Мусорщики Луны - Страница 5

Как часть изнуряющей политики Ассоциация распространила свое орбитальное бездельничанье на земные и венерианские трассы. С последних путей она перемещала более дорогие корабли, которые могли проделывать весь путь с ускорением. Пираты не могли надеяться перехватить добычу, которая ко времени появления на их радарах уже будет недосягаемой.

Но корабли продолжали исчезать. Была проделана большая розыскная работа, особенно на Земле, которая признала астеритную нацию поспешно и с удовольствием. Так что от собственных шпионов Шефы узнавали, какой сигнал им надлежит использовать. Автопилот должен был принимать подобный луч и следовать по нему за добычей.

Только горсточка людей, чья преданность не вызывала никаких сомнений, располагала теперь нужной информацией.

После короткого перерыва потери возобновились, на этот раз с катастрофической быстротой. Инженеры пространственного флота предположили, что астеритные агенты марсианских компаний, должно быть, заменяли ленты курсов в автопилотах, что приводило корабли совсем не туда, куда они должны были направляться. По крайней мере, об этом стоило подумать всерьез. Во всех таких секциях заменили персонал. Потери прекратились. На некоторое время.

Потом за очень короткий период «Джеху», «Ахаб» и «Лили Дэвид» не сумели перевезти свои грузы. «Неопинк» принялся за погрузочный персонал и обнаружил, что на сей раз в аппаратной были установлены бомбы. Это была грубая работа, и наказание за нее полагалось соответствующее. Виновные были расстреляны, а меры предосторожности еще усилились. Марс снова получил временную передышку.

Но теперь…

Внутренняя дверь отворилась. Появился полный человек. Он ухитрялся одновременно выглядеть негодующим и невозмутимым. Черч узнал его, хотя ничем этого не выдал: атташе Посольства Объединенных Протекторатов.

— Пожалуйста, войдите, сэр, — проворковала секретарша.

Черч воздержался от непристойного ответа, который, возможно, вырвался бы у более молодого марсианина, и не только потому, что он был человеком среднего возраста, но и потому, что был сильно озабочен. Он прошел в отделанный роскошными панелями кабинет Добшинского.

Как президент Трансюпитерианской компании и секретарь Ассоциации этот человек имел право на огромный письменный стол красного дерева и прекрасный вид с пятидесятого этажа небоскреба-башни. Черч не обратил внимания на захватывающее зрелище — триумфальное шествие Большого Акведука через живописную пустыню — и рассеянно пожал руку хозяина.

— Садитесь, пожалуйста, — сказал Добшинский. — Примите мои извинения за то, что вам пришлось ждать. Этот чертов землянин никак не хотел уходить.

— Что ему нужно? — Черч принялся раскуривать трубку. — Думаю, это имеет отношение к нашему делу.

— Да. «Дружеское предостережение», — Добшинский так выплюнул эти слова, что стало ясно: он крайне разозлен. — Мы не должны вооружать наши корабли.

— Вот как? Каким же образом Земля может нас остановить? Я хочу сказать, им пришлось применить против нас Договоры Открытого Космоса, мотивируя это тем, что мы не смеем высылать флот против Свободных Миров. Но какое отношение это имело бы к коммерческим судам?

— Он сказал, что его правительство истолковало бы установку тяжелых орудий как пиратство и, говоря его словами, «очень серьезно отнеслось бы к этому». Я спросил его, как Земля истолковывает то пиратство, которое существует на самом деле, а он имел наглость заявить, что с ним давно покончено!

— Гм-м-м… Да, именно это я и хотел обсудить с вами. Но внезапное объявление войны… а вы знаете, что общественное мнение Земли ударится в полную панику раньше, чем будет решено принять такие меры… короче говоря, что они могут сделать, чтобы помешать кораблям Ассоциации вооружиться?

— Во всяком случае — наложить эмбарго на нашу торговлю. Им действительно нужны некоторые из наших товаров и услуги, которые мы им предоставляем, но они могут обойтись и без нас, да и астериты, вне всяких сомнений, будут рады помочь им в этом. С другой стороны, Марс просто не может не торговать с Землей. Мы проделали долгий путь со времен пионеров, но еще не подошли к такой точке, когда сможем поддерживать производство без импорта определенных составляющих. О, они загнали нас в угол, они сделали это, — рука Добшинского дрожала, когда он, пытаясь успокоиться, потянулся за папиросой и глубоко затянулся. — Боже, до чего же я ненавижу этих землян!

— Ну, может быть, не стоит стричь всех под одну гребенку, — холодно сказал Черч. — Я знаю среди них несколько честных людей.

— Кого это? Грязные скандалисты! Они даже думают по слогам.

— М-м-м, ну, Корпоративное государство, естественно, создает тип легковерного гражданина. Жизнь его регулируется столь хитроумно, что главная его свобода связана с теми фантазиями, которые очень легко могут поднять на щит и расписать всякие щелкоперы. Возможно, для среднего землянина все эти старые мотивы куда более реальны и значимы, чем его собственная жизнь. Во всяком случае, овец всегда удобнее клеймить. Именно так нашим дедам удалось привести в действие Великое Колесо, — Черч очертил круг трубкой. — Неважно. Наша проблема связана со Свободными Мирами.

— Сделайте мне одолжение и не называйте их так!

— Почему же нет? Они так сами себя называют. К тому же, если быть до конца честным, я не могу сказать, что совсем им не симпатизирую.

Добшинский, почувствовавший себя лучше после небольшого количества наркотика, только спросил:

— Вот как? Почему же это?

Черч улыбнулся:

— Наверное, дело в моих хромосомах. Матени был моим прадедушкой, а одним из моих прямых предков был некто из Бостонской Чайной Компании. Но если говорить серьезно, я люблю читать социологические исследования и рассматриваю астеритов и нас как равных жертв почти одинакового процесса.

— Какого?

— Роста номадизма. На Земле древние номады[1] не были прародителями цивилизации. Они были отвергнуты ею, слабые племена, вынужденные селиться на землях, которые были никому не нужны, и придумали собственные способы выживания. Но они оставались людьми, стоящими на кромке цивилизации, зависящими от нее по множеству причин, — Черч пожал плечами. — Можно с уверенностью сказать о спартанском образе жизни, что он требовал большой напряженности. Поборники его стали превосходными воинами, которые совершали набеги на некоторые страны и иногда их завоевывали. Но помочь себе они не смогли — обстоятельства восторжествовали над их культурой. То же самое происходит и с астеритами.

Добшинского волновали более безотлагательные вопросы.

— Знаете, — сказал он, — даже если мы не можем установить на наших кораблях орудия, я не вижу причин, которые помешали бы нам поместить на борт каждого из них вооруженных людей.

— Которые погибнут при столкновении с метеорами?

— Можно было бы как следует защитить их. А они бы защитили то, что находится на борту.

— Раз-другой. Потом астериты тоже вооружились бы. Нет, это не игра, — Черч нахмурился. — И потом, я ненавижу убийство.

— Убийство может быть необходимым. Если бы только Земля не была… Почему мы не можем принять контрмеры? Отказаться доставлять по маршруту корабли земной конструкции… это сразу ударило бы по корпорациям, и они бросились бы с жалобами к правительству.

— Несомненно, — согласился Черч. — Должен допустить, даже в мгновения жадности, даже тогда, когда он диктует наиболее высокие цены, землянин все равно остается близоруким. Но именно в этом конкретном случае — нет, Марс ничего от этого не выиграет. Мы только больше пострадаем.

Движение трубки подтвердило его мысль.

— Я просмотрел все документы и пришел к совершенно иному выводу, чем ваши предыдущие агенты, — сказал он. — Сегодняшняя встреча с посольским болтуном подтвердила его. Дело гораздо серьезнее, чем это принято считать.

Добшинский застыл в тревожном ожидании.

— На первый взгляд кажется, что этот последний способ пиратства является крайней мерой, — сказал Черч. — Экономика требует крайних мер, полагаем мы. Они вынуждены распространять патрулирование на огромное пространство. Когда их радары обнаруживают корабль, им приходится использовать космическую гравитацию в размерах, которые должны быть фантастическими для их жалких маленьких лодок. Им остается надеяться, что они сумеют подобрать соответствующее ускорение. Это не всегда легко при долгих переходах. Обычно корабль прибывает весь продырявленный. К тому же, он покалечен, он и его груз могут оказаться испорченными настолько, что за операцию не будет выплачено вознаграждение.