Моя юношеская романтическая комедия оказалась неправильной, как я и предполагал 10 (ЛП) - Страница 39

Хаяма не отвечал, молча шагая вперёд. Но я чувствовал, что его молчание поощряет меня продолжать.

— В первую очередь, в естественнонаучных классах меньше народу, в том числе и девушек. Так что ты хотя бы на время сможешь избавиться от терзающей тебя проблемы. К тому же, если твоя специализация будет другой, ты сможешь отдалиться от остальных. Если проблема пропадёт естественным образом, так ты сумеешь никого не ранить и оправдать ожидания. — В голосе из-за пересохшего горла прорезалась хрипотца, но я всё же добавил. — Только так ты сможешь добиться желаемого.

Хаяма вытер лицо, словно ему мешал пот, пригладил волосы и посмотрел на море.

— Пожалуй, мы в самом деле никогда не подружимся… — Тихо прошептал он.

— А?

Сзади послышался топот. Я оглянулся и увидел, что к нам приближаются ребята из бежавшей следом за нами группы. Они явно заметили, что Хаяма перешёл на шаг, и решили воспользоваться подвернувшейся возможностью.

Мы с Хаямой молча смотрели, как они пробегают мимо нас.

А потом Хаяма посмотрел на удаляющиеся спины и заговорил.

— Да… Ты и правда невероятен.

— Значит, правильный ответ – научный класс?

— Не в том дело. Просто у тебя и в самом деле искажённая натура, — помотал головой Хаяма.

Раз он чётко дал понять, что предложенный мной вариант неверен, выходит, верен второй. «Значит, гуманитарный», хотел было сказать я, но негромкий и сдержанный голос Хаямы меня опередил.

— Я тебя ненавижу.

— Н-ну да…

Хаяма даже не взглянул на меня, и я просто не знал, что ответить. Я и в самом деле не самый приятный человек, но вот так, прямо в лоб, мне об этом ещё не говорили.

По-прежнему глядя только вперёд и совсем не интересуясь моей реакцией, он заговорил снова.

— Я не могу смириться с ощущением, что я хуже тебя. Вот почему я хотел, чтобы мы были на равных. Вот почему я хотел поднять тебя. Тогда, быть может, я сумел бы принять поражение.

— …Ясно.

В этом плане я не слишком от него отличаюсь. Я возвеличивал Хаяму, чтобы поддержать ложь. Ложь, что Хаято Хаяма, без сомнения, очень хороший человек.

Он посмотрел на меня так, словно на сей раз я сумел до него достучаться. И улыбнулся более бодро и вызывающе, чем когда бы то ни было.

— Вот почему я не последую твоему совету.

— Понятно.

Я кивнул. Хаяма ответил тем же.

Скорее всего, по большому счёту выбор того или иного класса был для Хаямы неважен. Не было для него особой разницы между вариантами.

Вот почему сказанного мне было достаточно. Теперь я мог дать ответ Миуре. Хотя не скажу, что оттого проблема исчезнет с концами. Но это уже не моё дело.

— Пора бы двигаться, — сказал Хаяма, снова переходя на бег.

Идиот, я же больше не могу, подумал я, кое-как устремляясь за Хаямой.

Мне надо было ещё кое о чём его спросить.

Я с усилием заставил ноги заработать быстрее. К счастью, за время передышки дыхание успело успокоиться. Сердце заколотилось, и я глубоко вздохнул, успокаивая его.

— …Ты выбрал гуманитарный курс из-за семейных обстоятельств? Ну, в смысле отношений?

— Семейных? Разве я тебе о них что-нибудь говорил?

Скорость, с которой мы бежали, для Хаямы больше смахивала на бег трусцой, так что и темп, и голос его оставались ровными.

— Да нет, просто слышал тут кое-что…

Выступивший ранее пот теперь холодил моё тело, а от пронизывающего ветра с моря оно мёрзло ещё сильнее. От этого холода, дискомфорта и странного молчания меня пробирала дрожь.

Хаяма задумчиво посмотрел на меня, словно победа в марафоне его уже не интересовала. И неожиданно сменил тему.

— Тебя слухи не беспокоят?

— А? Да нет, в общем-то… Просто, ну, понимаешь, это… Вроде бы.

Хаяма расхохотался. Даже затрясся всем телом, не прекращая бежать.

— …И чего тут смешного? — Поинтересовался я.

— Ничего, извини, — вытер проступившие от смеха слёзы Хаяма. — Не переживай. Я позабочусь, чтобы они прекратились.

— Ну, если так, тогда спасибо. А то мне не нравится, как в клубе сейчас неуютно.

Сзади послышалось приближающееся дыхание ещё одного марафонца. Я оглянулся, потом посмотрел вперёд. Обогнавшие нас убежали уже довольно далеко.

Мои ноги уже с трудом слушались меня, словно к ним привязали пудовые гири.

— Кажется, они уже далеко… Вряд ли будет просто их догнать. Извини, что помешал тебе победить, — пробормотал я.

— …Нет, я выиграю, — покачал головой Хаяма. Махнул руками, словно потягиваясь, и усмехнулся. — Это же я, в конце концов.

Он явно намеревался победить, оправдать ожидания и до самого конца оставаться всё тем же Хаято Хаямой.

Хаяма прибавил темп, оторвался от меня, с трудом переступающего ногами, на несколько шагов и обернулся.

— Кроме того, я не хочу тебе проигрывать.

Он убегал всё дальше и дальше, оставляя меня позади.

У меня просто не было сил, чтобы угнаться за ним. Хаяма дал ответ, которого я не мог дать, мечтал о том, во что я не верил, и убегал всё дальше и дальше.

Блин, он что, такой крутой, что ли?

Только не говорите мне, что он тоже терпеть не может проигрывать… От такого дурацкого ощущения у меня заплелись ноги.

Я не успел отреагировать и рухнул на землю. Перекатился на спину и остался лежать, глядя в небо.

Белые облачка моего дыхания закрывали его глубокую голубизну.

Марафон потихоньку продолжался, а я по-прежнему в прострации лежал на земле.

Тоцука пытался помочь мне, но мне не хотелось его обременять, он и так много для меня сделал. И я велел ему бежать дальше. Потом кое-как поднялся и потрусил к финишу.

Совсем последним я в итоге не оказался. Отчаянным усилием сумел зацепиться за последнюю на трассе группу, хотя и начал уже сомневаться, надо ли бежать до конца. Отговорил меня, кстати, Заимокуза, с которым вместе мы и добежали.

После финиша у меня жутко дрожали колени.

Я проверил, в каком состоянии нахожусь после падения. Оно меня не порадовало.

Колено ободрано, шорты в грязи, задница болит, бок ноет. Попытки найти хоть одну не страдающую часть тела успехом не увенчались. Я всегда был чувствителен к боли, так что, пожалуй, можно считать случившееся отменной тренировкой на случай, если будет ещё хуже.

Не подстёгивай я себя всю вторую половину дистанции, быть может, там и остался бы.

На финише меня, конечно же, никто не ждал.

Точнее, там торчал один учитель физкультуры. Все остальные собрались уже в парке на площади.

Я похромал посмотреть, что же там происходит – там вовсю шла церемония награждения.

Обычно школьный марафон обходится без таких формальностей. Но на сей раз за дело взялась Ишшики и по-быстрому организовала её с помощью школьного совета. Она оказалась на удивление талантливым человеком. Пожалуй, её стоит опасаться.

— А теперь, когда результаты объявлены, хотелось бы услышать комментарии наших победителей! — Радостно заявила Ишшики, держа в руках микрофон, который, надо полагать, позаимствовала в комнате школьного совета. Зрелище вице-президента, поправляющего колонки, казалось немного сюрреалистичным.

Я окинул взглядом площадь. Тут смешались и десятые, и одиннадцатые классы. Из нашего класса я заметил Юигахаму, Миуру, Эбину, Тобе и Тоцуку.

— Победитель, Хаято Хаяма, пройдите на сцену! — Вызвала Ишшики.

Хаяма, увенчанный лавровым венком, поднялся на импровизированную сцену. Зрители взорвались овациями. Поверить не могу, он и в самом деле выиграл…

— Хаяма, поздравляем! Я знала, что ты выиграешь! — Восторженно поздравила его Ишшики.

— Спасибо, — ответил обаятельной улыбкой Хаяма.

— А теперь несколько слов для зрителей.

Ишшики протянула Хаяме микрофон. Снова раздались аплодисменты, свист и скандирование «Ха-я-то! Ха-я-то!». Тобе во весь голос орал «Ура!», «Йес!» и «Да-да-да!», доставая всех вокруг.