Моя юношеская романтическая комедия оказалась неправильной, как я и предполагал 4 (ЛП) - Страница 34

Увидев знакомые лица, они, наверно, дали волю всей скопившейся нервозности. И начали бурно смеяться над компанией Хаямы.

Но стоило им приблизиться, Тобе резко развернулся.

— А? — Агрессивно прорычал он. — На кого это ты тут наезжаешь?

— Не слишком ли вы обнаглели? Мы вам не приятели, соображаешь? — Подключилась Миура.

Младшеклассницы резко замерли.

Они отчаянно пытались прийти в себя, чтобы понять, что им говорят. Но Миура продолжала, не давая им передышки.

— Погоди-ка, кто-то из вас назвал меня тупой, да? Кто это сказал?

Девчонки молчали, переглядываясь.

Миура разочарованно щёлкнула языком.

— Я спросила вас, кто это сказал. Кто? Что, язык отсох? Быстро признавайтесь.

— Извините… — Пробормотала одна из девчонок.

Но Миуру это не волновало.

— Что? Не слышу.

— Издеваться над нами вздумали? А? — Тобе яростно посмотрел на девчонок, заставив их отступить на шаг.

Но там уже была Миура.

— Давай, Тобе, давай. Ты ведь понимаешь, что наша задача – преподать им урок вежливости.

Младшеклассницы оказались загнаны в угол, без какой-либо возможности сбежать. Они и ахнуть не успели, как оказались зажаты в треугольнике между Миурой, Тобе и Хаямой.

Тобе непосредственно угрожал расправой.

Миура вгоняла между ними клин своими резкими словами.

Хаяма же вызывал необъяснимый страх, молча и холодно глядя на них.

Сколь удивительная разница с их бодрым настроением всего полминуты назад. Наверно, они проклинали себя за беспечную высокомерность. Игры кончились – первый же удар поверг их в уныние.

Тобе демонстративно похрустел костяшками пальцев.

— Хаяма, может, я им наваляю? — Сказал он, сжимая кулак. — Можно я вдолблю им манеры?

Стоило прозвучать имени Хаямы, как все младшеклассницы дружно посмотрели на него. Он тут самый славный, может, он нас спасёт? Наверняка же он сгладит ситуацию своей доброй улыбкой – эти ожидания просто читались на их лицах.

Но Хаяма лишь язвительно скривил губы и произнёс те слова, о которых мы с ним договаривались.

— Сделаем так. Половина из вас может идти, а половина останется. Кто остаётся, решите сами.

Его голос был холоден до жестокости.

В наступившей мёртвой тишине девчонки обменялись взглядами. Они без слов спрашивали друг друга, что им делать.

— …Мы правда, правда извиняемся, — сказала кто-то из них ещё смиреннее, чем раньше, почти сквозь слёзы.

Но Хаяма и не думал останавливаться. — Извинения мне не нужны. Я сказал, половина из вас останется. — Он сделал паузу. — Выбирайте.

От каждого из его холодных слов плечи девчонок резко вздрагивали.

— Эй, вы что, не слышали? — Высказалась Миура. — Или решили, что можете нас игнорировать?

— Давайте уже, решайте. Кто остаётся, ты? — Тобе угрожающе пнул землю.

— Цуруми, ты остаёшься…

— …Да, ты.

Молчание.

После короткого перешёптывания они выбрали жертвенного агнца. Руми молчала, не соглашаясь, но и не отказываясь. Я знал, какой жребий выпадет ей, но кто окажется с ней в компании, оставалось только догадываться.

У меня невольно вырвался вздох. До сих пор всё шло по моему плану. Вопрос в том, пойдёт ли и дальше всё по сценарию.

Юкиносита рядом со мной тоже вздохнула. — Ты имел в виду, что случится дальше.

— Угу. Мы уничтожим все взаимоотношения вокруг Руми Цуруми.

— …Хорошо ли это… — Тихо пробормотала слушающая наш шёпот Юигахама.

— Да, сказал я. — Если их узы надуманные, они лопнут от первого же удара.

— Они разойдутся? — Юигахама обеспокоилась.

— Да, наверно, — слегка кивнул я. — А если они настоящие друзья, как сказал Хаяма, такого, пожалуй, не случится. И всё сейчас закончится. Но кажется, это не наш вариант.

— Конечно. Вокруг человека, которому в радость и удовольствие над кем-то издеваться, могут собраться лишь его единомышленники, — сказала Юкиносита, вглядываясь вдаль. Нет, она словно всматривалась в своё прошлое.

Конечно же, Юкиносита не ошиблась, ничего не закончилось.

Когда Руми вытолкали вперёд, по лицу Хаямы на мгновение пробежала боль, тут же сменившаяся холодной маской.

— Хорошо, одна есть. Ещё двое. Поторопитесь.

Ещё двое из пяти. Может, ещё одну они бы и выбрали, но нужны ещё двое. Кто неправ и кто должен понести ответственность? Начинается охота на ведьм.

— …Если бы Юка держала язык за зубами…

— Это Юка виновата.

— Точно…

Кто-то выбрал, остальные подхватили. Кто-то отправляет её на гильотину, кто-то перерезает верёвку, кто-то с нетерпением ждёт.

Но никто не будет смиренно принимать такую судьбу.

— Нет! Это Хитоми первая язык распустила!

— Я вообще молчала! И ничего плохого не делала! Это Мори всегда всем хамит! Даже учителям.

— Что? Я? Причём тут учителя? Это Хитоми начала, а Юка подхватила. Причём тут я? — Взвилась Мори.

Казалось, ещё чуть-чуть, и она вцепится кому-нибудь в глотку. Атмосфера настолько накалилась, что даже у меня, наблюдающего всё это издали, перехватило горло.

— Да хватит уже. Давайте все извинимся…

Дело дошло до слёз – слёз страха и отчаяния, не ненависти, наверно. А может, эти слёзы должны были вызвать жалость.

Но Миура не дрогнула и перед лицом слёз. Наоборот, она с отвращением захлопнула мобильник, с которым играла. Её ярость вспыхнула с новой силой.

— Больше всего на свете ненавижу баб, которые думают, что плачем можно решить любую проблему. Хаято, что будем делать? Они просто повторяются.

— …Ещё двое. Выбирайте быстрее, — равнодушным голосом сказал Хаяма, задавивший все эмоции.

Тобе сделал несколько боксёрских движений.

— Хаято, будет быстрее просто отлупить этих соплячек.

— Я дам им тридцать секунд.

Хаяма установил крайний срок, словно поняв, что иначе всё так и будет продолжаться. Он жёстко наложил на девчонок оковы, известные как время.

— Он нас не отпустит, даже если мы извинимся… может, позвать учителя?

— Ну-ну, мне даже представить страшно, что может случиться, если наябедничаете. Я вас запомнил. — Тобе парой фраз зарубил идею на корню.

Девчонки замолчали, исчерпав все варианты. Лишь время продолжало идти.

— Осталось двадцать секунд. — В голосе Хаямы не было никаких эмоций.

После короткой паузы кто-то из девочек пробормотал…

— …Пусть будет Юка.

— Юка, ты останешься, — подхватил другой голос, погромче.

— …Я тоже думаю, что так будет правильно, — прозвучал спокойный третий голос.

Одна из девчонок вздрогнула, наверно, Юка. Её лицо побледнело. Она уставилась на девочку, которая до сих пор молчала.

Та опустила глаза и отвернулась.

— …Прости, у нас нет выбора.

У Юки задрожали губы, словно она не понимала, что происходит.

Юкиносита рядом со мной подавила вздох.

— Нет выбора, хех…

Верно, нет выбора.

Никто просто не может противостоять потоку. Потому, даже если у кого и были опасения, они всё равно ничего не могли сделать.

Ты не можешь противостоять общему мнению. Бывают моменты, когда у тебя нет иного выбора, кроме как поступить вопреки своим истинным чувствам.

Все так говорят, все так поступают, и если ты поведёшь себя иначе, ты уже не сможешь оставаться одним из всех.

Но не существует такого человека – «все». «Все» не разговаривают, «все» не бьют тебя. Они не сердятся и не смеются. «Все» – это иллюзия, созданная волшебством группового мышления. Это призрак, рождающийся сам по себе. Призрачный дух, призванный скрывать маленькое индивидуальное зло. Который за счёт чудовищной трансформации способен сожрать кого угодно, не входящего в их круг друзей, и даже проклясть своих собственных друзей. И бывшие друзья тоже становятся помехой.

Вот почему я это презираю.

Я презираю мир, обозначенный словом «все».

Я презираю мир, построенный на спинах козлов отпущения.

Я презираю пустые идеи, построенные исключительно на лжи, отвергающие даже доброту и справедливость, превращающие их в оппортунизм, постоянно тебя раздражающие.