Можно, я попробую еще раз?! - Страница 37

– Вы должны были это увидеть, чтобы понять всю серьезность постигшего нас несчастья. Это началось месяца три назад. Лучшие маги и звездочеты день и ночь бились, пытаясь понять причины катаклизма. Мы придумывали новые законы, надеясь угодить возникшим требованиям и условиям, опасались происков могущественных чародеев, даже подозревали верхний мир, из-за грехов и несовершенства которого и свалились на нас эти напасти, но правда оказалась совершенно неожиданной.

Мы узнали об этом случайно, когда вернулся один из тех, кого поймала «Карающая Лапа» неведомого рыбака. Выяснилось, что всему виной малолетний сынишка ведьмы Фелим (при этих словах все переглянулись). Оказалось, у мальчика невероятно сильный талант мага, и он сконструировал нечто, что связало наш и его миры. Но он распоряжается нашим миром так, как другие дети его возраста играют в куклы: наряжая их в различные одежды, разыгрывая представления и бои, проверяя игрушку на прочность или пытаясь ее разобрать для понимания, как же оно все внутри устроено. Мы молим вас о помощи и готовы сторицей вознаградить за услугу.

В этот момент с оглушительным звоном разлетелся цветной витраж центрального окна, в помещение ворвался сбивающий с ног порыв ветра, и огромный крюк, зацепившись за прочные роговые пластины на спине, подхватил опешившего Ярла и увлек за собой. Все произошло так быстро, что никто не успел среагировать. Несколько мгновений висело тяжелое молчание. Затем оно сгустилось до вязкой консистенции прокисшего киселя, но все присутствующие будто забыли об оставшихся гостях. Они смотрели куда угодно, только не в их сторону.

– Видимо, по закону они не имеют права с нами разговаривать в отсутствии «посредника», – выдвинул гипотезу Зар.

Но в эту секунду…

Чтобы понять, что произошло в эту секунду, перенесемся ненадолго вслед за драконьим псом за грозовые облака негостеприимного неба. Ярл очутился в каморке, сплошь заполненной странного вида предметами, которая скорее напоминала склад сумасшедшего изобретателя-старьевщика, нежели чье-либо жилище. В дальнем углу находился стеклянный куб, где жизнь бурлила, как в аквариуме с тысячью разноцветных юрких рыбок. От куба шло сплетение трубок, заканчивающееся навесом, где сидел взъерошенный мальчуган с выпученными от изумления глазами. (Впрочем, его можно понять: если вы привыкли вытаскивать пескарей из любимого пруда и неожиданно вытащили рояль, который весьма недурственно наигрывал портовые песни, вы бы поняли ощущение человека, увидевшего могучего драконьего пса вместо хрупких созданий Тилвит-Лим-Тинга.)

К сожалению (или, как в итоге оказалось, к счастью), фамильное спокойствие на время покинуло Ярла, и он, еще не отойдя от ощущения полета, выразил свое отношение к любимому времяпрепровождению драконов способом, который тоже может быть признан у представителей его вида излюбленным: во всю мощь легких он выдохнул пламя, почти не затронувшее куб, но спалившее большую часть замысловатой конструкции.

Мальчик свалился на пол и заревел, как самый обычный ребенок, и в эту секунду (совпавшую с той, что была упомянута выше) в комнату влетела мать. Как всякая мать, она была обеспокоена благополучием своего сына. Но не у всякой матери есть в запасе полный арсенал дипломированной ведьмы… Здесь мы на время покинем Ярла (ибо первым же заклинанием ведьмы он был заключен в ледяную глыбу и все равно теперь никуда уже не мог деться из ткани повествования) и перенесемся обратно во дворец.

Если смешать землетрясение с цунами, добавить горячий воздух песчаной бури, затем спрессовать в единое мгновение и подставить свою улыбающуюся физиономию подобному взрывоопасному коктейлю, получится слабый аналог того, что испытали присутствовавшие в зале, не говоря о том, что творилось на улице.

Но это мгновение кончилось, как и любое другое (хотя знатоки относительного мировосприятия и участники событий могли бы и не согласиться с указанной длительностью). К вящему удовлетворению собравшихся небо вновь приняло свой исконный цвет, и прочие безобразия тоже растворились, как дурной сон.

Придворный этикет по-прежнему запрещал общаться с гостями, поэтому безотлагательно перед троном глашатай прочитал царский эдикт, написанный прямо здесь же, от руки:

– Наблюдаемые несчастья с нашей любимой родиной предположительно были ликвидированы вследствие вероятного подвига пропавшего драконьего пса Ярла и его товарищей. Они заслуживают всеобщего уважения и королевской награды. Но средства, предположительно использовавшиеся для устранения проблемы, нанесли серьезный урон архитектурным сооружениям нашего славного государства. Посему повелеваю – наших гостей считать долгожданными избавителями со всеми вытекающими почестями. Их награду пустить на исправление тех разрушений, которые принесло такое избавление. Но в качестве прощального подарка (а также мы слышали, вы все равно направлялись во владения ведьмы, а теперь вам так и так туда идти спасать друга) высочайшим указом мы дарим вам волшебный ключ, который поможет в трудную минуту добраться до неприступного ее жилища.

Взбираясь по винтовой лестнице, как лоза, обвивавшей главную башню дворца, – только так можно было снова выйти на поверхность – Зар раскрыл то, что мучило его уже некоторое время.

– Мы ведь не знаем, правда ли, что именно действия Ярла стали причиной всех этих изменений. Но нас одновременно поблагодарили за одно и поругали за другое, при этом не зная точно, действительно ли мы были всему причиной. И вот я все думаю, нравится ли мне такая логика? А если бы в итоге баланс оказался не в нашу пользу?

На огромном нефритовом троне, в шикарной, подбитой горностаем мантии, увенчанный тяжелой золотой диадемой, сверкающей драгоценными камнями, а также окруженный почетной стражей с церемониальным оружием и защищенный толстыми стенами дворца, всеми известными законами и могучей армией, трясся от ужаса уже встречавшийся нам пару раз и раньше некий Урчил.

Перед ним, преклонив колени, приносил присягу на верность очередной придворный, способный плюмажем своей шляпы, описывающей замысловатую траекторию, составить конкуренцию лучшим горничным по умению равномерно распределять пыль с пола в окружающей атмосфере.

Когда очередь желающих выразить свою немеркнущую преданность и непоколебимую верность подошла к концу, а все отметившиеся хором выкрикнули хвалу (делали они это вразнобой, поэтому все сливалось в хаотичный, но одобрительный гул) и, отталкивая друг друга, начали восхищаться вкусом в подборе одежды, выборе украшений и природным умением достойно вести себя в любой обстановке, Урчи, которого чья-то нежная рука уже несколько раз удерживала от попыток сползти с трона и незаметно ускользнуть, был громогласно объявлен новым королем со всеми вытекающими полномочиями, правами и привилегиями (обычно в торжественной речи не принято утомлять внимание возможными обязанностями высокого лица).

Он уже был готов провалиться сквозь начищенный до зеркального блеска мраморный пол, когда милый, уже привычный его слуху голосок объявил:

– Несовершенно, но для первого раза недурно. Репетиция закончена. Завтра попробуем еще раз, и смотрите мне! – Принцесса, критично оценившая происходящие события, с достоинством выпрямилась во весь свой двухметровый рост, умиленно посмотрела на Урчи и томно произнесла: – Надеюсь, мой несравненный избранник, вас не слишком утомили эти незначительные приготовления к торжеству? Вы же понимаете, это делается исключительно для вашей же пользы и во благо нашего государства. (Кстати, с изрядной долей уверенности можно утверждать, что большинство неприятностей, происходящих с человеком, обычно ему и объясняют одной из этих двух причин.)