Муравейник Хеллстрома - Страница 1

Мужчина с биноклем полз на животе сквозь нагретую солнцем коричневую траву. В траве было много насекомых, досаждавших ему, но он не замечал их. Он стремился добраться до тени, отбрасываемой кроной дуба, и при этом старался как можно меньше тревожить скрывавшую его растительность. Он не делал лишних движений, даже когда на его голую кожу падали веточки или что-то живое и ползающее.

Узкое лицо, загорелое и в глубоких морщинах, выдавало его возраст — сорок один год, но волосы, черные и блестящие, выбившиеся из-под шляпы цвета хаки, могли и оспорить этот вывод. Так же, как и его движения, быстрые и уверенные.

На гребне холма мужчина, несколько раз глубоко вздохнув, протер линзы бинокля чистым льняным носовым платком. Затем, раздвинув сухую траву и сфокусировав бинокль, стал внимательно рассматривать ферму внизу в долине, у подножия холма. Дымка жаркого осеннего дня затрудняла наблюдение даже с помощью бинокля специальной конструкции. Мужчина пользовался техникой, которая применяется при стрельбе из ружья: задерживал дыхание, быстро двигал глазами, сохраняя неподвижным дорогостоящий инструмент, позволяющий различать во всех деталях удаленные объекты.

Перед его внимательным взором лежала ферма, расположенная в странном уединении. Долина была длиной примерно в пять миль и шириной по большей части ярдов пятьсот, сужаясь к горловине, где тонкий ручеек пробивал себе дорогу среди черных скал. Строения фермы стояли на свободном от растительности дальнем берегу узкого потока. Его извивающееся, обрамленное ивами русло служило слабым напоминанием весеннего разлива. Заплатки зеленого мха покрывали торчащие из воды валуны, а в нескольких мелких заводях вода, казалось, была неподвижной.

Строения располагались в некотором удалении от потока. Потрепанные непогодой, с глухими окнами, они контрастировали с аккуратно убранными грядками, тянувшимися параллельными рядами внутри ограды, которая четким прямоугольником охватывала остальную часть долины. Здесь же стоял главный дом старой постройки с двумя крыльями, в одном из них ниша с окном выходила на ручей. Справа от дома находился сарай с большими дверями на верхнем уровне и выступающими куполами по всему коньку крыши: не было ни единого окна, но по всей длине и на торце виднелись вентиляционные башенки. За этим сараем вверх по склону холма стояли обветшавшие навесы, потом строение поменьше, за ним еще одно — выше на холме, позади жилого дома, — возможно старая насосная станция. В северной части долины рядом с высокой основной оградой находился приземистый бетонный блок длиной в двадцать футов с плоской крышей — можно было предположить, что это новая насосная станция, хотя он больше напоминал оборонительное сооружение в виде старинного форта.

Наблюдатель, которого звали Карлос Дюпо, отметил, что долина соответствует описаниям. Но описания касались того, чего здесь нет: не видно следов хозяйственной деятельности людей (хотя из сарая доносился отчетливо слышимый гул машин), нет дороги, ведущей от северных ворот к хозяйственным постройкам (ближайшая проселочная дорога в одну колею подходила к долине с севера, но обрывалась у ворот за жилым домом). Узкая тропинка, по всей видимости след от тачки, вела от ворот к жилому дому и сараю.

Вверх по долине ее склоны становились круче и делались почти отвесными в местах, где проступали коричневые скалы. Такой же скалистый выброс находился в сотне футов справа от Дюпо. Редкие следы животных змеились пыльными лентами среди дубов и земляничных деревьев, растущих на склонах долины. Черная скала с миниатюрным водопадом перекрывала южный край долины, где тонкий светло-коричневый прочерк воды вливался в речушку. К северу земля становилась более плоской, расширяясь в поляны-пастбища и группы сосен, смешанных с земляничными деревьями и дубами. В отдалении паслись коровы. Рядом с фермой ограждений не было. Тем не менее высокие травы свидетельствовали о том, что дикие животные не рискуют приближаться к долине. Это тоже соответствовало имеющимся сообщениям.

Удовлетворившись осмотром, Дюпо повернулся и пополз назад за гребень, в тень дуба. Здесь он лег на спину и расположил небольшой рюкзачок так, чтобы можно было заглянуть в него. Дюпо знал, что его одежда сливается с травой, но сесть не рисковал, предпочитая ждать и слушать. В рюкзаке были бинокль в футляре, замусоленный журнал «Узнать птицу с первого взгляда», хорошая тридцатипятимиллиметровая камера с длинными линзами, пара сэндвичей, апельсин и пластиковая бутылка с теплой водой.

Вынув сэндвич, он полежал немного, глядя вверх сквозь ветви дуба, не останавливая светло-серых глаз на чем-либо в особенности. Задумчиво выдернул черный волосок, вылезший из ноздри. Все кругом выглядело весьма странно. Вот уже середина октября, а за время сбора урожая Агентство не засекло ни единого фермера в этой долине. Урожай, однако, был снят. В этом сомнений не было. Дюпо не сельский житель, но разбросанные кукурузные охвостья узнать мог, хотя все стебли отсутствовали.

Зачем понадобилось убирать стебли, удивился он. Поля других ферм, которые он проезжал по пути сюда, никто так не подчищал. Дюпо не знал наверное, но, похоже, этот, факт, касающийся так сильно интересующей Агентство долины, был из серии ее загадок. Эта неясность обеспокоила его, и он решил все уточнить. Сожгли они стебли, что ли?

Вскоре, не обнаружив ничего подозрительного, Дюпо сел, прислонившись спиной к стволу дуба., съел сэндвич и запил его теплой водой. С рассвета это была первая его трапеза. Апельсин и второй сэндвич он решил пока оставить. От того места под соснами, где он спрятал свой велосипед, до этой выгодной для наблюдения точки ему пришлось добираться долго. Еще полчаса надо ехать на велосипеде до вагончика и вехи, у которой осталась Тимена. Дюпо решил не возвращаться до темноты и понимал, что проголодается еще до того, как доберется до вагончика. Не впервые на такой работе. Необычный характер этого предприятия становился для него все более отчетливым по мере приближения к ферме. Впрочем, его предупреждали. Местность оказалась гораздо более плоской и лишенной естественных укрытий, чем он ожидал, судя по фотографиям, полученным с помощью аэрофотосъемки, хотя в докладах Портера об этом упоминалось особо. Дюпо решил подойти к долине с другой стороны и поискать укрытие здесь. Только высокая коричневая трава прикрывала его движение через широкое пастбище и подъем на холм.

Покончив с сэндвичем и утолив жажду, Дюпо закрыл наполовину опустевшую бутылку и спрятал ее и остатки еды обратно в рюкзак, после чего внимательно посмотрел назад вдоль проторенной им тропы. Никто не крался вслед за ним, но странное ощущение, что за ним наблюдают, не покидало его. Заходящее солнце подчеркнуло тенью его след. Но с этим уж ничего не поделаешь: смятая трава отметила его путь.

Он проехал Фостервилль в три часа ночи, думая о спящих людях этого городка, — как ему сказали, они обычно отказывались отвечать на вопросы, касающиеся фермы. На окраине имелся новый мотель, и Тимена должна переночевать там, прежде чем знакомиться с фермой. Но Дюпо это не нравилось. Что, если кто-то сообщит о них на ферму.

Да, Ферма.

Ее писали с прописной буквы во всех отчетах Агентства последнего времени, начав незадолго до исчезновения Портера. Перед рассветом Дюпо оставил Тимену за несколько миль до долины. Сейчас он играл роль орнитолога, хотя птиц нигде не было.

Дюпо вернулся на место и вновь посмотрел на долину. Она прославилась в конце 60-х годов прошлого столетия массовым избиением индейцев — фермеры уничтожали остатки «дикого» племени, чтобы обезопасить свои стада. О тех забытых днях говорило сейчас только название долины — «Неприступная». Как выяснил Дюпо, индейцы называли долину «Бегущая вода». Поколения белых фермеров истощили водные запасы, и теперь вода тут уже не бежала.