Мы - псковские! - Страница 1

С приближением лета я все чаще ловил на себе вопрошающие взгляды Травки и Малыша. Весной, возвратившись со станции «Северный полюс-15», я легкомысленно брякнул, что нынешним летом — голову на отсечение, что не вру! — мы отправимся странствовать вместе. Малыш недоверчиво покачал головой, но обещание мое запротоколировал и подшил к делу. Я сразу же понял, что сделал большую ошибку — лишняя иллюстрация к аксиоме: ничего не обещай, когда у тебя хорошее настроение. Но в глубине души я надеялся, что к лету все забудется и я спокойно улизну в очередную командировку. Дальше события развивались так.

— Ты все закончил на сегодня? — спросила Травка в один прекрасный вечер.

Ничего не подозревая, я кивнул.

— Отлично, Малыш, он освободился, иди сюда!

Травка и Малыш уселись напротив меня с самым решительным видом. Я забеспокоился.

— Так куда мы едем? — спокойно спросила Травка и сочувственно добавила: — Прокашляйся, милый, мы никуда не спешим. Малыш, принеси ему стакан воды.

Кашлял я долго. Для себя я давно решил, что летом буду ездить по деревням, знакомиться с сельским хозяйством. Не возить же за собой такую компанию? Да и отдохнуть им нужно. Нелегкая ситуация...

— В каком смысле — едем? — с отвращением выпив стакан теплой воды, спросил я.

— В самом прямом. В буквальном смысле, — разъяснила Травка.

— Боюсь, папа, что на этот раз тебе не выкрутиться, — дружелюбно вставил Малыш, вертя в руках протокол. — Влип ты основательно. Как ты считаешь, мама?

— Думаю, что ему не улизнуть, — сдержанно согласилась Травка.

— О чем вы говорите? — удивился я. — Конечно, мы поедем вместе. В свое время.

— Этим летом? — уточнил бдительный Малыш.

— Ну, зачем так категорично, — уклончиво ответил я. — Кто знает, как сложится жизнь? Разве может человек с его слабыми силами предвидеть зигзаги судьбы? Разве дано человеку знать, что ждет его даже через полчаса? Судьба, друзья мои, — это производная из столкновений бесчисленных случайностей. Ибо сказано: «Случай правит миром!»

— Тянет время, — констатировал Малыш.— Как «Спартак» при счете один — ноль в свою пользу.

— И с этим человеком я прожила шестнадцать лет под одной крышей, — горько посетовала Травка. — Смотри, сейчас начнет симулировать глухоту.

— Нет, он сейчас скажет: «Вы меня удивляете!» — возразил Малыш. — А потом начнет говорить вроде бы на эту тему, но совсем о другом, так что забудешь, с чего и начинали.

— Теперь, когда мы его раскусили, он придумает что-нибудь другое, — развивала мысль Травка. — Например, хлопнет ладонью по лбу и воскликнет: «Как это я забыл, что меня ждут в редакции!»

— Или начнет строчить в блокноте, бормоча: «Не мешайте, сюжет!» — размышлял Малыш.

— Обычные фокусы загнанного в угол морального банкрота, — резюмировала Травка.

Нужно сказать, что эта парочка неплохо изучила лазейки, которыми я обычно пользовался в сложных ситуациях. Следовало срочно менять тактику. Я решил, что оскорбленная добродетель — это как раз то, что мне нужно.

— Лестного же вы мнения обо мне, — с глубокой обидой сказал я. — Можно подумать, что когда-нибудь в жизни я хоть раз вас обманул.

Глядя в потолок и шевеля губами, Травка и Малыш начали молча загибать пальцы.

— Хорошо же, черти! — взорвался я. — Едем вместе. Но не туда, куда вы рассчитываете, совсем не туда! Хотите со мной — готовьтесь к поездке без всякого плана, по деревням — куда глаза глядят. Ну, чего замолкли? Не нравится? То-то...

— Отличная идея, — мечтательно произнесла Травка. — Вот не ожидала, что тебе такое в голову придет. Молодец!

— Здорово придумано, папа, — похвалил Малыш и, ухватив мою руку, энергично ее потряс. — Можешь рассчитывать на меня.

Я перепугался:

— Одумайтесь! Мне нужно будет непрерывно разъезжать! Ночевать придется где попало!

— Спать на сене... — вздохнула Травка. — Сколько лет я не вдыхала запах свежего сена!

— До чего я хочу на сеновал! — простонал Малыш.

— Там не будет столовых! — стращал я. — Только подножный корм!

— Костер на опушке, на берегу лесного озера... — проворковала Травка. — Каша с дымком...

— Рыбалка, уха, грибы! — затараторил Малыш.

— Машина застрянет в чистом поле, — упавшим голосом твердил я, — дождь, пронзительный ветер, палящее солнце...

— Какая машина? — удивилась Травка. — О машине не может быть и речи. Мы поедем на лошади с телегой.

У меня перехватило дыхание — настолько мне понравилась эта идея.

— Подождите, подождите, — пробормотал я. — Где же мы возьмем лошадь?

— «Бензин ваш, идеи наши», — процитировала Травка. — Это уже твое дело. Добудешь где-нибудь.

— Возьмем напрокат, — подсказал Малыш. — Главное, чтобы не подсунули какую-нибудь старую клячу, на которой и верхом не прокатишься. Жеребца бы с седлом. Мустанга.

— Да, чуть не забыла, — вспомнила Травка. — Мы едем в Псковскую область.

— Конечно, конечно, — ошеломленно согласился я. — Но почему именно в Псковскую?

— Потому что в Порхове живет Балёля, — пожав плечами, разъяснил Малыш.

— Вот именно, — одобрительно сказала Травка. — Делаем Порхов своей базой. Где-нибудь в этом районе добываем лошадь и начинаем бродить. Никаких большаков, только по проселочным дорогам, которых автомобили терпеть не могут. Двойной выигрыш: и пыли глотать будем меньше, и от соперников-корреспондентов избавишься. Еще вопросы есть?

— Утомительное будет путешествие, — пробормотал я.

— Устанешь — возвратимся к Балёле на отдых, — ободрил Малыш и покровительственно похлопал меня по плечу. — С нами не пропадешь!

Если полчаса назад о совместном путешествии я и думать боялся, то по зрелом размышлении пришел к выводу, что мне на долю выпал далеко не худший жребий.

Женщина вообще более совершенное существо, чем мужчина, она куда лучше приспособлена к существованию в нашем подлунном мире. Чуждая страстей, холодная статистика доказала, что женщина живет значительно дольше мужчины и делает неизмеримо меньше глупостей, чем мы с вами, уважаемые мужчины. Она в среднем несравненно меньше нас курит, пьет, доставляет хлопот органам правосудия, реже выступает на собраниях и не выдвигает философских теорий, объясняющих мир, — вместо этого она заставляет мир себя обслуживать. Женщина великодушно признает за мужчиной право поднимать гири, увечить друг друга на ринге и бегать по сорок километров — велико удовольствие! Все равно Геракл кончит тем, что будет по ее приказу прясть шерсть. Ибо важнейшее достоинство женщины — то, что она значительно практичнее мужчины, этого самодовольного существа, не замечающего в своем ослеплении, что все его силы поставлены на службу женским слабостям.