Моя принцесса - Страница 3

Филипп издевательски рассмеялся.

— Экая ты надменная штучка! Понимаешь ведь наверняка, как ты хороша. А? — пробормотал он, проведя кончиком пальца по изгибу ее плеча и вниз по предплечью. — Кожа словно шелк. Подойди, Сантьяго, пощупай. Она прелестна. Я тебя не виню… Любой проявил бы слабость к такому созданию. Если хочешь, поделим ее на двоих.

При этих словах взгляд потрясенной девушки невольно метнулся к Дариусу, и тут же ужас пронзил ее: Сантьяго не мог отвести глаз от ее груди, пожирал ее, нагую, голодным взглядом.

— Дариус! — взмолилась принцесса.

Пальцы Филиппа возбужденно сжали рукоятку кинжала, но голос его прозвучал ровно и с легким торжеством:

— Подойди, попробуй ее. Никто не узнает. После всего совершенного тобой ради твоего короля разве ты не заслужил хотя бы ее?

Наконец Дариус оторвал взгляд от Серафины, и его зубы ярко блеснули в холодной язвительной усмешке. Он медленно направился к ним. Обращенный к Филиппу вопрос поразил ее.

— Что ты предлагаешь?

Она захлебнулась страхом. В голове вихрем пронеслись картины последней встречи с Дариусом, шесть месяцев назад. Как обычно, он не замечал Серафину с момента возвращения во дворец, но в тот раз, около полудня, случайно открыв дверь в музыкальную комнату, она застала Дариуса с одной из его многочисленных любовниц. Прижав девушку к стене, он, стоя, бурно овладевал ею. Распахнутая белая рубашка свободно свисала с плеч, обнажая широкую загорелую грудь, черные облегающие штаны соскальзывали с бедер под руками полунагой женщины, спешившей его раздеть. Когда Серафина распахнула дверь, Дариус оглянулся, и на миг их взгляды встретились.

Принцесса до сих пор помнила обжигающую страсть этого взора, когда она, ошеломленная, застыла в дверях. Ей не забыть насмешливо-обольстительную улыбку, которой Дариус одарил ее, прежде чем она захлопнула дверь и в панике бросилась прочь. Точно такая же улыбка блуждала и сейчас на его губах.

— Я подержу ее для тебя, — отвечал Филипп.

— О, со мной она драться не станет, — возразил Дариус. — Не так ли, ангел мой?

Щеки ее вспыхнули огнем, и она опустила голову. Серафина с ужасом видела, как хищно он приближается.

Она твердила себе, что это часть его плана… что она наследница трона!., что Дариус никогда!.. Никогда!..

Неумолимо медленными шагами он приблизился к ним и остановился в двух-трех дюймах от нее. Так близко, что почти коснулся грудью ее сосков. Она ощутила его дыхание.

Зажатая между двумя высокими безжалостными мужчинами, Серафина часто и прерывисто дышала, по обнаженной коже пробегали волнами то жар, то холод. Еще мгновение, и Дариус дотронется до нее. Когда принцесса осознала это, горячий румянец залил ей щеки: к страху примешалось неуместное желание близости, и Серафина съежилась от стыда. Обычно она была очень находчива, но в эту минуту лишилась дара речи и растерянно уставилась на серебряную пуговицу сюртука Дариуса, находившуюся на уровне ее глаз.

Серафина не могла придумать ни единого слова, ни одной фразы, которая могла бы спасти ее. Она была не в силах выговорить имя отца или жениха… более того. Даже вспомнить лицо Анатоля. Ужас изгнал из памяти все, оставив лишь пустоту в душе. Только Дариус завладел ее чувствами… первобытный… свирепый.

Дариус схватил Филиппа за горло и вырвал у него Серафину. Блеснуло лезвие кинжала Филиппа, но Дариус увернулся, сжал правое запястье противника и вздернул его вверх. Серафина споткнулась, упала на четвереньки, откатилась к краю дворика, но тут же поднялась и судорожно дрожащими руками натянула на себя обрывки одежды. Она хотела убедиться, что Дариус не пострадал, но фонтан заслонял его.

Металл лязгнул о камень. Филипп выругался: его оружие покатилось по плитам дворика. Он рванулся за ним, но Дариус оттолкнул кинжал носком сапога и схватил недруга. Извернувшись, тот вырвался и бросился наутек.

Дариус накинулся на него, ухватил за воротник, швырнул вниз, на камни, и встал между ним и выходом.

Объятая ужасом, Серафина не могла отвести глаз от этой сцены. Металл рассек воздух, и она увидела, как тонкий кинжал Дариуса с рукояткой из слоновой кости сверкнул в лунном свете.

«О Боже!»

Филипп вскинул руки, отражая первый удар, и лезвие кинжала Дариуса рассекло поперек обе подставленные ладони.

Серафина отвернулась, но слышала каждый звук борьбы, каждый вздох, каждое проклятие Филиппа, когда Дариус полосовал его в жестокой схватке.

Девушке хотелось убежать, но она лишь зажмурилась. Затем, когда Дариус выругался на незнакомом ей языке, она открыла глаза и увидела, как он обеими руками поднимает кинжал для последнего удара. Его прекрасное лицо исказило свирепое торжество.

«Не надо!»

Серафина снова зажмурилась, потому что кинжал метнулся вниз. Филипп коротко вскрикнул — и воцарилась тишина.

Затем принцесса услышала, как зашелестели под бризом ветки можжевельника, до нее донеслось частое мужское дыхание… Ее затошнило.

Дариус, казавшийся черным демоническим силуэтом на фоне ночи, откинул со лба волосы и вырвал кинжал из груди Филиппа.

Прижимая к себе обрывки лифа, она наблюдала за ним безумным взглядом и осторожно пятилась вдоль кустов, образующих стены дворика. Дариус заслонял собой единственный выход, но Серафина готова была, если придется, пробиваться сквозь живую изгородь.

Встав над телом Филиппа, Дариус вынул из кармана сюртука носовой платок, блеснувший во мраке ночи жемчужной белизной. Вытерев окровавленные руки, он пнул мертвое тело в бок.

Серафина тихо вскрикнула, потрясенная его свирепостью.

Дариус оглянулся и теперь смотрел на принцессу сурово и беспощадно, словно только что вспомнил о ней.

— Что ты делаешь? — Голос его был поразительно спокоен.

Под пронзительным взглядом Дариуса она замерла.

— Господи! — пробормотал он, закрыв глаза. Серафина молчала, прижимая к себе обрывки лифа.

Покрывшись от страха испариной, она мысленно прикидывала, сумеет ли пробежать мимо него к выходу.

Дариус глубоко вздохнул, покачал головой, подошел к фонтану и плеснул в лицо холодной водой. Потом направился к ней, на ходу стаскивая с себя черный сюртук.

Она отшатнулась от него, вжимаясь в кусты.

Он молча протянул ей сюртук.

Серафина не смела шевельнуться, чтобы взять одежду, боялась оторвать взгляд от знакомой с детства фигуры.

В эту ночь Дариус не моргнув глазом убил трех человек; н средь бела дня делал непристойные веши с женщиной; он смотрел на ее грудь… и было еще кое-что. Гораздо более важное. Восемь лет назад принцесса была окроплена… помечена его кровью.

Это случилась в день ее двенадцатилетия на городской площади, когда кто-то пытался убить короля. Она стояла, радуясь своему празднику, улыбалась, держась за руку отца, когда на него напал убийца. И Сантьяго, этот прекрасный безумец, как решила тогда Серафина, вдруг рванулся навстречу пуле, и его алая кровь обрызгала ей щеку и новое белое платье.

С того дня в каком-то затаенном уголке ее души родилась мысль, что она принадлежит этому человеку.

Но более всего ее пугало то, что Сантьяго знает об этом.

Дариус вновь предложил ей сюртук:

— Возьмите, принцесса. Я помогу. — Он подал ей сюртук, и Серафина позволила ему одеть себя… как ребенка.

— Я подумала… — начала было она, но прикусила губу.

— Я знаю, что вы подумали. — Голос Дариуса звучал тихо и яростно. — Я никогда не причиню вам вреда.

Их взгляды схлестнулись… настороженные и внимательные.

Серафина опустила глаза первой, удивляясь своей непривычной кротости.

— Разве… разве Филипп не нужен был вам живым?

— Ну, раз уж он теперь мертв, — с досадой проговорил он, — как-нибудь обойдусь…

— Спасибо, — дрожащим голосом прошептала Серафина.

Пожав плечами, Дариус отошел к фонтану.

Теперь, когда она поняла, что опасность миновала, силы оставили ее. Слезы хлынули из глаз, и она опустилась наземь. Поплотнее завернувшись в сюртук, Серафина уперлась локтями в колени, обхватила руками голову и попыталась овладеть собой.