Мученик англичан - Страница 9

– Андрэ? Что случилось с Андрэ?

Она хотела встать, но из-за волнения упала на кровать, откинув на подушку голову, и лихорадочным жестом указала на дверь смежной комнаты, распахнутую настежь. Ла Виолетт стремительно бросился туда и, водя по всем углам мерцающим светом свечи, напрасно искал ребенка.

Его постелька была смята, одна из подушек валялась на полу; одеяла исчезли. Очевидно, ребенка схватили и унесли сонного, завернув в них. Он не успел издать ни малейшего крика.

Трое слуг охали и стонали, причем сильнейшее отчаяние выказывала молоденькая бонна. Ла Виолетт не стал мешкать, выслушивая их жалобы, и поспешно спросил:

– Вы не можете дать мне никакого указания? Вы не запомнили нападавших на вас людей?

Кухарка с мужем ответили отрицательно, а Мэри расплакалась, не будучи в силах вымолвить ни слова.

– Итак, – продолжал тамбурмажор, как будто рассуждая про себя, – сюда проникли злоумышленники, чтобы похитить ребенка по имени Андрэ, вероятно, сына Шарля Лефевра. С какой целью совершено похищение, спрашивается. Впрочем, этим вопросом мы займемся потом. С другой стороны, мать, которой следовало находиться тут, неожиданно исчезла. Это опять весьма странно!

Ветеран покачивался с озабоченным видом в своей обычной манере размышлять, разбирал факты, присоединял одно показание к другому.

Исчезновение матери поставило его в тупик. Молодую женщину, вероятно, удалили из дома с помощью хитрости, чтобы без помехи овладеть ребенком. Слуги упоминали о письме. Но почему же она так скоро согласилась покинуть дом, оставить сына на слуг, пожалуй, нерадивых? Она откликнулась на зов без колебаний. Очевидно, бедная женщина ничего не опасалась. Пожалуй, за нею прислал Шарль.

Но Шарль Лефевр, отсутствие которого было необъяснимым, не мог устроить похищение своего сына. Значит, письмо было от неизвестного, от этих таинственных похитителей; людям, совершившим это злодейство, было известно, что отец и мать отсутствовали.

«Тут какая-то западня, – сказал себе ла Виолетт. – Но с какой целью? Это довольно трудно разгадать, и я недоумеваю, каким образом посвятить мне герцогиню в столь удивительные происшествия, потому что я не могу ничего понять в этом деле, которое кажется мне весьма мрачным уже и теперь».

В эту минуту на пустынной улице послышался стук колес.

– Как будто подъезжают сюда, – заметил тамбурмажор.

Слуга и его жена, прижимаясь в испуге друг к другу, а также молоденькая англичанка, вставшая наконец с постели, обступили ла Виолетта, точно ища у него защиты.

– Полно! Не бойтесь! – ободрял их старый ворчун. – У меня трость, а в случае надобности и мои пистолеты. Вдобавок мало вероятно, чтобы люди, совершившие преступление, вернулись сюда, словно позабыли тут что-нибудь. Подождем! Слышите? Калитка отворяется… Шаги в саду.

– О, Боже мой, это они1 – воскликнул слуга, забившись в юбки своей жены.

В этот момент показалась женщина с распущенными волосами, с ужасом во взоре и закричала еще с порога:

– Андрэ! Где Андрэ? Где мой Андрэ?

По позам молоденькой англичанки и обоих слуг бедная мать поняла постигшее ее ужасное несчастье и вместе с тем с удивлением и страхом уставилась на великана с палкой.

– Успокойтесь, – поспешил он сказать. – Я друг Шарля Лефевра, старый солдат его отца. Это я, ла Виолетт, услыхав стоны, явился на помощь вашим людям. Я вижу, что у вас украли ребенка. Но придите в себя и дайте мне нужные сведения; мы разыщем малютку!

– О, благодарю вас! Вы говорите, что мы найдем моего Андрэ? Вам известно, где он находится? Говорите, прошу вас!

– Я не знаю пока ничего, но если вы доверяете мне, то расскажите, как все произошло, то есть зачем вы ушли из дома, облегчив тем задачу людей, которые похитили вашего сына и, очевидно, знали о вашем отсутствии.

Люси прерывающимся от волнения голосом вкратце сообщила ла Виолетту о причине своих волнений. Она рассказала обо всех событиях, вызвавших ее отъезд из дома, и, не входя в подробности ловушки, расставленной Мобрейлем, сообщила только, что путем темных махинаций ее сына, вероятно, спровадили в Англию.

– В Англию? Отвратительная страна! – рявкнул ла Виолетт. – Вы напали на какой-нибудь след? Я хоть и не знаю вас, но ведь пропавший ребенок как-никак внук моего маршала! Канальи-англичане! Уж будьте уверены, что это их работа! Эти чудовища убивают императора медленной смертью. Ну, погоди же! Можете рассчитывать на меня! – обратился он к Люси. – Я сделаю все, чтобы отыскать вашего сына!

– Благодарю вас, – сказала Люси, протягивая ла Виолету руку, – я вижу, что могу всецело положиться на вас!

– И не раскаетесь! Но не можете ли вы дать мне более существенное указание для поисков? Англия велика, да и я недостаточно хорошо знаю ее, чтобы искать так, наобум… Ну-с, куда, по вашему мнению, могли упрятать мальца?

– Не знаю и, судя по всему, никогда не узнаю, что сталось с Андрэ и куда его отправили. Так, по крайней мере, уверял меня маркиз д'Орво.

– А, так вот чья здесь рука замешана! Маркиз д'Орво, граф Мобрейль? Ну, не поздравляю вас! Ведь это известный негодяй, предатель, убийца, вор! Он издевался над императором, хотел продать Вандомскую колонну пруссакам, предложил свои услуги, чтобы убить императора, украл бриллианты императрицы. А, так это Мобрейль украл вашего ребенка? Ну, попадись он мне теперь, придется ему рассчитаться оптом за все! Я к вашим услугам! Если хотите, давайте отправимся в Англию и постараемся вырвать вашего сына из его когтей!

– О да! – воскликнула Люси, которая почувствовала прилив надежды под влиянием энергичной речи старого солдата. – О да, отправимся сейчас же!

– Но не можем же мы пуститься в путь среди глубокой ночи! – ответил ей ла Виолетт. – Необходимо сначала приготовить все для дороги, а кроме того, я хотел бы поговорить кое с кем из влиятельных друзей, которые могут оказать нам немалую помощь. Вот завтра я к вашим услугам. Итак, до завтра?

– До завтра, до завтра! – словно безумная повторяла Люси, с доверием и надеждой пожимая на прощание руки ла Виолетта.

Попрощавшись, старый ворчун ушел, раздумывая по дороге о том, что судьба посылает ему опять такое предприятие, которое по внешнему виду кажется совершенно невозможным и в котором приходится уповать главным образом на Божие милосердие. Но он верил в то, что Бог не оставил без внимания материнскую скорбь, и надеялся на счастливый случай, который даст ему возможность переломать ребра Мобрейлю, если только тот подвернется под удары его дубинки. Ложась спать, он подумал, не следовало ли бы сообщить обо всем этом герцогине, но решение этого вопроса оставил до утра.

На следующее утро, посетив герцогиню, ла Виолетт застал ее в сильном волнении. Она рассказала ему, что в это утро маршал Ней должен предстать перед судом и что приняты все меры к тому, чтобы дать ему возможность бежать во время самого процесса. Во всяком случае решено было идти на крайние меры, но вырвать маршала из рук палачей. При этом она добавила, что, конечно, в данном случае рассчитывает и на него, ла Виолетта: пусть он соберет как можно больше друзей и станет с ними около тюрьмы, чтобы в случае чего рискнуть силой освободить маршала. Парижане – великодушный народ; они наверное встанут на их сторону, как только узнают, в чем дело, и не дадут – о, нет! – расстрелять маршала Нея!

Слушая это, ла Виолетт решил, что немыслимо теперь сказать храброй женщине об исчезновении ее сына и похищении внука. Такая весть могла взволновать ее, ослабить ее энергию, а ведь, несомненно, она была душой этого заговора, исход которого в значительной степени зависел от нее. Поэтому он решил промолчать обо всем, а в случае надобности даже солгать. Ведь дело могло зайти гораздо дальше: революции вспыхивают обычно от простой искры, и, кто знает, не превратится ли освобождение Нея в революцию, которая вернет снова былую славу Наполеону? И неужели же ставить на карту такой результат?