Моя жизнь – это мы - Страница 17

Чтобы ненароком не разбудить сожителей, Леша тихонько вышел из комнаты. Но уже в коридоре понял, что сладкая парочка все еще не спит – из комнаты доносились шорохи и тихие женские стоны. Он улыбнулся и уже собрался пройти мимо, только любопытство оказалось сильнее него. Прозрачные стекла двустворчатых дверей были чем-то предусмотрительно заклеены, что не мешало подглядеть между ними. Без доли стеснения Леша сунул туда нос…

Лена была сверху. В свете мерцания телевизора ему хорошо были видны изящный изгиб спины и округлая попка. Бедра девушки двигалась тягуче и очень даже сексуально, в такт ее тихим стонам. Такую живую картину было не сравнить ни с каким порно по телевизору. Леша даже возбудился, а также неожиданно для себя обнаружил, что желает оказаться на месте брата. Эта мысль заставила отшатнуться от дверей. Почесав затылок, он шагнул обратно в комнату, лишь на пороге вспоминая, зачем вообще из нее вышел. Развернувшись, поплелся на кухню, аккуратно ступая по паркету, дабы не выдать своего присутствия и не спугнуть пару скрипом пола от своих шагов.

Наутро Леша заметил, что хорошо проведенная ночь повлияла на Лену неожиданным образом. Когда он пил кофе за обеденным столом, девушка добродушно ему улыбнулась и назвала так, как обычно не называла:

– Доброе утро, Фирс.

Он приятно изумился, но уже просто по привычке не смог удержаться от колкости:

– Вижу, хороший секс идет тебе на пользу.

Лена вздрогнула и повернула к нему голову:

– Прости, что?

– Что? – передразнил он ее, приподнимая левую бровь.

– Откуда ты знаешь?

– У меня хороший слух, – ухмыльнулся он. – Да и зрение тоже.

Как он и ожидал, эти слова ее одновременно смутили и возмутили:

– Ты что, подсматривал за нами?

– Ну, если только совсем чуть-чуть.

Теперь уже Лена начала злиться, что он понял по тому грохоту, с каким она опустила турку на газовую плиту.

– Ты как раз была сверху, – продолжал он бессовестно забавляться, чему также по привычке способствовало отсутствие Гриши дома.

– Ну и как тебе? – с негодованием подыгрывала Лена.

– Что как? – сделал он вид, что не понял.

Лена отбросила на стол ложку и подошла к нему. Присела на краешек стола и наклонилась к его лицу, заставляя от неожиданности податься назад.

– Понравилось то, что увидел? – спросила она, упорно следуя за ним, наклоняясь вперед, снова оказываясь ближе.

От такого несвойственного ей поведения Леша даже слегка растерялся, не зная, как на это реагировать. И это он, кто почти всегда понимал, что и в какой момент делать с женщиной. Хотя, в принципе, понимал это и сейчас. Лена так разозлилась, что осмелела настолько, чтобы попытаться в ответ смутить его. И у нее это даже получилось, правда, совсем чуть-чуть. Потому что близость ее губ производила уже совсем другой эффект – почти как рефлекс смять эти губы своими. И именно такой ход хотелось сделать со своей стороны в этом маленьком соревновании «кто-кого».

Ему пришлось сглотнуть, чтобы ответить.

– Очень, – тихо произнес он, переставая о чем-либо думать.

На волне порыва Леша метнулся вперед, обхватывая губами ее ротик, а ладонью – затылок, чтобы не смогла отстраниться. Тихий писк и звук протеста были подавлены грубой, настойчивой лаской. А потом случилось то, чего он не ожидал – она поддалась, ответила, раскрывая навстречу губы, пропуская его язык в свой рот. Их состязание еще явно продолжалось. Но он опешил всего на долю секунды, а потом воспользовался предложением, поднимаясь на ноги и нависая над девушкой, чтоб было удобнее и еще слаще ее целовать. Сейчас не имело значение, кого он целует, важны были лишь мягкие горячие губы, жар и сладость рта, который отвечал лаской на ласку.

Но стоило прерваться на короткую передышку, как девушка дрогнула, упираясь ладонями в его торс. В сине-зеленых глазах вспыхнул ужас, ярко напоминающий о том, кто сидит на его кухонном стеле с раздвинутыми перед ним ножками, между которыми он нагло устроился. Леша уже собрался выругаться вслух, но не успел – у Лены началась паника. Ее руки одновременно попытались оттолкнуть его и влепить пощечину. У Леши едва получалось вовремя перехватывать ее ладони, пока в какой-то момент не решил позволить ей выплеснуть на нем эмоции. Он отпустил руки, и тут же правая ладонь со звоном приложилась к его левой щеке. Потом еще раз, чего он не ожидал. Но третья пощечина в одно и то же место уже показалась перебором. Перехватив запястье, Леша сдавил его пальцами и спокойно, но жестко произнес:

– Хватит.

Лена перестала нападать, зашипев от боли. Он ослабил нажим на ее руку, но отпускать не стал. Взгляд непроизвольно скользнул вниз, туда, где тяжелое дыхание заставляло опускаться и вздыматься женскую грудь. Распахнутый шелковый халат сейчас открывал ему больше дозволенного – сквозь белую прозрачную ткань ночной сорочки были видны темные соски. Его взгляд Лена встретила с гордостью. На ее личике, казалось, пылало все: губы – от его поцелуя, щеки – от смущения или стыда, и глаза – от ненависти. Черт, да ему самому было совестно за свое поведение, но только совсем чуть-чуть.

Протянув руку к ее груди, он поправил полы халата, деликатно прикрывая ту часть этого женского тела, которую ему не позволено видеть.

– Извини, хорошо? – задал он вопрос и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Просто не надо меня так провоцировать. На такое кокетство, пусть и наигранное, у меня срабатывает инстинкт. И если я войду во вкус, то могу быстро забыть, что ты – девушка моего брата.

От возмущения Лена приоткрыта рот, похоже, подбирая для него слова покруче прежних. А ведь он говорил несерьезно, пытаясь своими словами лишь отбить у нее желание еще хоть раз рискнуть испробовать на нем свое ложное заигрывание.

– Ну ты и сволочь, Фирсов! – было ему сказано с ненавистью.

Она снова попыталась его ударить, но он это предвидел, потому и сумел вовремя помешать. Тогда, просто отпихнув его, девушка спрыгнула со стола и понеслась прочь, скрываясь в ванной комнате.

Леша опустился обратно на свое место и протер губы тыльной стороной ладони, стирая недавний поцелуй. Кажется, они доигрались. Их шутки подводили их уже к совершенно неуместным между ними последствиям. А его ощущения от этого поцелуя, который ему понравился, были совершенно неправильными. Не их он добивался. Даже малейшее его желание к Елене не имело право на существование. Остатки совести обещали его загрызть. Он просто не может воспринимать ее больше, чем женщину брата. Да, красивая, да, интересная, но все-таки – чужая!

«А Гришке-то повезло», – пришел он к таким выводам. Кроме всех прочих достоинств, Лена еще к тому же умела сладко целоваться. Но вот то, что она ему ответила, наводило на некоторые вопросы о степени ее верности.

«Может, проверить ее?» – пришла ему в голову дерзкая идея.

***

Стоя у раковины ванной комнаты, Лена усиленно чистила зубы. Уже третий раз за этот день – один утром, и еще два – вот сейчас. Ей все казалось, что она до сих пор чувствует язык Алексея внутри своего рта. И это было ужасно! Отвратительно! Продолжая орудовать щеткой, Лена прикрыла глаза и вымученно застонала. Хотелось скорее избавиться от этого ощущения, хотелось, чтобы его вообще не было. Дернул же ее черт испытывать этого бессовестно наглеца! Называется: «хотела просто поручить». А получила? Но на что она вообще рассчитывала? Что Алексей смутится? Удивительно, как он еще ночью не попросился к ним присоединиться. Она только-только начала менять свое мнение о нем, а теперь – снова шаг назад. Все-таки не понимала она девчонок. Как может быть хорошим другом тот человек, который готов затащить в постель женщину своего брата? Да для него же нет ничего святого!

«А сама-то хороша!» – ругала девушка и себя. Ведь ответила на поцелуй, не понимая, почему вообще это сделала. От одной мысли, что сотворила подобное, Лену начинало трясти и подташнивать. Она снова взяла в руку зубную пасту, выдавила немного на щетку и начала чистить зубы по новой, поскребла щеткой язык. От такого усердия десны уже болели и кровоточили, но это не имело значения. Она должна стереть эти ненавистные ей ощущения от губ и языка чужого мужчины. Должна забыть, что поцелуй вообще был. Господи, да как она теперь Грише в глаза смотреть будет? Какой-то один и очень странный поцелуй, и у нее уже такое чувство, будто она бессовестно изменила любимому человеку. И убивала уже только одна эта мысль.