Муж, любовник, незнакомец - Страница 86

— И давно ты здесь стоишь? — спросил он.

— Недавно. Я только что вошла.

Он не поверил ей. В его устремленном на нее взгляде сверкали холодные огоньки, каких она никогда прежде не видела. Но, с другой стороны, она никогда прежде ему и не лгала. Софи забыла, что над дверью в его кабинете висел колокольчик, который звякал, когда кто-нибудь входил в приемную.

— Ты дрожишь? Я тебя напугал?

— Нет… все в порядке. — Это не Клод, подумала она. Она не знала, кто этот человек, но это был не ее друг, всегда говоривший таким тихим и успокаивающим голосом, ее бывший жених. Мужчина отступил, давая ей пройти, но входить ей не хотелось.

— Что-нибудь случилось? — снова спросил он.

— Я думала, у тебя кто-то есть.

Его лицо снова приобрело выражение благородной печали.

— Там никого нет, Софи. Я один. — Она все еще колебалась, но он повторил: — Пожалуйста… входи. — В его тоне послышалась строгая, властная нота.

Софи, наконец, прошла мимо него, моля Бога, чтобы предчувствие, от которого она похолодела до мозга костей, оказалось ложным. В воздухе витала опасность, хотя было неясно, в чем она состоит. Нет, конечно же, она ошиблась, что-то не так поняла. С Клодом у нее никогда не ассоциировалось ничего рискованного, наоборот, он был ее другом и защитником.

Клод сидел на краю стола, скрестив руки на груди и чуть ссутулясь, — поза, характерная для очень высоких мужчин. Он смотрел на Софи, и было в его облике что-то странное. У него слегка тряслась голова! Софи не могла припомнить, случалось ли это прежде. Сочувствие к этому человеку вновь охватило ее. Она хотела надеяться, что не в ней причина его нынешнего состояния.

— Я дозванивалась тебе, — сказала она. — Оставляла сообщения на автоответчике.

— Да, ты сказала, что это касается Джея.

— Не совсем. Это… — Она издала неопределенный звук, который должен был означать, что все это не важно. — В сущности, ерунда. Опять мои обостренные реакции. Не обращай внимания.

«Он знал, что я звонила, и не ответил?»

— Тогда зачем ты приехала? — спросил Клод.

— Я беспокоилась. Ты не отвечал на звонки, поэтому я приехала посмотреть, все ли в порядке. — Она не умела лгать, и он уже это понял.

Клод встал медленно, с трудом, хотя фигура его выглядела теперь внушительно и трогательная сутулость больше не смягчала облика.

— Тебе незачем обо мне беспокоиться, — монотонно произнес он. — Теперь со мной все в порядке.

— Клод, — с мольбой в голосе сказала Софи. — Что случилось?

Он повернулся, и у Софи перехватило дыхание. Боль тускло мерцала в его огромных карих глазах. В глубине их стояли слезы. Но за неизбывной печалью горел пугающий огонь.

— Со мной ничего не случилось, — ответил он. — Я не тот человек, который, потерпев поражение, пытается отрицать это. Посмотри на свои руки, Софи. Ты исщипала их до синяков. Это может означать только то, что для тебя кошмар находится здесь, со мной.

Софи в замешательстве посмотрела на свои запястья. На них не было синяков. Она к ним не прикасалась. Ее руки свободно висели вдоль туловища с того момента, как она сюда вошла.

— Кошмар? Почему я должна так думать? Когда это я так думала, Клод?

Стараясь объяснить ей это как можно доходчивее, он говорил медленно, низким голосом:

— Почему ты не хочешь этого признать? Я уверен, что в душе ты чувствуешь именно это. Я вижу это в твоих глазах, когда ты на меня смотришь. Жалость. Ты жалеешь меня. Женщины… Они все жалеют меня. Клод — чудак. Клод — чудовище. Но чудовище — не я. Чудовище — он.

— Он? Джей?

Клод попытался кивнуть, и теперь она отчетливо увидела, что голова у него действительно трясется. Это было совершенно очевидно. «Он болен, — сообразила Софи. — С ним случилось что-то ужасное».

— Ты не в-веришь, что он твой муж, — продолжал Клод, слегка заикаясь. — Тебе даже привиделось, что он ворвался к тебе в дом и напал на тебя.

Софи больше его не боялась. Она боялось за него.

— Я понятия не имела, что тебя это так расстроило. Ты же сам сказал, что это был кошмар, бред.

— Я только хотел, чтобы меня любили, — прошептал он и закачался вперед-назад, из стороны в сторону, в голосе послышалась мучительная боль и ярость раненого зверя, теряющего над собой контроль. — Господи, Софи, как ты могла это сделать?! Я спас тебя от него. Как ты могла к нему вернуться? Как ты можешь любить его после всего, что он с тобой сделал?

— Что… ты хочешь этим сказать?

— Он пытается устранить тебя. Он дважды покушался на твою жизнь и покусится снова.

— Нет!

Клод, похоже, уже не мог взять себя в руки, он непроизвольно раскачивался и тряс головой.

— Это он чудовище, а не я. Какие еще доказательства тебе нужны? Он подстроил несчастный случай, в результате которого тебя чуть не убило током, и накормил твою собаку отравленным мясом.

У Софи сперло дыхание, когда она это услышала.

— Клод, прошу тебя, перестань, Я не понимаю, зачем ты все это говоришь.

Подняв голову, он увидел, что она направляется к выходу. Но на полпути Софи остановилась, не зная, что делать дальше.

Чтобы добраться до двери, ей нужно пройти мимо него. Нужно непременно уйти и найти Джея. Клод никак не мог знать о несчастном случае со щипцами для завивки. Она ему об этом не рассказывала. Вообще никому, кроме Джея, не рассказывала.

— Софи, — умоляюще окликнул ее Клод, — ты испугалась. Посмотри на себя. У тебя ужас в глазах. Позволь помочь тебе. Ты же знаешь, что я могу. Я ведь избавил тебя от кошмаров. И могу это сделать снова.

— У меня нет кошмаров, Клод. Больше нет.

Теперь она говорила твердо, хотя внутри у нее все дрожало. Она не могла знать, страдал ли он маниями или просто обезумел от горя, но ей нужно было как-то пройти мимо него. Предчувствие ее не обмануло. Она была в опасности.

— Я могу тебе помочь…

Он двинулся ей навстречу, но она неожиданно закричала:

— Клод, будь осторожен! — указывая на предмет, лежавший на полу, — это была фотография в рамке, которая, должно быть, слетела со шкафа. Раньше она ее не заметила, но теперь видела разбросанные повсюду осколки стекла. — Вон там! Возле твоей ноги!

Клод посмотрел себе под ноги и в замешательстве остановился.

Софи застыла на мгновение, увидев, что это ее фотография. Она могла, конечно, упасть, но Софи знала, что это не так. Это он разбил, разломал ее.

Он намеревался то же самое сделать и с ней.

Софи решилась и побежала к двери. Если бы только ей удалось выскочить из дома и добежать до улицы. Она будет кричать, кто-нибудь может оказаться на причале…

Клод поймал ее, когда она уже распахнула дверь на улицу. От его мягкости не осталось и следа — он обхватил ее поперек живота и поднял. Огромная пятерня залепила ей нос и рот, не давая дышать. Кричать она тоже не могла, а бороться с ним означало подвергать опасности ребенка.

Он внес ее обратно в кабинет. Ноги Софи болтались высоко над полом, он сжимал ее так крепко, что, казалось, выжал из нее весь воздух. Она могла бы лягнуть его, но предусмотрительно не делала этого. Удар по голени, безусловно, разозлит его, а если придется с ним драться, она, разумеется, проиграет.

Но более всего прочего от драки ее удержали его слова. Голос звучал тихо, надтреснуто от волнения. Он умолял поверить, что не хотел причинить ей вреда.

— Я могу помочь тебе. Спасти тебя, Софи, но только если ты позволишь мне это сделать. — Он всегда многократно повторял это во время первых сеансов лечения. — Очень важно, чтобы ты чувствовала себя со мной в безопасности. Думай обо мне как о своем проводнике по жизни. Я смогу помочь тебе, только если ты позволишь мне это сделать.

Спустя несколько мгновений Софи стояла, онемев от ужаса, спеленутая тяжелым белым покрывалом, а Клод обвязывал ее веревкой. Она хотела сказать ему, что беременна, попросить не причинять ей вреда ради ребенка, но он не дал ей такой возможности — закрыл рот куском толстого полотенца, туго завязав его на затылке.