончен. Такие дни Борман называл нулевыми, имея в виду скудный улов из найденных трофеев. Похоже, в финале этого сезона вырисовывался круглый ноль. Борман прикусил губу, отгоняя плохие мысли. Чуха прихлопнул на своем лбу комара-кровососа и, с сожалением посмотрев на алый след на ладони, плаксиво заметил:

— Осень скоро, дожди зарядят.

— Дело дрянь. Место тут пустое — новое надо искать. — Спирт уныло обвел взглядом поляну.

Борман толкнул его плечом.

— Не ной. Где тут место новое — все уже в округе изрыто. Копать надо лучше.

Череп сощурил глаза и с надеждой посмотрел на Бормана:

— Может, по сто грамм накатим?

Некоторое время Борман молчал. Водкой он любил обмывать достойные находки, и поить этих оглоедов просто так не входило в его планы. Но, интуитивно чувствуя растущий пессимизм команды, грозивший перейти в массовое бегство, он встал и пошел к палатке. Из нее Борман вышел, держа в руках литровую бутылку водки.

— На, разливай.

Ребята воодушевленно повыскакивали со своих мест. Мгновенно появились пластмассовые стаканчики. Чуха быстро расстелил грязное покрывало — эдакий импровизированный стол. Когда Спирт принес несколько плавленых сырков и хлеб, Череп уже разлил водку по верхнюю риску.

Пили не чокаясь. Внутри разлилась теплота, заглушавшая голодное жжение. Спирт протолкнул в рот целый сырок.

— Жизнь прекрасна и удивительна — если выпить предварительно.

Чуха брезгливо отломал себе кусок хлеба. Вместо радостного настроения водка принесла тоску, и его снова нестерпимо потянуло домой.

— Сколько мы уже тут? А кроме нагана и бумажек ничего.

Борман отвел глаза в сторону, это нытье его начало раздражать.

— Что ты заладил… ничего, ничего… Еще не вечер.

Спирт усмехнулся, неопределенно кивая на небо.

— Как раз уже вечер.

Борман взял свой сырок и привстал:

— Ну давай еще ты поной. Я, кстати, никого не держу.

Спирт миролюбиво рыгнул и добавил:

— Да ладно, я к тому, что темнеет уже. Дай пацанам пострелять. Патроны есть. Заодно ствол проверим.

Борман достал наган и не без удовольствия прицелился в Чуху.

— Ну, для поднятия боевого духа в виде исключения можно…

Чуха нервно заморгал. Борман отвел пистолет в сторону и раскатисто рассмеялся:

— Что-то я совсем добрый стал — не к добру это…

— Опа, за острый глаз и твердую руку. — Череп одним махом разлил остатки водки.

— А этому только дай повод — «Ворошиловский стрелок».

Борман еще раз проверил заряженный барабан, взвел курок и вскинул наган, выбирая цель. Спирт вскочил, замахав руками:

— Притормози. Сейчас мы тир соорудим.

Быстро собрав брошенные лопаты, он воткнул их в ряд в песок перед пригорком, затем спрыгнул в блиндаж, вылез оттуда, держа четыре черепа, и водрузил их на черенки.

— Ну как?

В багровом свете заходящего солнца черепа мрачно взирали на следопытов пустыми глазницами, казалось, внутри их застыла сама вечность. У Чухи мороз пробежал по коже, он не любил подобные шутки — увиденное больше походило не на тир, а на жертвенный алтарь первобытного племени. Череп тоже нервно повел плечами и, сглотнув, закашлялся.

— Как в фильме ужасов.

— «От заката до рассвета».

Разошедшийся Борман прицелился.

— По приговору военного трибунала, за проявленную трусость и халатное отношение к имуществу…

Опьяневший Спирт одобрительно рассмеялся:

— Точно, не могли с собой пару стволов прихватить…

— Огонь! — скомандовал сам себе Борман.