Мушкетер - Страница 50

– Отступаем, господа, пока нам не отрезали единственный путь к отступлению, – имея в виду, что проход между домами, укрытый глубокой тенью, еще был свободен.

– Вы правы, – согласился Арамис, – к ним вот-вот придет помощь, и тогда нас утащат в тюрьму или перережут как цыплят. Уж лучше отступление.

– Я вас прикрою, – предложил я, делая шаг вперед. – Бегите!

Я неожиданно атаковал Жюссака, ближе всех стоявшего к нам, от неожиданности он отступил. Но в мои расчеты не входило сражаться против пятикратно превосходившего меня врага. Заметив краем глаза, что друзья мои, воспользовавшись смущением, которое я вызвал у гвардейцев своей атакой, скрылись в проулке, я постепенно начал отступать. Жюссак наседал на меня, до тех пор, пока мы не оказались в достаточно узком месте, где его товарищи не могли прийти ему на помощь. Тогда я нанес ему колющий удар, целя в лицо. Мой противник отшатнулся, я же немедленно нырнул в спасительную тьму того же проулка, в котором несколькими минутами раньше растворились мои друзья. Меня никто не преследовал: «красные», по всей видимости, опасались, что в кромешной темноте на них посыплются удары, и они окажутся в том же положении, в котором совсем недавно оказались мы.

Почти добравшись до улицы Старой Голубятни, я остановился. Атос! Он не должен был погибнуть вот так, на ночной улице[10] , сраженный вероломным ударом в спину. Это было несправедливо! Лучший воин Франции, мой благородный друг и наставник! Но даже если он погиб, я не мог позволить, чтобы его тело остывало на ночной мостовой, дожидаясь появления утреннего караула, а до того было бы обшарено ворами. Меня передернуло от омерзения, когда я себе представил, как бесцеремонно выворачивают карманы у мертвого Атоса, как чьи-то руки срывают с его пальца фамильный перстень...

И вот тут я вспомнил то, что окончательно подвигло меня вернуться на улицу Феру, несмотря на то, что наши противники могли еще находиться там: когда я набросился на Жюссака, то случайно бросил взгляд в ту сторону, где лежали наши товарищи. Сейчас мне показалось, что Жуазель и новичок были неподвижны, а Атос пошевелился, словно пытаясь приподняться на локте. Словом, я решительно двинулся в обратный путь.

Уже через полчаса я достиг угла Феру. Глазам моим предстало поле недавнего сражения, залитое ярким желтоватым светом полной луны. Тела трех мушкетеров лежали там же, где их сразили шпаги гвардейцев. Гвардейцев же кардинала не было видно. Скорее всего, они удовольствовались очевидной победой над нами, и праздновали ее сейчас либо в одном из кабачков неподалеку, либо в своих казармах. Я ускорил шаги и увидел, что меня кто-то опередил. Высокий человек неторопливо ходил по месту стычки, поочередно наклоняясь над каждым телом. Его можно было принять за могильщика или, скорее за священника, дающего последнее напутствие умирающим или молящегося о том, чья душа уже покинула наш мир. Сходство со священником усиливал длинный черный (или темный) плащ.

Но, конечно, это не мог быть священник. Скорее всего, незнакомец в плаще был из числа ночных воров, которые не прочь поживиться содержимым карманов покойников или тех забулдыг, которых винные пары свалили посреди улицы, на полпути к их жилью. Решив, что он именно из таких мародеров, я потянул из ножен шпагу и крикнул:

– Эй ты, проваливай, пока я тебе уши не отрубил!

Незнакомец, в этот момент склонившийся над Атосом, резко выпрямился и посмотрел в мою сторону. Я тотчас замер на месте. Сердце мое забилось учащенно.

Передо мной стоял тот, появления которого я ожидал каждый день – дон Жаиме душ Сантуш. Увидев меня, он издал короткое восклицание и тоже выхватил шпагу. Я медленно приблизился и остановился в нескольких шагах от него. Дон Жаиме вдруг улыбнулся и учтиво коснулся шляпы.

– Как это мило с вашей стороны, господин Портос, – сказал он. Акцент его, хорошо запомнившийся мне при нашей предыдущей встрече, сейчас почти не был слышен. И мне даже показалось, что тогда он нарочито усиливал испанское звучание – примерно так же, как я стремился приглушить звучание гасконское. – Право же, очень мило, – повторил он. – Я-то думал, что вы бежали отсюда что есть духу, и я уже прикидывал – как бы мне найти вас поскорее. Но вы пришли сами. Вы чертовски любезный человек, господин Портос, – дон Жаиме скрестил руки на груди. – Позвольте мне вас рассмотреть как следует... Ай-я-яй, – он удрученно покачал головой, – как же я в первый-то раз не разглядел такие знакомые черты покойного Авраама де Порту! То есть, ду Пирешу. Вам ведь знакомо это имя? Если бы я в тот раз понял, что имя Портос скрывает Исаака де Порту – так же, как ранее имя Авраама де Порту скрыло Авраама ду Пирешу, – насколько все было бы проще! – он с сожалением покачал головой. – Жюссаку не пришлось бы устраивать засаду на улице Феру, ваши друзья, – душ Сантуш небрежно кивнул на убитых, – остались бы живы. Возможно, и вы сами были бы живы – а ведь сейчас это отнюдь не очевидно. Можете мне не верить, но, поначалу, вы мне были не нужны, дон Исаак. Я не преследовал детей моих врагов. Я охотился на самих врагов – Авраама ду Пирешу, ставшего Авраамом де Порту, и Карлуша душ Барруша, взявшего себе имя презренного Исаака Агасферуса Лакедема, Вечного Жида, врага Господа нашего Иисуса Христа! – при этих словах он набожно перекрестился, не выпуская из руки шпагу.

– Вы искали меня, – сказал я, – и вы нашли. Чего вы хотите? Удовлетворения? Извольте!

– Черт бы вас побрал! – вскричал он. – Вы мне не были нужны. Но вы встали на моем пути! Вы укрыли от моего возмездия Карлуша душ Барруша, ставшего жалким ростовщиком Исааком Лакедемом! Вы помогли ему скрыться в Италии...

– В Савойе, сударь, – вызывающе поправил я. – Верно, я помог ему скрыться и нисколько не сожалею об этом.

Какое-то время он мрачно смотрел на меня. Его тонкий ус нервно подрагивал, словно дон Жаиме никак не мог решить – улыбнуться ему или нет. И он улыбнулся, при этом лоб его разгладился.

– Когда мне сообщили о том, что семейство Лакедем покинуло пределы Франции, но до Испании не добралось, я был поражен, – произнес он неторопливо, продолжая улыбаться. – Когда мне объяснили, что виной всему ошибка очень исполнительного, но не блещущего умственными способностями гвардейца по имени Портос – я подумал: такое просто невозможно! Вообще говоря, поначалу я винил самого себя. Чтобы избежать ненужных расспросов, я попросил кардинала подыскать надежного человека, который действует лучше и быстрее, чем думает. И мне почти сразу же порекомендовали кадета гвардии, которого зовут Портос, и который говорит, с трудом подбирая слова, но зато способен в одиночку справиться с десятком врагов, а при необходимости – унести на плечах годовалого бычка. «Отлично, подумал я тогда, именно такой человек мне и нужен!» Когда же выяснилось, что как раз из-за столь высоко ценимых мною качеств, мой план оказался сорван и месть – не осуществлена, я чувствовал себя, словно сраженный молнией. Как! Из-за такой нелепости? И что же это за удивительный человек, способный настолько все перепутать! «Нет, подумал я, что-то тут не так! Необходимо познакомиться поближе с господином Портосом!» И, конечно же, я начал выяснять, кто же такой этот господин Портос? Что крылось за его поступком – невероятная наивность, которую скорее следует назвать непроходимой тупостью и невежеством? Или же, играя в простака, он специально сорвал мой замысел? Если все делалось нарочно, кто же срывается за личиной недалекого малого – Портоса? Я должен был это выяснить.

– Долго же вы выясняли, – усмехнулся я с изрядной язвительностью.

– Что ж, вы правы. Прошу меня простить, – серьезно ответил душ Сантуш. – На это потребовалось время. Но у меня есть обстоятельства, извиняющие эту мою задержку. Месть – одно из самых прекрасных занятий на свете, но, к сожалению, не единственное. Есть у меня и другие дела – не только местью я живу. Например, служба, которую я должен выполнять с той же добросовестностью, что и вы, господин Портос. Я понимаю, что это не оправдание, и потому искренне прошу у вас прощения за то, что заставил вас ждать целый год. Но до тех пор, пока я однажды не понял, кого вы напомнили мне в первую нашу встречу, я так и не мог решить: умысел имел место или наивность. Это произошло совсем недавно, вы словно ускользали из моей памяти, – он развел руками. – И, конечно же, повторяю, я вовсе не хотел причинять вред вашим товарищам. Я хотел заполучить вас, господин Портос, господин Исаак ду Пирешу. Жюссак – мой давний знакомый, и это я сделал так, что он устроил засаду на вас и ваших друзей. О, разумеется, если бы я прямо попросил бы его об этом, он, возможно, отверг эту просьбу. Даже мог счесть себя оскорбленным. Но... – душ Сантуш усмехнулся. – Но, знаете ли, это соперничество между мушкетерами короля и мушкетерами кардинала... – он покачал головой. – Не понимаю, почему ни Ришелье, ни Людовик не стремятся прекратить его, оно ведь многому препятствует... Так вот, я всего лишь подзадорил его. Сказал, что ваши, господин Портос, товарищи ни в грош не ставят указы его высокопреосвященства, а над его мушкетерами откровенно посмеиваются. И добавил – так, между прочим, – что ему вряд ли удастся арестовать мушкетеров. Например, тех, кто засиживается в кабачке на улице Феру, вопреки указам. После этого мне оставалось только дождаться, пока арестованных приведут в Пале-Кардиналь. Но – вновь это пресловутое соперничество! – дон Жаиме развел руками. – Теперь оно сыграло против моих планов. Азарт сражения помешал Жюссаку и его товарищам сделать то, что он собирался сделать поначалу. Ну, ладно, гвардейцы его высокопреосвященства не смогли вас арестовать. Но ведь и убили они не тех! Услышав, что мушкетеры частью убежали, а частью убиты, я поспешил сюда, надеясь увидеть вас, по крайней мере, бездыханным. Конечно, если враг сражен не твоей рукой, это оставляет в душе некоторую неудовлетворенность. Но, на худой конец, можно смириться и с таким завершением мести. Прихожу сюда – и что же я вижу? – он пренебрежительно взмахнул рукой, в которой держал шпагу. – Вам, конечно, понятно. Случилось то, что случилось. Мне повезло, что вы оказались верным товарищем и решили позаботиться о телах. Похвально, господин Портос. Мое мнение о вас стало еще лучше.