Мстительница - Страница 5

Вот черт! – Она была готова расхохотаться. – Как все просто! Мнительная истеричка! Все-таки пора отправляться на воды. Подлечить себе нервы».

– Алло, кунак! – она опять ткнула стволом в кровоточащую ссадину на темечке своего пленника, и тот снова издал коротенький стон. – Если хоть дернешься, если вякнешь хоть слово, вышибу тебе мозги. Без зазрения совести. Так что сиди и помалкивай. – И она нажала кнопочку трофейного мобильника.

– Гавары, – прозвучало после первого же гудка со столь же явным кавказским акцентом, как и у плененного «кунака».

– Это Шалва?

– Нэт, вы ашиблысь.

– А жаль. – Девушка улыбнулась. Другого ответа она просто не ожидала. – Тогда мне сейчас придется замочить одного твоего земляка, дорогой. Который решил навестить меня с автоматом и вел себя непотребно… Так это Шалва?

– Да, – после некоторого раздумья выдавила трубка.

– Представляться мне обязательно?

– Нэт. – Этот Шалва был лаконичнее спартанца.

– Как насчет того, чтобы встретиться? Потолковать?

– Сэйчас?

– Лучше ближе к Новому году, – не сдержавшись, хихикнула она. Несмотря на пережитую нервотрепку, у нее было прекрасное настроение. – Канэшно, сейчас, генацвале. Вернее, через пятнадцать минут. Мне еще надо кое о чем расспросить твоего пехотинца…

– Он ранытый? – перебил голос в трубке. И в нем явственно послышалось беспокойство.

«Это и к лучшему, – отметила девушка. – Если вас хоть немного колышет судьба кунака, то мне проще будет с вами поладить. Еще один козырь у меня на руках».

– Нет, он жив и здоров. Я только дала ему разà по башке и отняла автомат. И что ж за джигита вы ко мне подослали? Даже стыдно! За кого вы меня принимаете!

– Он нэ должен был тыба тырогать.

– Зато его тронула я, когда он забрался в мой «Форд». Ну так что, сверим часы, генацвале?

– Я все понял. Через пытнацать мынут.

– И без сюрпризов. В полусотне метров от моего «Скорпио» вы должны остановиться. Тогда свяжемся по телефону, и я дам вам инструкции. Все, отключаюсь. До встречи.

Девушка бросила сотовый на сиденье рядом с собой и примерилась, удобно ли в тесном салоне «Форда» опять – и на этот раз гораздо сильнее – влепить рукояткой волыны по уже разбитому кумполу пленника. Неудобно – размахнуться как следует мешал потолок.

– Отстегнись! – приказала она. – Упри будку в руль. Быстро!!! Не заставляй убивать!!!

Ствол пистолета теперь уперся уже не в затылок – чуть ниже, в основание черепа. А в качестве «ударного инструмента» на этот раз был использован более массивный пистолет-пулемет.

Удар… еще один… третий!!!

Макушка и шея «кавказа» обильно окрасились кровью. Серьезное сотрясение мозга теперь было ему обеспечено. Но иначе никак. Война есть война, и пусть «пехотинец», когда его выпишут из больницы, поставит «проклятой девице» толстую свечку за то, что не пошла более легким путем и, спустив курок, не вышибла ему мозги.

Не церемонясь, она ухватила за густой чуб вторично разбитую башню многострадального «кунака» и откинула ее на подголовник. Приподняла пленнику веки, внимательно всмотрелась в закатившиеся зрачки. И, удовлетворенно хмыкнув, ремнем безопасности пристегнула квелое тело к сиденью. Потом нацепила трофейный мобильник на пояс джинсов и, с «Глоком» в правой руке и с «Кипарисом» в левой, выбралась из машины. Оставалось ровно десять минут – на то, чтобы подготовить Шалве и напарнику достойную встречу.

Если сволочная дорога была вся в выбоинах и впадинах, то за ее обочиной, если бы не кусты, можно было смело играть хоть в гольф, хоть в крикет. Ни канав, ни ям, вообще ни черта, где можно было бы устроить засаду. Заросли ивняка для этого не подходили. Если убраться в них так, чтобы не быть заметной с дороги, пользы от этого – ноль: не получится контролировать то, что происходит возле остановившегося «Пассата». Если не убраться – то стать для этих типов в «Пассате» идеальной мишенью. Занять позицию за своим «Фордом» – потеряется эффект неожиданности. А ведь это половина успеха.

Пришлось довольствоваться малым: шагах в ста от своей машины, у самой обочины, она обнаружила небольшой островок довольно густой и высокой травы и залегла в ней, очень надеясь, что там, пока она не откроет огонь, обнаружить ее не удастся.

А уже меньше, чем через минуту у нее на поясе запищал телефон.

– Алло.

– Ми падыжаим. Сычас павырнем, и ты нас увидыш.

Она уже видела: красный «Пассат» осторожно переваливался на кочках и выбоинах шагах в ста.

– Хорошо. Снизьте скорость до десяти километров. Как только скажу, сразу же останавливайтесь. Телефон не выключай.

– Да. Сычас будым.

– Жду.

И «Кипарис», и «Глок-19» на боевом взводе. ЖДУ!!!

Когда «Фольксвагену» оставалось до ее засады всего метров пятнадцать, Шалва радостно сообщил:

– Выдым твой «Форд». А ты нас?

– Я тоже, – прищурила она левый глаз и из «Кипариса» дала две короткие очереди по передним колесам «Пассата». На стопроцентный успех она не надеялась, но, как ни странно, получилось удачно – обе шины пробиты; и правое, и левое колесо мгновенно сели на обода. «Фольк» чуть вильнул и замер. – Я же предупреждала, что дам вам инструкции, – удовлетворенно промурлыкала она в трубку. – Так вот, теперь инструкции…

– Сы-волоч!!! – перебил ее захлебывающийся вопль Шалвы. – Чито дэлаишь, сука!!!

– …Теперь инструкции. Сейчас оба вылезаете из машины, отходите от нее на десять шагов, останавливаетесь посредине дороги и раздеваетесь до трусов…

– С ума сошла, стерва!!!

– …Простудиться не успеете… Дальше: оставляете все тряпье на асфальте и с поднятыми руками отходите еще на пятнадцать шагов, чтобы я проверила ваши шмутки. Потом разрешу одеться…

– Слюшай!!! Зачем так?!! Ны веришь, да?!!

– …Сразу говорю: сделаете хоть что-то не так – пристрелю без раздумий. Вы у меня не первые, не вторые. Будете даже не в первом десятке. Стреляю я в миллион раз лучше вас, обучена так, что вам и не снилось, патронов у меня достаточно. Так что бежать или затевать военные игры не советую. Дальше кустов не уйдете, в машине не отсидитесь, до темноты не доживете. Лучше делайте, как сказала, и для вас, дураков, все обойдется. Я жду!

Ее больше не перебивали, ей не пытались ответить ни словом, ни делом, и она не сомневалась, что и Шалва, и его напарник сейчас самым тщательным образом изучают через затемненные стекла своего «подбитого танка» взглядами окружающую местность – кустик за кустиком, кочку за кочкой, лужу за лужей: где затаилась эта проклятая бестия, которая так жестоко оставила их в дураках? Она не сомневалась, что их взоры уже не раз задерживались на ее островке высокой пожухлой травы, но абсолютно не беспокоилась. Если не заметили сразу, откуда велся огонь, то теперь определить позицию снайпера практически невозможно. Пока опять не придется стрелять, она может чувствовать себя в этой траве абсолютно спокойно.

Самое интересное, что сейчас ей совсем не было холодно. Даже в промокшем насквозь тоненьком джемпере. То ли потому, что была занята увлекательным делом; то ли потому, что дождь наконец прекратился и в узкий просвет между тучами на пару минут проглянуло уже клонящееся к закату солнце.

А все-таки классный денек. Даже в смысле погодных условий.

– Так что же решили, Шалва? – поинтересовалась она в трубку. – Мои условия или война? Так мы лишь тратим время. Еще минута, и я стреляю по баку.

Она была уверена, что они не согласятся на ее условия и без бойни сегодня не обойтись. И была просто поражена, когда вдруг услышала:

– Ладны. Давай без войны. Сычас выходым. Мы без аружий.

«Все что угодно, но не такой идеальнейший для меня поворот событий! – сквозь густую траву она внимательно вглядывалась в красный “Пассат”, безуспешно пытаясь определить хоть малейшие признаки какой-нибудь каверзы. В том, что таковая имеется, она не сомневалась. Ведь не для того же явились сюда эти „герои“, чтобы вообще без сопротивления сдаться девице, за которой охотились? – Что бы я сделала в их положении? Скорее всего, выскочила бы из дверцы, ближайшей к кустам, и рванула бы напролом. Или попробовала бы даже на подбитой машине уйти от огня. Или как-то попыталась бы вынудить противника сделать еще несколько выстрелов, чтобы проявить место, где он засел. Правда, мое предупреждение, что продырявлю им бак, нельзя не принимать всерьез. Так и правда легко можно взлететь на воздух. И все же, как ни взгляни, а сдаваться безропотно не к лицу даже малолетним бакланам, не говоря уже о кавказских бандюгах, вооруженных “Кипарисами”. Нет, все-таки есть у них что-то в заначке, иначе не стали бы корчить из себя таких покладистых и деморализованных…»