Моя плоть сладка - Страница 35

Селеста теперь не плакала. Она говорила ровным голосом, лишенным красок, голосом, который бывает у человека в несчастье или при полном безразличии к происходящему.

– Потом Пабло бросил нож на стол и, шатаясь, уставился в одну точку. Когда я осознала, что случилось, то схватила нож и ударила им Пабло. Все мое возбуждение мгновенно прошло, шум в ушах прекратился. Я осталась одна с двумя мертвыми мужчинами, одного из которых я любила. Я неподвижно сидела на кровати. Так проходили часы, а я не знала, что мне делать. Потом я оделась, села в машину Пабло и поехала к Тамаре. Я надеялась, что она убьет меня. Вместо этого Тамара вернулась со мной в коттедж и плюнула в лицо мертвому Пабло. Потом она, помня, что у меня растет Элеана, решила, что я привезу тело Пабло к ней домой, а она уедет. Но она не захотела помочь мне, и пришлось мне самой одевать Пабло и волочить его до машины. Возле Дона валялся его бумажник. Там лежали деньги. Я хотела дать денег Тамаре, но она чуть не ударила меня. Потом она устроила весь этот беспорядок у себя в доме и уехала на машине. Больше я никогда не видела ее, – Селеста посмотрела на Коннорса. – Кто-то описал, что представляла собой их квартира, не так ли? Это одна из причин, по которой вы догадались...

Будучи не в силах произнести хотя бы слово, Коннорс утвердительно кивнул головой.

– Потом я вернулась домой, – продолжала Селеста. – Тогда ты плакала, Элеана, и хотела пить. Я напоила тебя и вернулась в комнату, где лежал Дон. Я еще плохо осознавала случившееся, и у меня мелькнула безумная мысль, что если я зарою Дона в саду, то навсегда сохраню его для себя. Так я и сделала. Но Мак и еще кое-кто заметили Дона на вокзале. Таким образом, когда на следующее утро Джон обнаружил тело Пабло и выяснилось, что Тамара исчезла, все дурные языки в городе решили, что Дон и Тамара сбежали, и все стали жалеть меня. Джон, ведь вы никогда ничего не знали и не подозревали меня, правда?

– Нет, все эти годы ничего не подозревал, – покачал головой Хайс. – Было у меня легкое сомнение – эти посылаемые пятьдесят долларов так не похожи на деяние Дона. Если бы он преуспевал в Мексике, то посылал бы Элеане гораздо больше, а если бы ему приходилось туго, то он не посылал бы совсем ничего. И потом это письмо мне и деньги... Оно пришло как раз тогда, когда я собирался ехать в Мексику искать Дона. Потом случалось, что время от времени вы, Селеста, странно смотрели на меня, и я пытался поверить, что вы любите, но отказываетесь от меня, потому что между нами существует нечто вроде стены, что-то, о чем вы не хотите или не можете мне рассказать.

Селеста обратилась к Хайсу.

– Джон, я уже давно люблю тебя. И я любила тебя, когда выходила замуж за Дона. Просто его я любила сильнее, вот и все. Но если я могла обмануть его живого, то мертвого – никогда. За исключением двух раз – с Сезаром Санчесом, – добавила она дрожащим голосом. – Первый раз – когда просила его отправлять деньги, а второй – в Урапане, когда я убила адвоката. Я не могла просто протянуть тебе деньги, не объяснив, откуда они и что произошло. А когда я уже сторговалась с этим Санчесом, стало поздно отступать назад.

– А как вы вошли в сделку с Санчесом? – спросил Коннорс.

Селеста пожала плечами.

– Это произошло в то время, когда я продавала женское белье и косметику. Одна из поездок привела меня в Лоредо. Там и пришла мне эта мысль. Так что когда я приехала в Мексику, то попросила одного служащего порекомендовать мне мексиканского адвоката, говорящего по-английски или по-французски. Он направил меня к Санчесу, сказав, что это опытный адвокат. И он действительно оказался таковым. Он выдрал у меня правду и отлично пожил все эти годы на деньги Дона. Ничто бы не раскрылось, если бы Элеане не вздумалось ехать в Мексику за свидетельством о браке. А ведь его я похоронила вместе с Доном. Я должна была все предусмотреть. Но однажды семена мака, лежащие в кармане Дона, взошли. И выросли цветы. Это Дон сообщал мне, что прощает, что пытается утешить...

Селеста встала, прошлась по комнате и снова вернулась в кресло.

Коннорс захотел кое-что уточнить.

– А медальон, который я и Элеана видели в руке Санчеса? Это вы его туда вложили?

– Нет, – покачала головой Селеста, – наоборот, я пыталась отобрать его у Санчеса. Дон не надел его, когда поехал в Калифорнию, а взял новый, который я ему подарила. Старый медальон лежал у меня в сумочке, когда я в первый раз поехала в Мексику. Санчес отобрал его у меня и носил все время, говоря, что это память о его маленькой индюшке-американке. – Селеста повернулась к Хайсу. – Ну, что ж, Джон, было бы лучше, если бы вы пригласили шерифа Томсона.

Хайс все еще стоял на коленях возле кресла Селесты. При этих словах он встал и внимательно посмотрел на нее. Она спустила с плеча платье и показала огромный синяк.

– Вот доказательство, что именно я убила Макмиллана. И я признаюсь в том, что подожгла коттедж и пыталась убить мистера Коннорса! О, я очень ловко взялась за это дело. Поехала в кинотеатр, вошла через парадный вход, а вышла через запасной. В машине я сняла всю свою одежду, чтобы на ней случайно не осталось пятен крови или каких-то других следов. Когда убиваешь в третий раз, делаешься осторожным. Когда же лампа выпала из рук мистера Коннорса и вспыхнул пожар, я испугалась и убежала, не доведя дело до конца, как в прошлый раз. – Селеста прижалась к плечу Хайса и зарыдала. – Ну? Почему вы не зовете шерифа? Я же призналась во всем. Я стала причиной смерти Дона и убила Пабло, Санчеса и Макмиллана. Я отвратительная женщина и должна понести наказание.

Хайс нежно гладил плечи рыдающей женщины, прильнувшей к нему, и смотрел поверх ее головы на Коннорса. Его лицо выражало покой. У него вызрел какой-то план.

– Согласны ли вы дать нам сорок восемь часов свободы? – спросил он у Эда.

Коннорс покачал головой.

– Вы сошли с ума? Хайс, вы не сможете вытащить ее из этой истории!

– Я хочу попробовать. В Сан-Луисе есть международный аэропорт. За двое суток мы будем уже далеко.

– Возможно, но в Мексике по-прежнему меня ждет тюрьма...

– Вам не нужна Селеста. У вас есть могила Дона и Элеана, чтобы подтвердить всю историю.

Элеана не хотела смотреть на мать.

– Когда меня спросят, я скажу всю правду.

Селеста подняла голову.

– Ну, разумеется, Элеана! Ничего другого я и не прошу у тебя. – Она протянула руку, чтобы дотронуться до дочери, но затем передумала. – Ты очень любишь мистера Коннорса?

– Да, очень, – ответила Элеана, не глядя на нее.

– Я очень рада.

– Ну, так что ж? – спросил Коннорса Хайс.

Коннорс решил попытаться разубедить Хайса и отговорить его от этого плана.

– Это бессмысленно, Хайс, вас найдут. У вас никогда не будет больше недели или, в крайнем случае, месяца покоя!

– Это уже много. Я люблю Селесту вот уже двадцать четыре года. Может, мне удастся подыскать для нее безопасное место.

А если мы останемся здесь, она угодит на электрический стул или ее приговорят к пожизненному заключению.

– Она убила трех человек.

– По ошибке только одного.

– А как отнесется к этому Блу-Монд?

– Тем хуже для Блу-Монда, – ответил Хайс. – Я властвовал в Блу-Монде почти столько же времени, сколько люблю Селесту. Теперь пусть кто-нибудь другой играет здесь роль Господа Бога. И почему бы эту роль не сыграть вам, если вы дадите мне эти сорок восемь часов?

Коннорс вопросительно посмотрел на Элеану.

– Решать должен ты, Эд, – ответила она на его немой вопрос.

– Но Селеста – твоя мать.

– Она пыталась убить тебя. Я ее ненавижу.

– Нет, Джон, оставим это, – вмешалась Селеста. – Мне совершенно безразлично, что со мной произойдет.

– Но мне не безразлично, – возразил Джон Хайс. – У меня теперь есть на что тратить деньги, которые я честно заработал и держал здесь, в доме. Мы вылетим из Сан-Луиса на Майами, из Майами сможем добраться до Боготы или, может, сразу до Кито. От Кито...