Мурочка, или Менелай и Елена Прекрасная (СИ) - Страница 9

- Ты меня замуж, что ли, зовёшь? На кухню за кольцом ходил? – смеясь.

- За презервативами я ходил. Я понятия не имею, как ты предохраняешься, ты, кстати, предохраняешься?

- Нет, от чего мне предохранятся-то?

- И то верно… незачем химию попусту есть, но дело не в этом, дело в том, что хотя я и проверяюсь каждые три месяца, всё же определённый риск есть, а я не собираюсь рисковать твоим здоровьем.

- Когда вы говорите, создаётся впечатление, что вы бредите, Иван Васильевич.

- У меня такое же впечатление, ты такая маленькая, что одну мысль жить с тобой, можно приравнять к параноидальному бреду.

- Ты собираешься жить со мной?

- Ты же не можешь думать, что я собираюсь заняться с тобой сексом только один разочек?

- Ой,  ты собираешься заняться со мной… сексом? Как вчера… я имею в виду…

- Я прекрасно понял, что ты имеешь в виду, - она не поняла, как оказалась прижата к Ярославу, её ступни  болтались где-то у колен мужчины. – Все-таки свела ты с ума большого дядю, «как вчера» не получится, боюсь, ты слишком хрупкая для «как вчера», - это она уже услышала, когда он толкнул ногой дверь в спальню.

Они лежали рядом, поперёк кровати, и она впервые почувствовала его губы на своих, странно, но борода не кололась, она почти не ощущалась, скорее смущала.

- Ты сбреешь бороду?

- Хорошо, завтра.

- Не сегодня?

- Нет, не сегодня, если я сейчас пойду сбривать, я передумаю заниматься с тобой сексом, и завтра мне будет мучительно стыдно, а, скорее всего, ещё и больно, потому что ты бываешь сильно агрессивной.

Он снял с неё платье и смотрел сверху вниз, в общем-то, он уже видел её в купальнике на пляже и успел оценить все её достоинства. И тонкую талию, и упругую грудь, и стройные ноги. Но когда она лежала на его кровати, с немного припухшими от его поцелуев губами, когда его рука потянулась, чтобы расстегнуть застёжку, и потом он снял с неё светлый бюстгальтер и смотрел на вздымающуюся грудь, на то, как девушка вибрирует под его ласками, отдаваясь им – это было совсем другое, острое и, одновременно, жгучее чувство, перемешанное со страхом.

- Почему ты передумаешь? – его тело было устрашающе большим, но почему-то тепло, исходившее от него, не пугало, он умудрялся целовать её, когда она лежала, полностью скрытая под ним, так, что она не чувствовала его веса, а если и ощущала, то это возбуждало ещё сильней. Она не помнила случая, чтобы чувствовала желание такой силы, она цеплялась за него, тёрлась и даже царапалась, она просила: «Скорее», и сама сдёрнула с себя трусики.

- Ты такая маленькая, Мурочка, я боюсь сделать тебе больно…

- Не говори глупости, у меня средний рост и вес, и я женщина, к тому же, если мне станет больно, а мне НЕ станет, я всегда могу сказать, я умею разговаривать.

Эти разговоры и сомнения тонули в поцелуях и во взаимных ласках, когда она все-таки добралась до вожделенного члена и теперь отказывалась его выпускать из рук и рта, куда он, по понятным причинам, не помещался целиком, но от этого ей не становилось менее приятно. Никогда в жизни Агата не любовалась мужским органом, она умела сделать мужчине приятно, но не находило это занятие сколь-либо привлекательным, но сейчас, сейчас ей нравился вид, нравились тактильные ощущения и даже вкус.

- Мурочка? – Она резко открыла глаза, выдёргивая себя из нирваны от его пальцев в самом интимном месте девушки. – Мурочка, скажи, что ты не девственница.

- Нет, конечно, ты чего?

- Просто…

- Не отвлекайся, пожалуйста, пожалуйста, перестань об этом думать, - она держалась за его шею и двигалась ритмично с его рукой. – Нет, нет же, нет, - она оттолкнула его руку. – Я хочу тебя, всё, я не могу больше ждать, ну, пожалуйста…

- Так хочешь секса?

- Тебя хочу, глупый большой дядя, ну же… - она вывернулась и выдернула из его рук презерватив. – Ты меня с ума сводишь, - придерживая кончик и раскатывая по длине латекс.

- Боже, ты умеешь?

- Конечно, умею, большой дядя, ты смерти моей хочешь, да? Я  схожу с ума, - она сама пристроилась и попыталась ввести в себя, но он остановил её, отчего слезы были готовы брызнуть из глаз.

- Не будь такой нетерпеливой, Мурочка, я действительно большой парень, а ты очень маленькая девочка, - он целовал её. – Всё будет, я обещаю тебе, всё будет, я не передумаю, ты получишь всё, что ты хочешь, и даже больше.

На этих словах её глаза расширились, потому что она почувствовала, что он действительно большой парень, а она… всё-таки маленькая девочка, спина покрылась потом, по телу пробежала дрожь, но это было скорее приятно, чем больно. Он двигался медленно, давая ей привыкнуть, подстроиться под его размеры, пока не вошёл на всю длину и не почувствовал, как девушка двигается ему в унисон…

Это не был чрезмерно изобретательный или слишком страстный секс, это было то, что раздели двое, узнавая и подстраиваясь друг под друга, пока она не упала на его огромную грудь, вытянулась на нём и шептала:

- Такой огромный, горячий, такой мой.

- Твой, Мурочка, твой, закрывай глазки, поспи, через час тебе нужно будет идти, Машенька проснётся, думаю, мальчишкам не нужно узнавать интимные подробности из жизни их мамы… Мы скоро поговорим с ними, и ты будешь ночевать со мной.

- С тобой? Я забираю среди ночи Машеньку к себе, она плачет.

- Значит, и Машенька будет с нами спать, отдохни.

Через час он целовал её в дверях:

- Не хочу отпускать тебя, Мурочка…

- Я приду утром, добрая.

- Приходи, может быть, мне удастся сделать тебя ещё добрее, разочек с утра…

- Хих, - она быстро поцеловала его. – А знаешь, это действительно было пикантно.

- Так брить или оставить пикантность.

- Сбрей, я хоть посмотрю на тебя.

Ярослав сидел на диване, вытянув ноги, смотря футбольный матч, рядом сидел Антон, который попивал пиво и без удовольствия заедал его фисташками.

- Тухло у тебя стало, Слава.

- Да? – он оглядел большое помещение. – А мне нравится, - ухмыльнулся.

Помимо игрушек Машеньки, которые выделялись яркими пятнами в светлом интерьере, можно было увидеть учебники или книги, которые Арни, казалось, заглатывал, а не читал. Многое он скачивал, многое покупал Ярослав, считая, что рано или поздно количество книг перерастёт и в качество. Тут же, прямо у дивана, расположился большой автопарк игрушечных машинок и, чуть дальше, под панелью ТВ – ещё не до конца собранная железная дорога. Мимо прошла Агата с Машенькой на руках, подмигнула своему большому дяде и скрылась в недрах кухни.

- Она же пользуется тобой, ты разве не видишь, приспособленка.

- Пусть пользуется, мне не жалко.

- Кинет она тебя, помяни моё слово, на деньги кинет, разведёт, как щенка, и кинет.

- Нууууу, значит, будет молодец.

- Тебя вообще не узнать… может, она тебя пичкает чем?

- Слушай, не начинай, это, мягко говоря, тебя не касается.

- Верно, - и уставился в экран телевизора, впрочем, тут же забыв о нём, потому что в комнату буквально ворвался Лютик и с наскока уселся между мужчинами.

- Как дела, пацан? – у Антона было трое сыновей, открытый и по-детски наивный Людовик нравился ему.

- Отлично, нам сегодня рассказывали про Менелая и Елену Прекрасную, а потом показывали картинки.

- Ого, это на каком же уроке?

- На риторике…

- И что Менелай?

- Он похож на Ярослава, а мама – на Елену Прекрасную. Не сильно, конечно, но сильно, а когда мы дорогу будем дособирать? – переключая своё внимание.

- Вот уроки сделаешь, и соберём, иди, а то мама снова будет ругаться.

- Дааааааааа… вот Арни никогда не делает уроки, и его не ругают.

- Ругают, просто ты не видишь, иди.

Захватив с собой пару машинок «просто так, на всякий случай», Лютик отправился на второй этаж, где теперь две комнаты были отданы мальчикам, а в одной сейчас был ремонт – комната Машеньки, но пока она прекрасно себя чувствовала в спальне Ярослава и Агаты.