My December (СИ) - Страница 182

Включила первый попавшийся канал, где была какая-то комедия. Уминая тост, она невнимательно смотрела за тем, как девушка тратит последний миллион, доставшийся ей в наследство, когда кто-то позвонил в дверь.

Она отпила глоток кофе, глянув на время. Мама была еще на работе, а соседи на одной лестничной клетке, к которым она иногда ходила в гости, уехали отдыхать на лыжный курорт в Италии.

Странно. Неужели Джинни решила зайти? Вроде бы, они не договаривались о встрече.

Раздался второй звонок, и она отставила тарелку с чашкой на стол. Струсила крошеи с пижамы, вдруг засуетившись. Она была вовсе не причесанной, в домашней одежде.

Мало ли, кто пришел?

В третий раз звон отразился от стен, и она, ругнувшись, прокричала:

— Иду я!

Бросив затею привести себя в более-менее нормальный вид, она вылетает к двери, настежь отворив ее. И…

…Мерлин.

На секунду показалось, что внутри все сжалось до невероятного размера. И как-то сразу отключило голову.

Потому что…

…это правда был он?

Парень с русыми волосами, которые падали на его лоб. Серые глаза, в отдалении которых отражался холод, с теплотой смотрели на нее. Тонкие губы расплывались в легкой ухмылке.

И, черт возьми…

…она почти теряла равновесие.

— Драко?..

Она даже не слышит собственного голоса, потому что произнесла это имя шепотом.

Потому что произнесла это имя впервые за пять лет не кому-то другому, не в пустоту, а ему…

…реальному Драко.

— Грейнджер.

И тогда все резко расплывается, будто в странном сне. И мир наполняется туманом, где только одно четкое изображение — он.

И она бросается ему на шею, обхватив руками спину. Резко, с силой прижимая его к себе, обвивается, словно змея.

И…

…поверить нельзя было…

…легкий привкус кофе, который она уже не могла ощутить.

…сильные руки, что крепко сжимали ее талию, которые она не могла чувствовать.

…сладкие губы, что поцеловали ее в плечо, которые она не могла пробовать на вкус.

— Господи… Драко…

Она оторвалась от него, заглянув в серые глаза. Они по-прежнему отстраненно смотрели на нее, однако что-то новое появилось в его взгляде.

Что-то нежное и трепетное.

Что-то, чего так не хватало ей так раньше.

Что-то, чего она уже не видела пять лет.

— Драко.

Она будто пробовала имя на вкус.

Потому что не могла без боли произносить его еще пять минут назад.

— Да, Грейнджер. Это я.

Улыбка касается его лица, и она уже не может сдержать свои слезы. Они потоком стекают по ее щекам. Истерика сильной волной ударяется в нее, и девушка, закрывая лицо руками, плачет в них.

А затем смеется, смотря в его глаза.

И — Божемой — его руки вновь с силой притягивают ее к нему.

Губы накрывают ее, проглатывая всю. Нежно, выводя языком узоры во рту, он целует ее, мягко поглаживая по спине.

И это было лучше всего на свете. И это было то, ради чего она променяла бы все годы своей жизнь.

Так трепетно, так мягко.

И она растворялась в его руках, улетая куда-то далеко и надолго.

Сколько раз она представляла встречу вместе с ним, но ни одна не была похожа на ту, что происходила сейчас.

Ее буквально рвало изнутри от счастья, которое хотело всплеснуться наружу. Ее распирало, и девушка не могла оторваться от него, жадно целуя.

Ее, только ее.

И это не сон, который приснился ей тысячу раз за эти года, это был настоящий день.

Настоящий Драко.

Слезы катились по лицу, попадая в рот соленой жидкостью. Поцелуй был мокрым, но они были не в состоянии оторваться друг от друга.

Черт…

Его запах, его губы, его руки.

Как она жила без всего этого?

— Я так люблю тебя, Драко… — она посмотрела на него.

И это было так странно — видеть его лицо вновь. Не во сне, не рисуя образ глазами, а стоять и чувствовать его.

Так близко, что она вновь могла рассмотреть каждую родинку на его лице. Каждый изъян, каждую ресничку.

Он поцеловал ее в лоб, исчезая вместе с ней из этой комнаты. Долго и тепло.

И она не могла поверить, что снова чувствует его губы.

— Я боялась, что ты не вернешься, — ее руки зарылись в русые волосы, которые больше не были платиновыми.

Как писал ей Драко в письмах, они с матерью меняли цвет волос на разные оттенки, чтобы их было труднее найти. Так же они корректировали некоторые части лица, но сейчас он был таким, каким ушел.

Тем же Драко.

Ее Драко.

— Я больше никуда не уеду. — Она прислонилась горячим лбом к его подбородку.

Он безумно по ней скучал. Так, что разрывало сердце по ночам, и сносило голову по утрам. Так, что ехала крыша, и от бессилия хотелось орать.

Не было дня, чтобы он не возвращался к ней в своих мыслях. И хотелось наплевать на безопасность и приехать в чертову Англию. Наплевать на правила и писать ей гораздо чаще, чем раз в месяц.

Боже…

Как же ее не хватало.

Прежнюю ею: маленькую девочку со спутанными волосами. И она была такой сейчас, прижимаясь к нему мокрой от слез щекой. Обвивая спину худыми руками, которые стали совсем, как палочки.

Мерлин, Грейнджер.

Он так любил тебя.

— Пожалуйста, скажи мне, — ее голос дрожал, — скажи, что больше не бросишь меня.

И ответ:

— Никогда.

Его глаза жадно бегут по ее фигуре. И крышесносящие желание вновь узнать ее тело, вновь дотронуться до него.

— Просто иди ко мне.

Его руки опускаются к краю пижамы, медленно снимая ее через голову.

2005

Теплый ветер нежно обдувал лицо, которое она подставляла под него, вытягивая шею. Красивые вечерние облака плыли по небу, освещаемые закатом солнце. На них падали красные лучи, и они становились нежно-розовыми, желто-красными. Они медленно летели, величественно возвышаясь над Эйфелевой башней, которая могущественно стояла над городом.

Фрукты лежали на тарелках, которые были расставлены на фиолетовом одеяле. Два бокала стояли около ее ног, в которых колыхалась красная жидкость. Вкусная, сладкая.

Она лежала на мягкой подстилке, кидая в рот виноградинки. Раскусывая их, сочный сок попадал в горло, и девушка улыбалась от приятного вкуса.

Она не знала, что из четырех вещей было прекраснее: облака, что закрывали все небо, показывая свою мощь, это одеяло, усыпанное вкусностями на крыше высотного дома, Эйфелева башня, что уже светилась в вечерних сумерках, или же он, стоящий на краю крыши.

Она думала об этому вот уже десятую минуту и каждый раз склонялась к тому, что нет ничего прекраснее на свете, чем Драко. И улыбалась, краснея при мысли, что это самое “прекрасное” досталось именно ей, а не кому-либо другому.

Хотя, это “прекрасное” доставляло уж очень много хлопот. Например, вчера они зашли в кафе для магглов, самое обычное. Оно стояло возле дороги, маленькие столики с цветами чуть ли не свисали с бордюров. Но ей почему-то приспичило пойти именно туда, словно в нем было что-то необычное.

Конечно же, это было самое простое кафе в Париже, где люди быстро обедали и бежали дальше по своим делам. Так вот Драко, вместо того, чтобы наслаждаться обычной жизнью, закатил скандал, почему его так плохо обслуживают, почему суп холодный и все в подобном духе. Причем просьбы Гермионы успокоиться на него никак не действовали.

Она злилась и извинялась перед официантами или людьми, которые страдали в таких ситуациях. Но потом, каждый раз, когда Драко выдавал шуточки по этому поводу, она, уже психуя на себя, смеялась сквозь зубы.

– М-м-м, — говорил он, снисходительно глядя на нее, идущую рядом, — не сдерживай себя, Грейнджер.

Она подперла голову рукой, взяв в пальцы клубничку. Макнула в растаявший шоколад и откусила половину.

— Вау… как вкусно, Драко, — она даже прикрыла глаза от удовольствия. — Невероятно. Почему ты раньше никогда не делал это?

Однако до него эти слова не долетели, потому что стоял он в метрах пяти от нее.

Конечно же, ровная, как струна, спина, руки в карманах, высоко поднятый подбородок и отстраненное лицо. Он холодно смотрел перед собой, находясь в трех сантиметрах от края крыши. Когда он смотрел вниз, то видел, насколько высоко они находились.