Моя жена Любовь Орлова. Переписка на лезвии ножа - Страница 15
Главная же трудность в том состоит, что в голливудских ателье нет задержек ни в чем. Что захотел, то и делай – пожалуйста. Все возможно!
Вот при таких обстоятельствах захотеть-то и трудно. Хочется захотеть большего и хорошего, а что такое хорошее – черт знает!
Поэтому мозгам работы много, и работают они по этим направлениям день и ночь.
Пока что думаем взять темой историю Йогана Зуттера, который открыл и основал КАЛИФОРНИЮ[164].
Тема замечательная, так как много в ней легендарного и сильного материала.
Вы можете прочесть в книге Стефана Цвейга, которая называется «РОКОВЫЕ МГНОВЕНИЯ», новеллу «Йоган Зуттер». Из этого маленького эскиза можно понять и почувствовать прелесть кинематографических возможностей этой калифорнийской легенды.
Кроме того, учусь премудрости музыкальных композиций и игре на рояле[165]. Теория музыки – замечательная и совершенно необходимая отрасль знаний для режиссера вообще и тем более для режиссера звуковых картин. Наш профессор из Голливудской консерватории очень правильно ведет курс. Американские методы обучения изумительны.
Основным качеством является быстрый темп, и их система создана так, что выжаты все сгустки, вся квинтэссенция, вся сущность предмета и организована в таком порядке, который дает возможность понять и изучить быстро и хорошо.
Сегодня был пятый урок, и я уже смог сыграть по нотам отрывки из «Евгения Онегина» (ха! Ха!). К четвертому уроку я мог написать и мелодию, сочинить к ней аккомпанемент и все, что полагается[166].
Кроме того, прошел автомобильную школу и готов к экзамену на шофера, который состоится со дня на день и будет выдержан мной, безусловно, хорошо.
Кроме того, английский язык. Одолеть его надеюсь месяца через два, до такой степени, что работать будет не затруднительно.
Кроме того, подготовил всю теоретическую часть для экспериментов по звуковой съемке и в самом скором времени начну практически их осуществлять с инженерами «Парамаунта».
Много всяких мелочей приходится подучивать на ходу, но в общем получается хорошая и разнохарактерная школа.
Я сейчас не хочу затрагивать темы о замечательных людях, например, о Чарли Чаплине, так как пишу о нем статью и жду из лаборатории фотографий наших совместных, чтобы прислать Вам статью с иллюстрациями.
Наблюдение и знакомство с методами прославленных мастеров экрана тоже многому учат.
Все это, дорогая моя подружка, может, и неинтересно для Вас, но мне приходится брать разгон для писания писем после долгого перерыва.
Следующее письмо (обещаю!) будет настоящим.
А задача этого письма – доставить Вам через половину земного шара мое сердечное и хорошее к Вам отношение и уверения, что только события смертельно жизненного порядка были причиной редких и глупых писем.
Напоследок должен пожалеть, что я не еврей, так как даже Дуглас Фербенкс из этой замечательной расы, и настоящее его имя Макс Ульрих. Гарольд Ллойд – Ходигер, а Том Микс – что-то в этом роде[167].
Чарли говорит, что он цыган, но ведь цыган – это два еврея.
Чаплин замечательный, и когда мы с ним мочились у забора, он рассказал, что стал стар и пердит много и что приходится громко кашлять. Чтобы не слышали окружающие.
Ну вот, я, кажется, и кончаю с горестями и печалями, и бодрость и радость опять возвращаются ко мне, и они будут залогом моих обещаний хороших писем.
Посылаю Вам четкую фотографию и думаю, что Аризонские могут при случае пойти в печать. Качество их неважно оттого, что увеличены с кадров.
Виделись с мистером Шульцем, вашим дядей. Организуем и агитируем за Ваш приезд.
Ваш дядя хороший… шлет привет и ждет Вашего приезда. Пишите и спрашивайте.
Ваш Гриша.
Дуглас Фербенкс в роли Робин Гуда. В честь знаменитого американского актера Григорий Александров назвал своего единственного сына.
Г. ГАРБО – Г. АЛЕКСАНДРОВУ
To my love Grigory. Hollywood 1930.
Тут комментарии намного, конечно, превысят объем не нуждающегося в переводе документа. Ибо фото Г. Гарбо в профиль с такой, написанной губной помадой, подписью «звезды» украшало, по утверждению александровской родни, внуковское поместье. Каждый раз, говорили они, когда знаменитая шведка являлась на голливудскую виллу советских киношников, Эйзенштейн и Тиссэ, чувствуя себя лишними, скромно удалялись.
С другой стороны, А. Монтегю, решительно несклонный к какой-то фантазии, утверждает, что Г. Гарбо заявилась к «советским» только однажды. И когда они пожаловались ей, что устали от обрушившихся на них приемов и банкетов, посоветовала делать, как она:
– Приглашения, чтобы на вас не обижались, принимайте, а сами не ходите: никто на таких массовых мероприятиях не замечает чьего-то отсутствия.
– Ну, раз уж не замечают отсутствия Гарбо, – подумали трое наших, – то почему и нам так не сделать?
И перестав бегать по приемам, углубились в работу над сценарием о Зуттере…
Впрочем, А. Монтегю мог всего и не знать. Но могла ли Л. Орлова, тоже, кстати, любившая сниматься в профиль, терпеть такое, да еще помадой, признание Г. Гарбо мужу? Но, во-первых, оно было сделано за три года до ее судьбоносной встречи с Александровым. А во-вторых, может, наоборот, льстило ее женскому и актерскому самолюбию.
И последнее – опять же от «парижского» внука режиссера. Он вспоминает, что, когда пытался вызвать деда на откровенность по поводу «губной помады» Г. Гарбо, тот, помолчав, сказал лишь два слова: «Мы дружили». Григорий Васильевич был не особенно открытым человеком, особенно если это касалось женщин».
И еще одно внуко-внуковское, если так можно выразиться (все, о чем говорил внук, происходило во Внукове) наблюдение: «По телевизору дед смотрел только программу “Время”, да и то, по-моему, из-за прогноза погоды. Мне часто казалось, что, сидя перед телевизором, он на самом деле где-то далеко, то ли в Мексиканских прериях, то ли на Монпарнасе, а может, в компании Г. Гарбо».
Г. АЛЕКСАНДРОВ – П. АТАШЕВОЙ
Голливуд, 22 июля 1930 г.
Перл!
Вы в общем счете мерзавка, потому что думаете обо мне плохо и не пишете писем. Вы же знаете, что Эйзен писем, получаемых им, никогда не показывает, и близко к ним не подпускает. Не должен же я из-за этого страдать! У!!!
А мне трудно писать, когда неизвестно, как человек к тебе относится. Так вот, пожалуйста, пишите.
Мне Совкино прислало сегодня телеграмму, чтобы высылал материалы по тонфильму. Я завтра, что смогу, вышлю. Но хорошо было бы, если бы Вы пошли к Рютину (председатель правления Совкино. – Ю. С.) или Шведчикову (председатель тогдашнего ГУФК. – Ю. С.) и спросили, что они понимают под материалами и какой отраслью больше всего интересуются.
Я ведь не знаю, интересует ли их математическая сторона дела или оборудование и архитектура театров или ателье или лаборатория.
Я понимаю, что все это нужно, но что нужно срочно, хотел бы я знать.
Я не хочу рекомендовать систем и способов работы по тонфильму, пока не испытаю на собственной шкуре их качество и недостатки.
В Голливуде около трехсот кинематографических компаний, все они отличаются в своих способах работы чем-нибудь незначительным, но незначительность в кинематографической работе иногда бывает существенной.
Вот почему мне нужно время, чтобы разобраться.
Сегодня я сидел на съемке у фон Стеренберга (тот, что «Доки Нью-Йорка» и «Подземный мир» делал)[168].