Мстительница - Страница 14

– Все. Ты созрела, Виктория Энглер, – заключила наконец она. – Водишь тачку не хуже Шумахера. Больше я тебе не нужна, езди одна. А сейчас покатили домой, я хочу лечь в постельку. Я сегодня не выспалась.

«Потому что всю ночь проблудила где-то с Андреем, – улыбнулась я, по встречным трамвайным путям обгоняя попутный трамвай и этим маневром избавляя нас от стояния в длинной очереди к светофору. – Вернулась домой в начале седьмого утра, больше часа отмокала под душем, потом гремела на кухне посудой и в результате подняла меня из постели чуть свет».

– Как погуляли? – безразличным тоном поинтересовалась я.

– Беспонтово, – столь же безразлично ответила Тома. – От этого душного вафела меня уже начинает тошнить, я в свою очередь порядком добыла его, так что сегодня мы пришли к соглашению расстаться друзьями.

– Что же, практично, – заметила я.

– А чего ты еще ждала? Чтобы я ему нарожала детей? Хрена с два, Герда…

– Не Герда, а Вика, – автоматически поправила я, как поправляла постоянно забывавшуюся Тамару по несколько раз на дню.

– Не Вика, а Энглер… Так вот, хрена с два, Энглер! Что хотела, от Андрея я получила. Что хотел, Андрей получил от меня. Друг другом довольны. Все, финишная черта… А как у тебя? Олег не звонил?

– Пока еще рано. Он обещал через неделю, а прошло только шесть дней. Может, сегодня…

Как Томка просекла, что я связывалась по телефону с Олегом и что собираюсь с ним встретиться, – пес ее разберет. Я давно уже смирилась с тем, что скрыть от этой паршивки хоть что-нибудь практически невозможно, и всегда довольно спокойно относилась к ее сверхпроницательности. Но на этот раз, когда она, вразрез всем поняткам, вдруг начала мандрычить меня расспросами об Олеге, я сперва удивилась – ведь не обмолвилась о нашем с ним разговоре ни единым словечком! Потом, осознав, что заштриховать от Тамары свою сердечную тайну не удалось, – буквально взбесилась. А потом, успокоившись, рассказала ей и о том, что мы с Олегом должны встретиться в Питере, и о том, что он предварительно должен мне позвонить. По сути, что здесь скрывать? Что здесь такого, чем нельзя поделиться с подругой?

– …А может быть, завтра, – пробормотала я, помолчав. И, словно дразня сама себя, мысленно продолжила: «Или послезавтра. Или не позвонит вообще. Что же, смирюсь. Переварю и этот облом. Переваривала и не такое. Но сама в Москву звонить больше не стану. Вышвырну к черту из памяти номер диспетчера! Постараюсь вышвырнуть следом и Олега».

Но к таким радикальным мерам прибегать, слава богу, мне не пришлось. Вечером, когда мы с Тамарой пили на сон грядущий на кухне шанеру[34], вдруг очнулся от спячки валявшийся на столе у меня под рукой телефон. Заверещал спросонья настолько пронзительно, что я от неожиданности обожгла чифирем нёбо.

– Проклятье!.. Алло.

– Вика, привет. Не узнала?

Олег!!! Еще бы я не узнала этот голос! Да, признаться, никто, кроме Олега, звонить сейчас мне на трубу и не мог.

– Узнала. Привет.

– Завтра я буду у вас в Петербурге. Пересечемся? Не передумала?

Вот еще: передумала! Да я всю неделю жила ожиданием этого!

– Пересечемся, – замирающим голосом ответила я и, словно наждачной бумагой, провела языком по саднящему нёбу. – Где и когда?

– В «Пулково». В восемь утра. В зале прибытия.

– В восемь утра. В зале прибытия, – повторила я и радостно подмигнула Тамаре. – Заметано. Буду.

…Я была там в начале восьмого. Впрочем, ждать почти не пришлось. Олег нарисовался уже минут через десять.

– Привет. – Его появление в зале я каким-то образом проморгала, и он возник напротив меня столь неожиданно, что я даже вздрогнула. – Я думал, придется ждать мне, а получилось наоборот… Осторожно, колючая. – Олег протянул мне длинную красную розу, и я, забирая ее у него из руки, украшенной знакомым мне перстнем с рубином, подумала, что лучше б он меня сейчас попросту крепко обнял. И не надо мне никаких роз, тем более что к цветам я совсем равнодушна. За всю жизнь мне подносил их лишь Монучар, и нельзя сказать, чтобы это было связано с приятными воспоминаниями.

– Привет. – С дурацкой улыбочкой на губах окинула я Олега оценивающим взглядом и не нашла ничего умнее, чем ляпнуть: – А ты такой же, как и тогда, в Новомосковске.

На нем действительно, как и в ту памятную ночь, были тщательно отутюженные черные брюки, удачно гармонировавшие с небрежно расстегнутой на несколько верхних пуговиц белой рубашкой, открывающей взору треугольник шерстистой груди с толстенным золотым ланцугом[35]. Длинные темные волосы зачесаны назад. На щеках и подбородке – легкий налет иссиня-черной щетины. Ясно, что у него сегодня еще не было возможности побриться.

– Разве такой же? – На его губах обозначилась легкая ироничная улыбка. – Ты не права. Тогда у меня в руках был автомат, а сейчас вот… – Он приподнял перед собой небольшой черный кейс. – Только это. Согласись, что куда безобиднее. И тогда, в Новомосковске, я был по самые гланды загружен работой, а сегодня, считай, у меня выходной. Предстоит ненадолго заскочить в парочку мест, а потом, до вечера, я полностью твой. Ты на машине или нам придется искать такси?

…На «посещение парочки мест» у Олега ушло ровно полдня, и все это время я, исполняя обязанности его личного шофера, терпеливо дожидалась «босса» на стоянках возле дверей сперва одного богатого офиса, потом другого…

Где-то в начале четвертого я уже начала закипать в предвкушении того, что этот день, которого я ждала с таким нетерпением, обернется для меня полнейшим обломом и сведется к тому, что Олегу придется до позднего вечера заниматься делами, а я буду, как круглая дура, выступать в роли его бесплатной прислуги. Потом отвезу его в аэропорт, он махнет мне на прощание рукой и сольется обратно в Москву. Оставив в моей душе горькую оскомину разочарования в человеке, которого еще утром я почти любила, и закрепив мою уверенность в том, что по-прежнему я ковыляю по жизни безнадежным аутсайдером.

Но вот к «Ауди» размашистым шагом торопливо подошел Олег. Он распахнул заднюю дверцу, небрежно швырнул на сиденье кейс и стремительно нырнул на переднее кресло рядом со мной.

– Куда на этот раз прикажете, босс? – сварливо поинтересовалась я и повернула ключ зажигания.

– Теперь приказываешь ты, Вика. – Олег развернулся ко мне, и его горячая загорелая ладонь легла на мое бедро. Прямо у самой кромки символической юбочки, единственное предназначение которой сводилось к тому, чтобы скрывать от окружающих цвет моих трусиков. И в ту же секунду, не оставив за собой и следа, сгинули и раздражение на погрязшего в заботах Олега, и невеселые думки о том, что все надежды на сегодняшний день окажутся пустыми иллюзиями, и недовольство ролью патологической неудачницы, которую отвела мне жизнь. Я затаила дыхание, боясь упустить хоть крупицу почти стершегося из памяти ощущения, которое возродили вдруг мягкие теплые пальцы, поглаживающие мою кожу. – Извини, малышка, что испоганил тебе полдня, но, слава богу, с делами покончено. Я теперь в твоем полном распоряжении. До десяти вечера, когда мне надо быть в «Пулково». Хочешь, сменю тебя за рулем? А, Вика?

Если бы его ладонь не соскользнула с моего бедра, я, наверное, так никогда и не ответила бы на этот вопрос. Сидела бы, словно статуя. От этого, на первый взгляд, безобидного поглаживания по ноге у меня уже сносило крышу, и я готова была навалиться на Олега прямо в машине.

– Вика, очнись!

– Да, да, конечно, – сумела я взять себя в руки. И сразу же поспешила придумать себе оправдание: – Я сегодня почти не спала и сейчас слегка торможу. Как бы не вырубиться и не въехать кому-нибудь в задницу. Так что, и правда, давай-ка меняться местами…

«Куда прикажете, леди?» – если бы тогда, устроившись за рулем, он задал мне подобный вопрос, я, ни секунды не сомневаясь, сказала бы: «В Агалатово». Выпроводила бы Томку часа на три погулять, соорудила бы чай с бутербродами, накормила бы голодного Олега, а потом, сама «голодная» (а вернее, за долгих пять лет изголодавшаяся до эпизодических помутнений в мозгу)…