Моя Женщина (СИ) - Страница 17

- Пять минут.

Вера села за стол и я, присаживаясь напротив подумал: «Почему упрямые женщины самые красивые?»

- Угощайся, мой лучший кофе.

- Это норма такая, уходить от темы разговора?

- Вер, это просто кофе. Давай выпьем и получим удовольствие, ладно?

По глазам вижу, что напиток понравился. Не существовало на свете людей, которые могли остаться равнодушными к сваренному мной кофе.

- Игнат, давайте на чистоту, что вам от меня нужно?

- Просто провожу время в компании приятной женщины.

- Да, это вам не впервой... и все же вы не ответили на мой вопрос?

- …Я действительно прошу у тебя прощение за... ммм, шум.

- И все?

Вопрос поставил в тупик. Перебираю в голове все разы, когда успел накосячить и тут меня озаряет.

…И за это тоже. Мне кажется, мы начали знакомство не на той ноте, - и опять Вера не захотела пожать протянутую в знак мира ладонь. Непробиваемая женщина! - Я искренне сожалею. Ситуация и правда, скажем… неприятная, - опять не то. Я беспомощно развожу руки в стороны. Ты победила, Вера, и готов почти на все! - Ну, что ты хочешь, чтобы я сделал?

- Ничего. Мне от вас ничего не нужно…

- Значит, забыли и живем дальше.

Повисла пауза и я про себя чертыхнулся. Ну, что за женщина! Смотрел на нее, не отрываясь, мучительно перебирая в голове темы для разговора и не находя ни одной. Что спросить у той, которая, кажется, получает удовольствие, искажая все сказанное мной?

- Расскажи о себе.

- Я замужем. И у меня двое чудесных сыновей...

Что ж, Серега, ни хера ты не Шерлок Холмс!

Замужем значит. Перевел взгляд на ее руки, даже не смутилась, что кольца нет. Как же так? Обманываешь, Вера, и даже не краснеешь?

- Хочешь, я тебе на будущее погадаю?

- Нет, спасибо...

Фыркает, словно намеренно издеваясь, но я уже чувствую прилив вдохновения и план рождается в голове сам собой.

- И все же...

Беру в руки ее чашку и пристально изучаю.

На самом деле я ни черта не понимаю в гаданиях на кофейной гуще, но глаза выискивают в черном месиве силуэты и ассоциации к ним, а фантазия работает так, чтобы выдать единственно правильный для нас обоих ответ.

Женщины любят подобную муть. Может быть, она не проникнется сразу, но черта с два не будет об этом думать потом! Надо только правильно ее заинтересовать.

Я хмурюсь, морщу лоб и периодически бросаю на Веру интригующие взгляды. Мычу и всячески изображаю удивление, пока она не закатывает глаза и не улыбается.

Она УЛЫБАЕТСЯ!

- Господи, что за детский сад! Вы невыносимы, честное слово!

- Теперь я все про нас знаю, рассказать?..

Ответить Вера не успела.

В секунду подобралась, кровь отлила от лица и я скорее почувствовал, чем понял, что мы не одни. Обернулся и увидел того, с кем меньше всего хотел бы пересечься.

ГЛАВА 22. Свобода мысли и слова

Кровь прилила к щекам и, хотя Вера знала, что ни в чем не виновата, сложно было представить, что ситуация выглядела в глазах мужа не провокационно.

Бывшего мужа, напомнила сама себе и плотнее сжала губы. Первая реакция - подорваться навстречу и, тем самым, выдать свое волнение, была проглочена вместе с горечью и обидой.

Она осталась сидеть, как статуя, с прямой спиной и холодным, колким взглядом.

- Здравствуй, Костя.

Игнат, наоборот, поставил чашки на стол и встал. Протянул Косте руку и тот ответил на рукопожатие, которое, как показалось Вере, длилось несколько дольше положенного.

- Здравствуй, Вера... - Костя не присел.

Вера отметила, что он похудел, след от очков на переносице стал глубже.

- Познакомься, это Игнат. Игнат, это Костя.

- Муж, - добавил тот и Вера сжала губы.

- Очень приятно, - голос Игната просел на полтона и Вера встала из-за стола.

- Бывший, позволь напомнить, - взяла в руки чашки, отнесла к раковине.

- Почему же бывший, Вера. Мы все еще женаты...

- Ненадолго, - повернулась к Косте лицом, сжимая столешницу за спиной руками, как утром, потому что те опять предательски дрожали.

Кухню заполнила пустота молчания и первым ее прервал Костя.

- Кто это, Вер?

- Ты за вещами приехал? Ждут в коридоре.

- Вера... - в голосе бывшего мужа появились так хорошо знакомые рычащие нотки. - Ты. Моя. Жена! И я хочу знать, кто этот Игнат и какого черта он здесь делает! - Костя сорвался-таки на фальцет и Вера поморщилась.

Раньше она дрожала и робела перед его вспышками гнева. И пусть поводов для ревности было немного, она почему-то находила их приятными. Ревнует значит любит? Или бьет значит любит? Да какая сейчас разница! Костя ее никогда и пальцем не тронул, но сейчас по раздувшимся от гнева ноздрям, по дрожащей нижней губе она видела, что он не в себе.

Что, задело за живое, равнодушная ты свинья!? Будешь теперь, как собака на сене меня сторожить?

- Забирай вещи и уходи. Как ушел два месяца назад, - сказала спокойно и сама себе удивилась. Щеки пылали, губы пересохли, но Вера гордо вскинула голову, не позволяя эмоциям взять верх. - Игнат - мой гость и тебя не касается, кто он и что здесь делает.

- Никогда бы не подумал, что ты такая шл... - договорить Костя не успел, потому что Игнат вдруг подорвался к нему, опрокидывая по пути стул.

Но не ударил, только закрыл собой Веру.

А она зажмурилась, борясь со слезами.

Какой позор!

- Не ожидал от тебя... - глухо бросил Костя.

Хлопнула дверь и в наступившей тишине Вера застыла, потерялась в пространстве, молясь только об одном - остаться в одиночестве.

- Спасибо за вечер, - спустя долгую паузу сказал Игнат и вышел следом за Костей.

ГЛАВА 23. Орел и голубка

Я смотрю на петуха, представившегося Вериным мужем, и мне хочется протереть глаза и уши, чтобы точно убедиться, что я не ошибся.

Нет, в таких вопросах ошибиться невозможно. То, что он заднеприводный, я понял сразу.

Одного понять не могу - как такая женщина как Вера, могла стать его женой?

Вера дрожит и мне хочется поддержать ее... даже обнять! Но, черт возьми, в сложившейся ситуации, боюсь, за такие вольности, она оторвет мне голову.

- Никогда бы не подумал, что ты такая шл... - кажется, от взметнувшейся ярости я забываю дышать. Дергаюсь в его сторону, закрывая собой Веру. Заношу руку для удара и останавливаюсь в последний момент.

Он же как баба... даже трогать противно!

По глазам вижу, что испугался, но все равно вякает напоследок гадкое «не ожидал от тебя».

Интересно, а Вера знает, что он голубой? Не потому ли ушла... или ушла не она?

Голову разрывает от вопросов. Я ничего не понимаю и только злюсь, и, когда Костя уходит, поворачиваюсь к Вере.

Она стоит, зажмурившись и прикусив нижнюю губу. Лицо багровое и я вижу, как учащенно бьется жилка на шее. Желание обнять и прижать к себе, успокоить, усиливается и я делаю шаг.

Но в ответ Вера вжимает голову в плечи и я, вдруг отчетливо понимаю, что мои объятия, да в целом поддержка ей не нужны.

И я ей сейчас тоже не нужен.

Выдыхаю какую-то банальность и выхожу следом за Вериным мужем. У меня к нему есть мужской разговор.

Догнал голубца тремя пролетами ниже.

Лифт, конечно, опять не работал. Заметив меня, Костя замедлился и руки дернулись, словно он не знал, куда их деть. Я тоже остановился, только площадкой выше, и засунул руки в карманы, потому что точно знал, кем хочу их занять.

Так мы и стояли, разглядывая друг друга. Я сверху, он снизу - какая ирония!

- А ты, оказывается, редкостная сволочь, Константин...

Брови его полезли вверх, рот округлился до возмущенного «о», но вразумительного отвела я так не получил. Собственно, на то и был расчет.

Сошел на ступень ниже - руки сжались в кулаки. Костя спустила на две.

- Как вы смеете!

Как просто за интеллигентностью прятать слабость. Если бы я был на месте Кости и обнаружил на своей кухне другого мужчину, мне бы хватило минуты, чтобы решить вопрос.