Можно, я попробую еще раз?! - Страница 39

Пока Урчи учился по команде ходить на задних лапках и не подавать голос, друзья не теряли даром времени, выискивая способы высвободить его из плена, хоть и приятного, но крайне навязчивого и угрожающе долговременного. (Как любил говаривать папаша Зара, «брак – это палка о двух концах, и оба пребольно бьют по тебе».)

Идея силового проникновения во дворец быстро отпала: не имея поддержки самого Урчи, а особенно Ярла, рассчитывать на успех в сражении с ротой королевской стражи не стоило. Проникнуть незаметно было затруднительно, в преддверии свадьбы дворец кишел слугами и охраной, а самого юного гиганта было сложно замаскировать. Ну а эльф в одиночку вряд ли бы смог протащить своего предводителя сквозь все преграды.

Аэлт слетал на разведку во дворец, и после наблюдения за тактическими учениями под управлением прелестного, но грозного главнокомандующего ситуация стала навевать откровенную грусть.

Они уже склонялись к идее отвлекающего маневра (например, поджога или беспорядка на рынке), когда эльф хлопнул себя крыльями по лбу, покосился на Зара и озарился столь хищной и лукавой улыбкой, от которой у любой уважающей себя рыси или пантеры свело бы скулы от зависти.

Оставалось убедить Зара, но тот ради спасения товарища был открыт любым предложениям.

В итоге через несколько часов, когда все приготовления и репетиции уже подходили к завершению, в зал вошел бледный стражник и несколько непослушным голосом громко объявил:

– Ваше высочество! У входа во дворец стоит какая-то женщина, плачет, скандалит и требует, чтобы ей вернули ее любимого жениха!

– Почему бы вам не перестать отвлекать меня по пустякам, неужели не можете справиться сами?! И какое это вообще имеет отношение ко мне?

Вместо ответа на этот вопрос дверь распахнулась и показался Зар, держащий в охапку четырех стражников, изо всех сил пытающихся его остановить. Но как он был одет! На нем был обычный наряд небогатой служанки из добротного сукна, с множеством пестрых заплат, разбросанных, как изрезанные волнами острова архипелага на старинной карте. (Это был единственный способ хоть как-то натянуть на него платье: нашли самое большое по размеру, он надел, а потом на все порвавшиеся места, прямо на нем, наложили заплаты и залатали разошедшиеся швы.) Чепец, из-под которого выбивались пшеничного цвета лохмы, на самом деле скрывал ком из соломы и овечьей шерсти, призванный изображать волосы. (Также там прятался и эльф, не пожелавший оставаться в стороне.)

Губы пылали пунцовой краской (ему пришлось долго их кусать), брови были подведены сажей, щеки горели (эльф старательно натер их выдубленной кожей и очень радовался, что юношеский пушок еще не начал переходить в поросль щетины – тогда выдавать гиганта за юную барышню было бы не в пример сложнее).

Монолог Зара, произнесенный густым басом, сводился к тому, что у бедной девушки отняли единственную радость на этой земле, единственного человека, которого любит она и который до беспамятства любит ее (в силу особенностей ее внешнего вида на это был сделан особый упор), поэтому, лишившись его, она иссохнет, зачахнет, исхудает и пропадет во цвете лет, превратившись в согбенную несчастную старушку. Из всего вышесказанного следовало, что она ищет милосердия и понимания у красавицы-принцессы и просит не губить их счастливый союз, ибо принцесса при ее уме и красоте способна найти сотни лучших, а несчастной девушке нужен только он один.

Принцесса оглядела со всех сторон Зара, поднялась на цыпочки, чтобы взглянуть ему в глаза, оценила ширину плеч, распирающих платье, помрачнела и грустно сказала:

– Хорошо, милая, бери его себе, тебе, я вижу, он нужнее.

При этих словах Урчи, поняв, что ему дают свободу, преодолел расстояние от трона до двери в три гигантских прыжка, затравленно оглянулся и был готов улепетывать дальше, если бы Зар не подхватил его под мышку (уронив при этом обрадованных стражников), встряхнул, чтобы болтающиеся ноги Урчи не мешали его нести, и величественно удалился.

Принцесса же, медленно направившаяся к трону, подумала про себя, что на самом-то деле предпоследний из отвергнутых ею кандидатов был в целом очень даже ничего и что, пожалуй, она готова дать ему шанс. Затем она начала составлять план, как заставить его самого первым снова возобновить ухаживания. Вновь обретенная цель привела ее в обычное оживленное и деятельное состояние. (На этом мы и оставим ее в нашем повествовании, пожелав напоследок всяческих удач в личной жизни.)

Если же вы еще не догадались, почему принцесса отказалась от идеи женить на себе Урчи, значит, пока вам не суждено понимать женщин. Ибо при всех своих недостатках она была в глубине души очень доброй, когда могла почувствовать беду другого человека. А за это можно простить очень многое.

Гора возвышалась вдали, гордая, одинокая и неприступная, как солдат на посту. Ее остроконечный пик протыкал плывущие облака с той же безжалостностью, с какой тренирующийся рыцарь мучает чучела своих воображаемых противников. Сам Урчи был убежден, что в горы лезет только тот, кого не устраивает его путь на земле (и хотя говорят, что многие уходят от рутины и суеты, но в этом мире существует так много людей, не любящих толпу, что непонятно, где же они все находят место).

И даже будучи знакомым с заклинанием левитации, проверять его Урчи предпочел бы на равнине, усыпанной мягкими сугробами свежевыпавшего снега (перья, пух и вата тоже приветствовались).

Вблизи скала выглядела так, будто века ее полировали руки незадачливых альпинистов. Она была не просто отвесной. Если стать рядом с ней, задрав голову, возникало неумолимое ощущение, что именно в этот миг рухнет она всей громадой, создав грандиозный могильный курган, и погребет тебя под мощью камней. Ее гладкая поверхность напоминала гибкое и поджарое тело гепарда с переливающимися мускулами, изящное и смертоносное.

Эльф, попробовавший взлететь на уступ и прикрепить там веревку, упал вниз камнем. Отдышавшись, он констатировал:

– Защитное заклинание запрещает полеты любых существ.

Поведение птиц, загодя облетавших некую запретную зону, подтверждало его выводы.

Теперь уже Зар был рад продемонстрировать свои таланты.

– Там, откуда я родом, эту скалу малые дети использовали бы для игр в догонялки. Полезли, я вас всему научу.

Урчи, еще не отошедший от стремительного карьерного роста и несостоявшегося брака с монаршей особой, был рад развеяться и заняться нормальным мужским делом. Но через несколько часов, когда, посмотрев вниз, он обнаружил, что они поднялись ровно настолько, что он бы еще рискнул безболезненно спрыгнуть на землю, энтузиазм его заметно уменьшился. (Чтобы понять, что чувствовали при восхождении наши герои, вам следует забраться на потолок своей квартиры и поползать там несколько часов с тяжелым рюкзаком за спиной.)

После того как Урчи несколько раз срывался вниз и только в последний момент бывал подхвачен за шиворот широкой ладонью Зара, диспозиция изменилась. Зар взбирался первым, за ним, привязанный за страховочную веревку, тащился Урчи. (Он ощущал себя примерно так, как мог бы воспринимать мир щуплый владелец мощной собаки, когда та, в азарте погони волоча его на поводке, потащила бы его за собой на высокое дерево, пытаясь схватить ненавистную кошку.)

Зар же лез вверх спокойно и неутомимо, он даже не делал привалов на пологих участках, он карабкался с размеренностью и неумолимостью машины. (Урчи через некоторое время осознал все неудобства роли живого маятника, после чего устроился на закорках великана, наслаждаясь плавным подъемом и открывающимися красотами природы. Эльф тем временем вернулся к подзабытой роли гида и с удовольствием комментировал виды города и пройденный маршрут.)