Музыкальный приворот.Часть 3.На волнах оригами (СИ) - Страница 26

Мужчина, сидевший за рулем, кисло посмотрел на Нинку.

– Что, не будете прятать? – спросила она у него тут же. – Я заплачу.

– Вы какая-то странная, девушка, – отозвался водитель, останавливаясь на светофоре.

– Я много заплачу, – с тем же серьезным видом сказала Журавль.

Мужчина почему-то отказался и добавил:

– Ваша подруга, наверное, еще жить хочет?

– Хочет, – Нинка расхохоталась.

Я не принимала участия в ее веселье. Смотрела в окно, за которым мелькали все те же сотни и сотни спешащих горожан и разноцветный поток машин. Когда уже распустятся листья на деревьях, когда станет зеленым город? Надоело уже смотреть на голые ветки, печально качаемые ветром.

Такси внезапно затормозило. Я-то была пристегнутой, и поэтому меня просто дернуло: сначала резко вперед, а потом назад. А вот развалившаяся сзади Нинка едва не упала.

– Вы водить умеете?! – заорала она на пожилого водителя, который отчаянно сигналил какому-то мальчишке, выбежавшему вдруг на проезжую часть.

Друзья ребенка стояли на противоположной стороне дороги и весело ему махали. Мальчик, только что едва не нырнувший под колеса машины, кричал им что-то в ответ, радостно улыбаясь.

– Ребятня развлекается, – проворчал водитель. – Нашли себе развлечение – через дорогу на красный свет бегать!

Нинка, не долго думая, открыла окно и, пока наше такси не уехало слишком далеко, прорычала, словно действительно была настоящей демоницей:

– Ты, гавнюк малолетний! Отупел? Еще раз на дороге увижу, я тебе голову отрежу! И кровь выпью!

Мальчик замер и заморгал. Когда он что-то невнятно замямлил в ответ, мы уже были далеко.

– А вы, девушка, даете! – покачал головой пожилой мужчина.

– Никому я ничего не даю. Ненавижу детей. Маленькие подонки! Тот, кто придумал поговорку «дети – цветы жизни», наверняка был бездетным.

– Ты будешь доброй мамой, – заметила я. – И будет большим счастьем, если твой сыночек или доченька не станут заиками от твоих воплей.

Водитель молчаливо поддержал меня. Нинка, осматривая свою «мозольную» ногу, с достоинством ответила:

– А то. Но в ближайшие лет пятнадцать мне никаких детишек не светит. И мужа тоже.

– Многие девочки в вашем возрасте уже о мужьях мечтают, – встрял водитель, которому было скучно просто так крутить свой руль. – Вон моя Женька, дочка старшая, так очень замуж хочет. Чуть ли не бредит девка.

Упоминание о возрасте Нинке не понравилось:

– В каком таком возрасте, дядя? Сейчас не модно рано жениться, чтоб вы знали. И вообще охота быть рабыней.

– Какой еще рабыней? – не понял пожилой мужчина.

– Обыкновенной! – высокомерно сказала Нинка. – Вы у вашей супруги поинтересуйтесь, она вам подробно и объяснит. О, Катька, смотри, дом Альбины торчит слева!

Действительно, высокий дом, в котором жила экстрасенс, виднелся над верхушками других зданий. На него падали косые лучи спускавшегося к горизонту солнца, поэтому казалось, что многоэтажка сияет золотом.

– Это знак, – восхищенно проговорила подруга, – от высших сил, что Альбинин метод подействует. И тогда я бу….

Машина, взвизгнув всеми четырьмя колесами, опять резко затормозила, лишь каким-то чудом не поцеловав бампер ехавшего впереди «опеля».

– Дядя, вы на дорогу смотрите лучше! – взвизгнула Нинка, доставая свою туфлю, улетевшую под сиденье. – Я не хочу ноги протянуть в таком молодом возрасте!

– И я не горю желанием, – мне тоже хотелось жить.

– Я профессиональный водитель. Не бойтесь, – уже вновь ехал по полосе шофер.

Мужик из «опеля» что-то орал ему вслед, высунувшись по пояс из окна. Нинка не сдержала свою хулиганскую натуру, показала мужику неприличный жест и ответила пожилому водителю в нашем такси:

– Но я почему-то боюсь! Вы точно права не покупали?

– Девушка! – опять обернулся к ней мужчина, оскорбившись. – Если вам не нравится мой способ вождения, садитесь сами за руль! А я, между прочим, вожу машину уже тридцать лет.

– Ну-ну, – явно осталась недовольной Нинка.

Сама она дико боялась водить автомобили, хотя ее папа и предлагал ей купить какую-нибудь машину вроде «фольксвагена поло» или «пежо 206», которые он считал чисто женскими. Но его младшая дочь была категорически против, предпочитая ездить на такси или эксплуатировать родственников. Кстати сказать, у Нинки, как и у меня, есть не только сестра, но и брат, и подруга, как и я, – второй ребенок в семье. Только у нее сестра старше, а брат младше. В отличие от моего малахольного Эдгара братец Нинки – парень спортивный и веселый и считается первым красавчиком в своей школе, хотя характером он больше походит на избалованного капризного ребенка. Сестра подруги чем-то напоминает мне саму Ниночку: она тоже высокая интересная блондинка с боевым характером. Ирка штурмом берет все лучшие клубы города и околачивается там едва ли не сутками. В дневное время, когда клубы закрыты, эта мадам оккупирует все местные магазины и бутики. От младшей сестры Ирина отличалась большой нелюбовью к учебе и знаниям, не обладает такой же отличной памятью и ай-кью, зато редко притворяется и говорит прямо в глаза, что о ком думает, а не придумывает коварные планы подставы для потенциальных врагов…

Когда мы вышли из такси, водитель облегченно вздохнул. Кажется, мы ему порядком надоели.

– Ну, вот он, «Горизонт», – поглядела вперед Нинка.

Прямо перед нами высилось большое, в три этажа, темно-синее здание клуба с огромной округлой вывеской, говорящей, что это и есть популярный ночной клуб, в котором постоянно проходят одни из самых лучших вечеринок города. Ночью он красиво освещался голубой и розовой, плавно мигающей иллюминацией и, казалось, находился в какой-то таинственной дымке, скрывающей собой что-то загадочное и притягивающее одновременно. В тот единственный раз, когда я была здесь, я запомнила бесконечно глянцевые и переливающиеся стены и потолок, в которых ярко отражались бесконечные зелено-сине-фиолетовые неоновые огни, мигающие в такт громкой, энергичной музыке, отдающейся в легких.

На трех этажах этого модного здания размещались большой и вместительный концертный зал на тысячу двести человек, два изолированных друг от друга танцпола, три или четыре бара, кухня, ресторан и бильярдный клуб. По словам Нинки, «Горизонт» – самый прогрессивный и модный клуб города. Наверное, это так. И, по-моему, здесь можно встретить кого угодно. От фанатов неформальных групп до любителей какого-нибудь хауса и электромузыки.

– Нам сюда, – царственно повела рукой Нинка, накидывая на плечи снятую в такси короткую кожаную курточку. – Кстати, завтра ночью тут будет неплохой диджей-сет… И сегодня, по-моему, тоже. Жалко, что ты темная и не хочешь ночью танцевать.

– Ночью я спать хочу.

– Да, точно – не слыша меня, воскликнула подруга, углядев афишу, – сюда же «Меллаут» приезжают!

– Какой аут? – не расслышала я.

– Молчи, темнота. «Меллаут» – это крупнейшие представители синти-попа. Да, я знаю, что ты не в курсе, что такое синти-поп, поэтому давай ты не будешь меня и дальше раздражать своей неграмотностью! Не спорь со мной, – не давала она мне и рта раскрыть. – Видишь, я нервничаю! И нога… ай, нога моя болит! Кать, пошли.

Она заковыляла к сверкающему клубу. Я поспешила за ней.

– Как же больно! – шипела Нинка, поднимаясь по невысокой лестнице, которая вела не к главному входу, а к другому… – Я сейчас сдохну!

– Ниночка, может, тебе обувь все же поменять, купить что-нибудь другое? – нахмурилась я.

– Нет, я выдержу эту пытку.

– А почему мы, собственно, не к главному входу пошли?

Подруга с кряхтением ответила:

– Там уже эти… как их там… тупые фанаты собираться начинают. Автограф-сессия же была… Поэтому журналистам здесь удобнее входить будет. Клубу принадлежат несколько залов для пресс-конференций, которые часто арендуют. И вход в них – именно здесь.

– А ты откуда знаешь? – про себя засмеялась я. Как будто Журавль сама – не одна из этих фанатов. Наверное, в своих мечтах подруга захомутала несчастного Кея и считает своей собственностью.