Мозаика странной войны - Страница 22

Сирена не умолкала.

– Пойдем! – женщина торопливо натягивала белье. – Не одевайся, все равно натягивать ППК. Быстрей, быстрей!

Не задавая лишних сейчас вопросов и не выпуская пистолета из рук, Пилот бросился сле­дом.

Они пробежали по каким-то коридорам, смешиваясь с толпой таких же полу– или со­всем раздетых сонных обитателей базы, кто-то больно заехал какой-то бесформенной железякой Пи­лоту в бок, кого-то он сам зацепил пистолетом – и наконец очутились в огромном ангаре с уже наполовину открытой аркой выхода.

Люди, на ходу затягивая ППК, запрыгивали в кабины истребителей… а вот дальше на­чи­налось непонятное, для Пилота, по крайней мере – натянув шлемы и опустив рамы ло­же­мен­тов, летчики замирали в неподвижности, а машины, наоборот, начинали проявлять все приз­на­ки разумной жизни – закрывали фонари, проверяли рули, закрылки и прочие движущиеся час­ти, по очереди поднимались на метр над бетоном пола и рулили к выходу.

Пилот недоуменно перевел взгляд на свою спутницу, та так же недоуменно – "ну, чего мед­лишь?" – взглянула на него… и внезапно грубо выругалась.

– Я совсем забыла… – произнесла она, прикусив губу. – Ты же не наложил нашу мат­ри­цу!

– Ну да… – Пилот еще не до конца понял ситуацию.

– …Значит, и летать на наших машинах ты не сможешь!

– Тьфу!

Наступила пауза – тягучая и бессмысленная, только все так же тревожно и тоскливо вы­ла сирена, спокойно и методично, словно на учениях, взлетали истребители, и людей в ангаре ста­новилось все меньше и меньше.

– А что у вас за особенности? – немного виновато спросил Пилот.

– Особенности? – не поняла женщина. – Ах, да. Ну, прежде всего, другая система управ­ле­ния. Вы использовали сенсорные перчатки и проекцию лазером на дно зрачка. А мы проеци­ру­ем прямо в мозг… и оттуда же берем управляющий сигнал.

– Ничего себе! Так это уже не пилоты, это киборги какие-то!

– Зачем же так презрительно? – возмутилась Контактер. – В остальном они нормальные лю­ди… такие же, как и я.

– А что… – начал было Пилот и вдруг взгляд его упал на зажатый истребителями в са­мый угол странный, но явно летательный аппарат. Узкий корпус, куцые крылья, огромные соп­ла сзади и пасти воздухозаборников спереди что-то явно напоминали. – А это еще что?

– Это? Трофей с какой-то отсталой линии. Атмосферник. Движок то ли во­до­род­ный, то ли даже керосиновый. И система управления примитивная – ручка. На нем никто да­же летать не умеет. А что?

– Да так, – протянул Пилот. – Просто моя матрица содержит сведения о таком аппарате.

Кресло оказалось даже удобнее, чем рассказали фальшивые воспоминания матрицы, руч­ка управления легла в ладонь и как будто стала ее продолжением, а сектор газа словно при­рос к левой руке. Единственным существенным недостатком системы управления "трофея" бы­ла необходимость постоянно переводить взгляд с лобового стекла на приборы.

Женщина поцеловало его на прощание, сама опустила светофильтр шлема и быстро от­бе­жала в сторону.

По сравнению с мягким гулом магнитодинамических двигателей истерический визг турбин по­казался оглушительным. Самолет вздрогнул и мягко двинулся вперед – прямо по желтой пунк­тирной линии. Стены туннеля мелькали все быстрее и наконец слились в одну мутную се­рую полосу, круглый и яркий просвет впереди вдруг взорвался ослепительным днем, Пилот осто­рожно взял ручку на себя – и даже с некоторым удивлением отметил мягкость, с которой ис­требитель оторвался от бетона.

Пилотировать атмосферник оказалось сложнее и интереснее.

Мягкость – вот первое впечатление, отмеченное Пилотом. Постоянный вектор тяги двигателей сразу отменил чуть ли не половину привычных воздушных маневров. Отпали "коб­ры", горизонтальные развороты, незаметные скольжения в стороны и изменения высоты, рез­кие, "на пятнадцать же" торможения и прыжки.

Мощность – вот было второе. Сразу неосторожно врубив форсаж, Пилот чуть не за­дох­нул­ся от перегрузки, с трудом выругался и с удивлением разглядел букву "М" на индикаторе ско­рости. Мгновение спустя ему стало понятно, почему пилоты Воюющего мира так легко рас­пра­вились с грозным штурмовиком. Магнитодинамички не были способны вот так, с места, рвать в карьер.

– Даю уточнения! – ожили вдруг наушники. – Атакуют летательные аппараты с ат­мо­сфер­ными двигателями! ЭМИ неэффективен! Скорость колеблется от полмаха до четырех… по­прав­ка.. до пя... до шести махов! По­прав­ка…

Голос внезапно исчез в потоке шумов и тресков, где-то за горизонтом полыхнуло, и вверх поползло черное туловище ядерного гриба.

Пилот присвистнул и взглянул на зеленое окно радара. Разумеется, оно было пустым.

– Ясно… – пробормотал он несколько обескураженно. – Стелсы[20], значит. Ну что ж…

Он выключил радар, дабы не привлекать внимания. Инфракрасный датчик показал ано­ма­лию слева-сверху, Пилот ставшим уже инстинктивным движением потянул ручку на себя – и го­ризонт послушно уполз под приборную доску. Датчик обрадованно засигналил, почти одно­вре­менно перепуганно замигал индикатор облучения – и на радаре появилась отметка.

– Ага! – кровожадно рассмеялся Пилот. – Целиться-то как-то надо !..

Он чуть довернул машину, заснял отметку в рамку прицела и снова толкнул сектор газа к отметке "Ф". Турбины взвыли и отключились. Стремительный поток воздуха ринулся через вспо­могательные каналы прямо в сопло, бесцветное, но невероятно жаркое водородное пламя рас­калило его до температуры плазмы, выбросило назад – и истребитель рванулся вперед, точ­но подстегнутая лошадь.

Датчик показывал аномалии слева и справа, Пилот потянулся было к переключателю огня – затем снова взглянул на радар и моментально передумал, а тем временем в перекрестии, гру­бо выцарапанном на лобовом стекле, появилась серая точка, обросла крыльями. Пилот щелк­нул гашеткой – и с наслаждением ощутил рев и сотрясение корпуса, распарывая ог­нен­ны­ми трассами вражеский фюзеляж.

Странно – но управляя примитивным атмосферником, Пилот получал большее удоволь­ствие, чем сидя в кабине самого современного штурмовика с магнитодинамическими двигателями, работающими в любой среде, и совершенной системой управления. Ощущение грубой силы в руках, не огра­ни­ченной никакими компьютерными советчиками, зрелище цели, загнанной в прицел фили­гран­ными движениями руки, грубое, лишенное своего странного разума, но мощное во­ору­же­ние создавали ни с чем не сравнимое чувство физической близости с жертвой, и Пилот снова почувствовал острое, чуть ли не сексуальное, наслаждение.

Следующий вражеский летчик успел заметить его атаку и попытался вывернуться – но пи­ло­ти­рование не очень-то маневренного реактивного дракона сильно отличалось от изящного сра­же­ния винтовых или магнитодинамических машин, и Пилот двумя очередями разнес ему кры­ло, чудом увернулся от обломков и снова пошел по широкому кругу, больше всего внимания уде­ляя инфрадатчику.

– Эй, на атмосфернике! – вдруг снова захрипели наушники. – Слева от тебя три цели, ди­станция сто двадцать, вектор семьдесят, скорость шесть… поправка, семь, поправка, раз­го­ня­ются, в общем. Нам их не догнать, попробуй сам разобраться. Будет выбор – посади.

Пилот поморщился, но бросил в микрофон короткое "о`кей!", слегка довернул к западу и при­вычно уже толкнул сектор газа к отметке "Ф".

Целей в самом деле оказалось три, шли они классическим звеном и явно пытались уйти. Пи­лот с нервным смешком подавил в себе желание зайти в хвост ле­во­му и свалить его первой же очередью, и вместо этого пристроился сбоку и включил бортовые огни.

Враги повели себя подобно стае мальков при встрече со щукой – бросились врас­сып­ную, один пополз было вверх, остальные ринулись в разные стороны со снижением. Пилот по­жал плечами, пристроился к любителю высоты… и вовремя оглянулся. "Дезертиры", пре­одолев страх, уже заходили ему в хвост.

"Молодцы!" – одобрительно подумал Пилот.