Мститель - Страница 8

Спок подумал, что юный помощник отчитывает его несправедливо. Разве он не принял тот факт, что политика и логика редко согласны между собой? Разве он не достиг равновесия между человеческой и вулканской половиной в себе, так что оказался уникально подготовлен к тому, чтобы понять и вулканцев, и людей? Однако он был совершенно не готов к такому повороту событий.

- Страх, - вот и все, что Спок сказал. Больше трех веков прошло с тех пор, как вулканцы впервые присоединились к людям в беспрецедентном партнерстве, чтобы исследовать новые, незнакомые миры, открывать новые формы жизни и новые цивилизации. Но это коварное чудовище из прошлого - страх неизвестного- все еще угрожало спихнуть их и все, чего они достигли, в грязь планеты.

А Шрелл еще добавил к тому замешательству, которое чувствовал Спок.

- Для людей это логичная реакция.

- Страх… логичен? - спросил Спок.

- Если карантин не сработает, если еще хоть одна система подвергнется вирогену, Звездный Флот не сможет среагировать. История подсказывает, что если Звездный Флот потерпит неудачу в деле защиты поставок продовольствия от инфекции, некоторые осажденные миры отойдут от Федерации. В некоторых системах неизбежно начнутся войны за местные ресурсы. Может опасно усилиться любой из дюжины местных конфликтов.

Человеческая половина Спока не могла постичь хладнокровия, с которым молодой вулканец вежливо повествовал о событиях, которые могли привести к галактической анархии. Даже вулканца должен был хоть немного потрясти этот ужасающий сценарий.

- Война между многими секторами неизбежна, - продолжал Шрелл. - Особенно если враги Федерации, такие как ромуланцы, решат тайком поощрять инакомыслие.

Спок обратился к успокаивающим методам, что он практиковал во время обучения Колинару.

- Вы осознаете, что описываете крах Федерации, - сказал Спок.

Без всяких эмоций Шрелл ответил:

- До тех пор, пока не найдено лечение от вирогена и не защищены поставки продовольствия, крах Федерации неизбежен.

Спок достал из одежды медальон. Но это не принесло облегчения.

Здесь, где он однажды разделил с отцом его величайший успех, он балансировал на грани собственного величайшего провала. Логика никуда не вела. Эмоции лишь ослабляли. Ему нужно было действовать.

Но с ним не было его давно утерянного друга, который сказал бы ему, как именно действовать.

Кристина Макдональд стояла в дверном проеме хосписа, наблюдая за реакцией незнакомца рядом с ней. Он видел смерть и ранее, пришла к выводу Кристина. Слишком много раз. Или же, как и для Кристины, даже одна смерть для него - это слишком много.

Кристина провела незнакомца по узкой дорожке, что бежала между кроватями, где лежали умирающие пациенты. Сильно пахло дезинфицирующими средствами, потому что генераторов медицинского изолирующего поля не хватало, чтобы охватить всех. Те немногие, что еще работали в миссии, использовались в детской. Если ребенок Чала выживал после первого этапа поражения вирогеном, была надежда, что он или она могут излечиться. Но как только начинала развиваться вторая стадия поражения, как у этих пациентов хосписа, уже мало что можно было сделать.

Кристина смотрела по обе стороны дорожки, когда направлялась к кабинету врача - занавешенному углу в большой комнате. До эвакуации в этом здании была галерея искусств - огромное открытое пространство - в нем были эффектная застекленная крыша и голографические окна, которые всегда направляли солнечный свет в центр галереи. Но застекленная крыша была закрыта ставнями, чтобы уберечь чувствительное зрение умирающих. Теперь на стенах висели светящиеся полосы, оставляя интерьер галереи в бесконечных сумерках, похожих на гаснущие жизни тех, кто в ней находился.

Кристина постучала костяшками пальцев по деревянному брусу, который создавал угол кабинета врача.

- Эй, Боунз, ты там?

Кристина уловила, что незнакомец удивлен - как-то это связано с нежным прозвищем доктора, решила она.

- Да уж куда я денусь, - раздражительно ответила М'Бенга.

Занавеску отдернули и вышла доктор Андреа М'Бенга с медицинским трикодером в руке. Рукава голубого комбинезона тоже были закатаны, а широкий лоб был плотно обвязан банданой из тонкой белой ткани Чала. Светлая ткань резко контрастировала со смуглой кожей и коротко подстриженными черными волосами. Она остро взглянула на незнакомца, потом, видимо, расслабилась.

- По крайней мере, вы не пациент. - Кристина не смогла объяснить выражение лица незнакомца, когда он в свою очередь, пристально рассматривал доктора.

Кристина ободряюще улыбнулась незнакомцу.

- Доктор М'Бенга, это…

- Доктор … М'Бенга. - На губах незнакомца промелькнула шутливая улыбка. - Я ищу пациентку. Ее зовут Тейлани.

Глаза Кристины сузились. Незнакомец, казалось, был полон решимости не называть имени.

- Тейлани, - сказала М'Бенга, устало потирая голову. - Да. В дальнем углу. Вы ее родственник?

- Друг, - сказал незнакомец. - Мне бы хотелось ее увидеть.

- Вы понимаете, что тут происходит, не так ли? - спросила доктор.

Незнакомец пристально смотрел в темный угол, куда указала доктор.

- Что-то пошло не так.

Кристина не поняла, был ли незнакомец мудр или простодушен.

М'Бенга переглянулась с Кристиной. Кристина пожала плечами. -

Я скажу, что пошло не так, - пробормотала доктор. - До нас добрался этот чертов вироген. Прошел по всему продовольствию меньше чем за месяц. Люди, теллариты, большинство форм жизни, основанных на углероде - они его попробовали и их скрутило за неделю. Желудочная флора летит ко всем чертям. Но их выздоровление - это всего лишь вопрос жидкостей, соли и сахара, чтобы восстановить электролитный баланс и…

- Я бы хотел ее видеть, - снова сказал незнакомец, очевидно не заинтересованный лекцией доктора.

- Послушайте, дело в том, что чалцы не похожи на других. Их генетическая структура местами искусственная. Обычная терапия в большинстве случаев на них не действует. Протоплазеры не могут перестроить их ткани, они перерабатывают лекарства раньше, чем лекарства помогают им… - Кристина увидела, как М'Бенга заметила, что незнакомец не обращает на нее внимания. - Тут такое дело, ваша подруга умирает, а я ничем не могу ей помочь. Понимаете?

- Где она лежит? - спросил незнакомец.

М'Бенга уступила.

- Сюда. - Она повела Кристину и незнакомца из кабинета, вдоль задней стены.

Тейлани была в дальнем углу. Кристина видела достаточно чалцев, которые поддались вирогену, и могла сказать - этой женщине осталось жить не более дня. Когда-то она несомненно была красавицей - изящные, заостренные ромуланскрие уши и аристократические клингонские волны, избороздившие брови, но сейчас все затуманили и смазали болезнь и возраст.

По человеческим меркам, судя лишь по внешности, Кристина дала бы ей лет пятьдесят, что для чалца могло означать почти сто двадцать пять. Но изнурение вирогеном превратило золотисто-медовую кожу в мозаику из разрушенных капилляров и пурпурных синяков, съежившуюся на прекрасной лепки черепе. К впалой щеке была прикреплена стерильная подушечка, несомненно, чтобы прикрыть открытую рану, обычную на последних стадиях вирогенной реакции. Эта рана захватывала один глаз, и Кристина полагала, что эта женщина наверняка уже плохо видит.

Она знала, что смотрит на то, что некогда было восхитительно живым, на будущее, что уготовано всем людям, которые однажды неизбежно поддадутся разрушительному действию времени и судьбы. Но в глазах незнакомца не было никакого отвращения, никакой жалости и страха.

Кристина смотрела, как незнакомец встал на колени у кровати Тейлани и мягко погладил ее бровь, словно здесь все еще была галерея искусств, а Тейлани была самым драгоценным и прекрасным произведением в ней.

Глаза женщины затрепетали от прикосновения, но она не проснулась.

Рядом с Кристиной М'Бенга тайком проверила трикодер. Кристина встретилась с ней взглядом. Доктор покачала головой. Время уходило.