Мудрец - Страница 116
Глава 28
Йокот вскрикнул и бросился вперед, Китишейн выпустила стрелу, но Луа опередила их всех: она прыгнула, схватила плетеный жезл, тяжелый; ее снова окружило зеленое свечение, она развернулась и ударила высокого жреца по голове огромной узловатой палкой.
Стрела Китишейн угодила в бедро одному из молодых жрецов, и тот рухнул как подкошенный. Остальные замерли, потрясенные, а Луа бросила жезл и уставилась на мертвого жреца. Она вся тряслась, но ее глаз не было видно под очками, а потом она упала на колени, уткнулась лицом в ладони и зарыдала.
Йокот в мгновение ока оказался возле Луа, обнял ее.
Китишейн встала позади них, с вызовом посмотрела на всю ваньярскую орду, приготовила еще одну стрелу.
Оставшиеся два жреца опустились на колени, один застонал, другой закричал, но оба говорили одно и то же. Масана повернулась к друзьям, улыбнулась и что-то сказала.
— Она говорит, что они отвергнут Боленкара, — перевел Юзев. — Он слабее Ломаллина и Рахани. Она говорит, что они призовут Ломаллина себе на защиту.
Кьюлаэра кивнул:
— Спасибо, Юзев.
Он вышел вперед, убрал свой меч в ножны, протянул Сингороту руку ладонью вверх. Через мгновение они с предводителем ваньяров обменялись рукопожатием.
По счастью, у кочевников оказались лишние ножи великолепной работы, которые стали лучшим подарком для ваньяров. Варвары, чтобы не угодить лицом в грязь, вручили кочевникам несколько топоров, после чего те и другие заверили друг друга в доброй воле.
— Мы расскажем об этом всем ваньярам, — сказала Масана. — Мы покончим с завоеваниями и убийствами и обратимся к вере в бога всего живого. — Она улыбнулась. — Благодарю вас за это.
— Благодарим тебя за твою отвагу и стойкость, — ответила Китишейн. — Надеюсь, мы еще встретимся как друзья.
— Надеюсь, встретимся, — отозвалась Масана, отвернулась, вскочила в повозку, где сидели женщины и лежала поклажа. Она помахала на прощание рукой, как и большая часть сидевших в повозке женщин.
Кьюлаэра заметил это. Когда они уехали, он спросил Китишейн:
— Вы с Луа времени зря не теряли, верно?
— Это было нетрудно, — весело ответила Китишейн. — Луа учила меня, что говорить, и мы отвечали друг другу на вопросы.
Юзев помахал ваньярам рукой и подошел с несколькими кочевниками к Кьюлаэре. На общем языке он сказал:
— Мы все видели, Кьюлаэра! Мы видели, что ты целился ему в бедро, а не в голову! Мы знаем, как остр твой клинок, мы знаем, что ты мог бы разрубить его меч!
— Мы видели, что ты способен был двигаться в два-три раза быстрее! — воскликнул один из воинов.
— Да, — сказал другой, — и ударить в два-три раза сильнее!
— Скажи честно, Кьюлаэра, — спросил Юзев. — Ты мог бы убить этого ваньяра за считанные мгновения, верно?
— Да, но не стоит всем подряд рассказывать об этом. — Кьюлаэра понизил голос, будто бы Сингорот мог его услышать. — Этого никто не понял, кроме вас, — и самого Сингорота, конечно.
— Ты хочешь сказать, что его соплеменники этого не заметили? Ладно, но зачем ты делал это?
— Если бы я его убил, нам бы пришлось столкнуться с кровной местью и ваньяры никогда не отреклись бы от Боленкара. Неужели я не одержал более важную победу?
— Да, понимаю, — признал Юзев, хотя Кьюлаэра почувствовал, что кочевником владели нехорошие чувства. — Но много ли в этом хорошего? Разве Боленкар не уничтожит теперь все это племя за предательство?
Тут к ним подошел Йокот:
— Не думай так — они не такие тупицы, чтобы послать к Боленкару гонцов и сообщить о своем отречении.
— Но он все поймет, когда перестанет слышать их молитвы! Он все узнает, когда почувствует, что погиб один из его жрецов!
— Боленкар не бог. Если ему не расскажут, он ничего не узнает, — строго сказал Йокот. — Не сомневаюсь, что некоторые из ваньяров останутся верными ему и пошлют кого-нибудь с вестью к другому высокому жрецу, а тот передаст все Боленкару, но к тому времени уже распространятся другие мысли, те, о которых я поведал Масане, и не только в этом племени, но и во всех остальных многочисленных племенах ваньяров.
— Понял. — Юзев широко раскрыл глаза. — Если правду узнают многие, Боленкар ничем не сможет остановить ее, сколько бы людей он ни уничтожил!
— А если он примется убивать многих, чтобы помешать происходящему, — добавила Китишейн, — ваньяры поймут, какое он чудовище.
— Да, да! Но не все ваньяры воспримут эту весть и отвернутся от Боленкара.
— Верно, — сказал Йокот, — и в их рядах начнутся драки, ваньяр пойдет на ваньяра.
— А это здорово ослабит их, и они станут менее боеспособны! Славно, Йокот!
— По крайней мере ни один из наших людей пока не убит и не ранен, — объяснил Кьюлаэра, — наши силы по-прежнему с нами, и мы готовы встретиться с любым неприятелем.
Юзев снова повернулся к Кьюлаэре.
— Но ты ведь не думал об этом, когда пытался свести бой к ничьей и отказался от того, чтобы убить этого громилу?
— Нет, — признался Кьюлаэра, — но догадываюсь, что об этом думала Китишейн — Китишейн?! Ты сдерживался лишь потому, что она попросила тебя об этом?
Кьюлаэра посмотрел кочевникам в глаза и понял, что их высокое мнение о нем готово улетучиться: ведь разве можно уважать военачальника, который слушает приказы других?
— Есть ли из вас кто-нибудь, кто не обращает внимания на слова вашего шамана? — спросил он.
Кочевники резко подняли головы, глаза их украдкой искали Юзева, а тот нахмурился и ответил сородичам взглядом.
— Значит, Китишейн — шаман? — спросил один из воинов.
— Нет, но она владеет кое-какой магией, — сказал кочевникам Кьюлаэра. — Ни разу не слышал от нее плохого совета. Я сделал так, как она посоветовала, не только потому, что я ей доверяю, но еще потому, что всегда стараюсь, насколько возможно, избегать кровопролития.
— Ты, герой, думал о том, как избежать кровопролития? — недоверчиво спросил один из воинов.
Тот же вопрос задали и остальные.
— О да, — тихо сказал Кьюлаэра. — Не сомневайтесь, если я призову вас рискнуть в бою жизнью, то лишь потому, что не буду видеть иного выхода.