Мстительница - Страница 12
– Как ее будут звать, выбирает здесь не она, – отчеканила я, решившая этот вопрос еще накануне. – И не ты, дорогой Андрюша. У тебя есть автомат[27]?
Он лишь состроил удивленную рожу, но не ответил ни слова. Протянул через стол дешевую ручку и принялся внимательно наблюдать за тем, как я карябаю на салфетке печатными буквами: «Астафьева Тамара Андреевна, рожд. 20 декабря 1977 г. место рожд. Череповец».
– Вот это все должно быть в ее ксиве, – протянула я салфетку Андрею. – Предупреждаю: могут возникнуть проблемы. Девочка с этими данными в розыске как пропавшая без вести с лета девяносто второго. Но этот вопрос твои люди, надеюсь, уладят. Забашляют легавым побольше, и все… Не облажайся, Андрюша. Покажи девочкам, насколько ты крут. Мне очень важно, чтобы в паспорте у Дианы было записано именно это, один к одному, – одарила я ошарашенного Андрея самой ослепительной из улыбок, какими только владела. – Справишься, правда?
– Все будет о’кей, Тамара Астафьева, – улыбнулся он мне в ответ. – Справлюсь. Я отвечаю…
Это был один из тех редких случаев, когда Андрей пообещал и выполнил свое обещание. Ровно через неделю Дина-Ди со счастливым блеском в глазах разглядывала свой новый паспорт и водительское удостоверение. У меня – вернее, у Виктории Энглер – права уже были.
– Теперь дело за малым. Не хватает машины, – многозначительно заметила я. – Слышишь, Андрей?
Он слышал. А потом с глупой улыбочкой долго качал головой и наконец произнес:
– Ну ты и наглющая! Хм… Хорошо, пригоню вам «восьмерку».
– Приличную иномарку. Новье, – выдвинула я условие, и меня сразу же поддержала Диана:
– «А-6» или «А-8». На крайняк сойдет «седьмой» «БМВ» или «Мерин». Не старше года.
– Вы рехнулись! – Андрей непроизвольно отодвинулся от нас, как от двух прокаженных. – Да такая лайба стоит в лучшем случае полсотни штук! Девчонки, вы хоть представляете, во что мне обошлось дернуть вас с зоны?
– Я даже не представляю, – состроила хитрую улыбочку я, – с каким процентом ты вернешь себе эти фишки, когда я вместо Крошки заполучу наследство Богданова. И сколько ты потеряешь, если в самый последний момент я запорю какой-нибудь левый косяк. Или, к примеру, если мы с нашими новыми ксивами решим рвануть отсюда куда-нибудь на Дальний Восток и начать там новую честную жизнь. Так заштрихуемся[28], что вовек нас не найдешь… Андрюша, я не желаю тебя мастырить[29] и тем более брать на понты, – продолжила я, выдержав паузу и с удовольствием наблюдая за тем, какую кислую рожу скорчил Андрей. – Просто напоминаю, что мне беспроблемно устроить тебе большой маракеш[30]. А еще напоминаю, что если я взяла на себя какие-то обязательства, то выполнить их мне помешают лишь форс-мажорные обстоятельства. Своим словом я дорожу, и хотя никакого слова не давала, все равно считаю необходимым помочь тебе в той афере с наследством, что ты замутил. Так что можешь спать спокойно и считать, что разговор о машине был обычной бодягой. Не надо нам ничего, перетопчемся. А я с тобой – до конца. Если, конечно, ты сам вдруг не выкинешь какой-нибудь фортель, который мне не понравится. Вот такие дела, дорогой…
Уж не знаю, поверил он мне или нет, но только через два дня, возвращаясь из леса, мы с Дианой обнаружили у подъезда блестящую «А-шестую» и грустного Андрея возле нее – ключ от квартиры мы у него отобрали еще неделю назад.
– Где вас носит? Я здесь болтаюсь уже три часа, – устало вздохнул он и протянул мне техпаспорт и ключи от машины с брелоком сигнализации.
– Грибы искали. Смотри, полный пакет. – Я заглянула в техпаспорт. «Ауди» выпуска 98-го года был зарегистрирован на Викторию Карловну Энглер. – Ты лапка. Спасибо, – только и смогла сказать я и, кажется, впервые в жизни позволила себе поцеловать Андрея в небритую щеку. – Пошли жарить грибы, дорогой. И улыбнись, не будь таким букой.
Весь вечер Андрей опять подкатывался к Диане, та снова строила из себя недотрогу, торчала возле плиты, потом на скорую руку перекусила и вообще свалила, сославшись на то, что ей невтерпеж прокатиться на новой машинке. Андрюшу мне в этот момент было по-человечески жалко, но я благоразумно заняла позицию стороннего наблюдателя, подозревая, что стервоза Диана замутила какую-то оперу. И не ошиблась.
Мы уже успели попить кофе.
Я уже успела выведать у Андрея, что через месяц нам вдвоем предстоит поездка в Гибралтар, где я должна начать играть роль дочери Василия Сергеевича Богданова и в одной из юридических фирм оформить права на наследство.
Андрей уже успел вызвать для себя из Петербурга такси…
…когда, наконец, вернулась Диана. С туго набитым пакетом, сквозь который отчетливо обрисовывались контуры нескольких бутылок.
– Вот, по пути прикупила пивка. И мартини, – Дина-Ди осторожно опустила на пол звякнувший пакет. – Хорошая тачка. Один к одному то, что нужно. Грех ее не обмыть. Так что впереди у нас скромненький разгуляй. Не торчать же нам здесь насухую целыми днями. Правда, Андрюша? – бросила она заговорщицкий взгляд на Андрея.
– Я пас. – Каких же усилий ему стоили эти два коротеньких слова! – Я уже вызвал мотор. Сейчас приедет.
– Как приедет, так и уедет. – Диана деловито выгружала на стол содержимое пакета: шесть бутылок пива «Холстен», мартини, «Посольскую» водку, две литровых коробочки сока, пять пакетиков чипсов и…
…две пачки презервативов «Протектор».
Я потухла.
Андрей похотливо сглотнул.
Такси пришлось возвращаться из Агалатова без пассажира.
…Почти всю ночь я провела без сна. Не в пример даже советским «хрущевкам» межкомнатные стены финского дома оказались такими, что не потребовалась бы и алюминиевая миска, чтобы разобрать каждое слово, каждый шорох, каждое действие, что происходило в Дианиной комнате. А оттягивались там далеко не по-детски.
Совсем не по-детски!!!
Я лежала в кровати, слушала, дополняла услышанное зримыми образами, мастурбировала и с трудом перебарывала себя, чтобы не плюнуть на все условности хорошего тона и не отправиться к этой парочке в гости: «Извините, ребята, но больше я не могу. У меня позади сто миллионов лет воздержания. Можно к вам третьей?» В тот момент меня, если бы пожелал, без вопросов взял бы хоть гоблин, хоть карлик, хоть самый последний урод из Кунсткамеры. Только было бы чем. Слушая шоу за стенкой, я сама себя раздрочила настолько, что у меня уже начала съезжать крыша.
Все закончилось тем, что, не выдержав танталовых мук, я вылезла из постели, воткнула в магнитофон кассету с какой-то тягучей изжогой, уселась за стол и принялась в одну харю хлестать «Посольскую» и мартини. Закусывая чипсами. И прямо из картонной коробочки запивая все это апельсиновым соком.
О том, как вновь оказалась в постели, у меня остались лишь смутные воспоминания. Впервые в жизни я так налимонилась. И впервые на следующий день испытала на собственном опыте, что такое похмелье. Когда голова напоминает футбольный мяч, который пинают ногами два десятка здоровенных жлобов; когда при одном виде даже пустой пивной бутылки нестерпимо тянет на элеватор[31], чтобы уже, наверное, в тысячный раз порычать в батискаф[32]; когда мысль о том, что еще когда-нибудь в жизни получится проглотить хоть ничтожный кусочек какой-нибудь пищи, кажется бредом. Когда поверить в то, что «И это пройдет»[33], невозможно…
Андрей слился в Питер рано утром.
Дина-Ди с видом нашкодившей кошки затаилась на кухне, изредка заглядывая ко мне посмотреть, не откинула ли я хвост.
Я же пластом лежала на кровати и мечтала лишь об одном: «Скорее бы сдохнуть!»