Мозаика странной войны - Страница 21

– И как результаты?

– О! На одной из линий космические корабли уже достигли планет-гигантов, на Марсе про­цветает колония, на Венере пробуют перестраивать атмосферу. В общем, прогресс идет.

– А отрицательные?

– Ну разумеется. Несколько линий погибли в войнах, некоторые пострадали из-за таких, как ты… несмотря на всю охрану с нашей стороны. Десяток-другой просто тихо угасли… О чем ты задумался?

– О суете мирской. – Пилот вздохнул. – Как представлю, что все наши войны, усилия, жерт­вы – все напрасно…

Но почему же напрасно? – искренне возмутилась Контактер. – Теперь вы… ты при­со­еди­нишься к нашему союзу, мы получим еще одного… члена сообщества, и неплохой кусок тер­ритории, хоть даже и поврежденной. Так что выбрось из головы вредные мысли, отдохни, по­наслаждайся жизнью, а потом – и за работу. Миров на наш век хватит.

Она рассмеялась – весело и заразительно, и Пилот тоже не удержался от улыбки.

Роботележка тем временем подвезла что-то зеленоватое в высоких запотевших фужерах, пол­ную тарелку крохотных бутербродов, испускающих  креветочный запах, и снова куда-то умчалась.

– Пошла за новой одеждой, – прокомментировала Контактер. – Ну, это надолго. Мы мо­жем пока заняться чем-нибудь полезным. Что там у нас сегодня?..

С этими словами женщина первой протянула руку к столику, сделала глоток и за­жму­ри­лась от удовольствия.

– Не знаю, как это называется, но вкусно! – звонко рассмеялась она. – Присоединяйся!

Пилот с удовольствием съел несколько удивительно вкусных и питательных кругляшков с тарелки, запил чем-то напоминающим легкое вино с абсолютно незнакомым вкусом и непе­ре­даваемым невесомым ароматом – жизнь сразу же перестала казаться потерянной, а война – про­игранной, а в следующий момент он чуть было не подавился бутербродом.

Контактер, небрежно сбросив свой ППК на шезлонг, решительно двинулась к бассейну. Силь­ные стройные ноги плавно переходили в округлый зад, талия ка­залась гибкой и пружинистой, кожа – гладкой до блеска, и Пилот, разрываясь между за­стрявшим бутербродом и ошеломляющим зрелищем, чуть не задохнулся.

– Давай, присоединяйся! – весело крикнула ему женщина с бортика.

– А…

– А, брось условности! Здесь все свои!

Она поднялась на вышку, изогнулась в полете и почти без всплеска вошла в искрящуюся брыз­гами воду.

Со странным чувством Пилот стащил с себя комбинезон, вдохнул побольше воздуха и мяг­ко соскользнул с бортика.

Вода оказалась теплой и абсолютно безвкусной, будто дистиллированной – впрочем, ско­рее всего, так оно и было. Глубина бассейна была метров десять, и дно, покрытое каким-то асссиметричным орнаментом, просматривалось без труда.

Так же хорошо просматривалась сквозь совсем уж тонкий слой воды и роскошная грудь его спутницы.

– Как вода? – невинно поинтересовалась она. – Поныряем?

Они парили в прозрачной невесомой жидкости, словно в воздухе, и Пилот, не чув­ство­вав­ший себя так хорошо вот уже несколько недель, совершенно расслабился и забыл обо всем. Жен­щина играла с ним в традиционно-женскую игру – то мелькала, соблазнительно изо­гнув­шись, перед самым носом, то вроде бы случайно раскрывалась перед ним на неуловимое мгно­ве­ние и тут же, вскинувшись, словно щука, уходила на дно, то небрежно задевала грудью его спи­ну или выброшенную в сторону ладонь. Видно было, что такая игра нравится ей самой, а за­кончилось это тем, чем и должно было закончиться – Пилот улучил момент, поднырнул, схва­тил ее за ноги и утащил под воду.

Выскользнув из его объятий, женщина заговорщически прижала палец к губам, мах­ну­ла рукой, словно бы приглашая следовать за ней, поплыла к борту – и неожиданно Пилот за­ме­тил узкий черный зев спрятанного под карнизом отверстия. Женщина грациозно скользнула в темноту, Пилот осторожно двинулся следом – края дыры оказались гладкими, отверстие рас­ширилось, и через несколько секунд он выдохнул в темной пещере с тускло освещенным мел­ким озером под ногами.

Женщина оказалась рядом, и дыхание ее было подозрительно прерывистым, кожа – го­ря­чей, губы – обжигающими, и тело ее прижималось к нему. Пилот окон­чательно потерял контроль над собой.

Некоторое время они барахтались на дне, постепенно зверея, женщина сто­нала и извивалась, принимая его в себя, обвивала его ногами, запрокидывая голову, ца­ра­па­ла – и с благодарностью принимала его укусы… а когда все кончилось – прижалась к груди и по­ло­жи­ла голову ему на плечо.

– Так хорошо мне еще никогда не было… – пробормотал полностью опустошенный Пи­лот.

– Естественно, мой дорогой, – лениво отозвалась Контактер. – Ты и я – это одно и то же, и мы оба в любой момент знаем, кто из нас чего хочет…

Она небрежно скользнула рукой по его животу, дотронулась очень нежно – сначала ру­кой, затем языком где-то внизу, Пилот снова почувствовал все нарастающее желание – и на этот раз женщина запрыгнула на него сверху, и несколько минут буйствовала, изгибаясь, как ло­за на ветру, то задевая грудью его губы, то обжигая поцелуями, и Пилот снова взорвался в не­удержимом экстазе – и снова опомнился, нежно обнимая подругу.

Их новая одежда и новая порция напитков – на этот раз густо розовых, дожидались на сто­ликах у шезлонгов. Пилот почему-то избегал смотреть в глаза своей спутнице, и заметив это, она обняла его снова, мягко и беспокойно.

– Что у тебя на душе?

– У меня… – пробормотал Пилот. – У меня такое чувство, будто я занимался любовью с са­мим собой.

Женщина рассмеялась.

– Вот глупости! Это во-первых, во-вторых, у нас здесь все позволено, а в-третьих… тебе сколь­ко осталось?

– Лет восемь, – насторожился Пилот.

– Вот, а мне – год. Максимум – полтора. Есть ли у нас время задумываться о том… о чем не стоит задумываться?

– Как – полтора? А как же регулирование энтропии, поддержание линий в жизне­спо­соб­ном состоянии…

– Экономически выгодных линий, my dearling. Только экономически – или чем-нибудь еще – выгодных. Моя, к сожалению, к таковым не относится. Из нее сделали полигон. Так что пой­дем лучше ко мне и займемся чем-нибудь полезным…

Эпизод 17.

Море мерно лизало пляж мелкими волнами, над головою сияли яркие южные звезды, го­ризонт, обозначенный разноцветными огнями санаториев и пансионатов, казался далеким и близ­ким одновременно… и было просто прекрасно снова чувствовать себя молодым и без­за­бот­ным, наслаждаться чистым воздухом, морем, тишиной… и чувствовать в своей ладони мяг­кую и теплую руку девушки.

Он знал, что это всего лишь сон, и что до нелепой и глупой до обидного размолвки оста­валось менее суток – знал, и наслаждался каждой секундой воспоминания.

Они гуляли по ночному пляжу, говорили друг другу всякие глупости, сме­ялись – и целовались, целовались самозабвенно и отвлеченно, не обращая внимания на по­па­дающиеся время от времени такие же счастливые парочки.

Впрочем, те вели себя точно так же.

А потом была лесенка с широкими перилами, горячие губы девушки, гибкие ноги и пре­ры­вистое дыхание, шепот и нервная дрожь, стон и обжигающая волна любви.

А потом они снова гуляли по узкой полоске ракушек у самого прибоя, девушка со сме­хом искала "куриного бога[19]", прикладывала к уху ракушки – "а почему эта шипит, а эта не ши­пит?"… "ой, а этот… нет, тоже без дырки, брось его в воду…"

Он размахнулся и что было силы швырнул злополучный камешек в волны.

Огромный фонтан воды поднялся в небо, грохот ударил в уши, и едва слышная музыка, до­носящаяся из какого-то пансионата, так же внезапно превратилась в тоскливое завывание си­рены.

Пилот проснулся – мгновенно, и, еще не очень соображая, схватился за пистолет.

Женщина тоже вскочила и, не раздумывая, бросилась к коммуникатору.

– Воздушная тревога! – заголосил вдруг тот. – Неизвестные объекты в опасной бли­зо­сти! Всем приготовиться к отражению атаки! Повторяю, всем приготовиться к отражению воз­душ­ной атаки с воздуха!