Моя плоть сладка - Страница 33

– Эд, это ты в ванной? – послышался около двери голос Элеаны.

Коннорс с облегчением прислонился к стене.

– Да, а что?

– Я хочу поговорить с тобой, – сказала она и, подождав немного, продолжала: – Мне показалось, что я слышала, как ты поднимался по лестнице. – Эду показалось, что Элеана плакала. – Я жду тебя уже несколько часов. Эд, где ты был?

Коннорс надел трусы.

– А тебе не все ли равно?

– Одна вещь меня страшно интересует. Прошу тебя, Эд, выходи! Мне необходимо поговорить с тобой.

– Последние новости, да? – Коннорс начал вытираться. – Очень сожалею, дорогая, но наши пути разошлись в Нуэво-Лоредо!

– Нет! – возразила Элеана, не переставая плакать. – Нет, прошу тебя, Эд, не злись. Я виновата, я сознаю это!

Коннорс опять прислонился к стене.

– В чем ты считаешь себя виноватой?

– В наших отношениях. Я имею в виду Аллана. – Элеана всхлипнула. – Я не могу выйти за него замуж. Я не хочу этого.

– И давно ты пришла к такому выводу?

– Сегодня после полудня. Вечером после обеда мне показалось, что я умру, когда не увидела тебя, и подумала, что, может, ты больше не вернешься сюда. – Ее голос звучал так, будто она стояла, прислонившись щекой к двери. – Я умру, если ты меня бросишь. Я люблю тебя, Эд! Слышишь? Я люблю тебя!

– Да? А я-то считал, что существуют только биологические эмоции.

– Это помогает, но это далеко не все! – запротестовала Элеана.

– Тогда скажи мне, как быть с деньгами Лаутенбаха? Что ты будешь без них делать?

– Мне наплевать на них! – воскликнула Элеана. – У мамы была своя жизнь, и мне горестно, что она так трагична. Мне очень хочется сделать для нее все, что смогу. – И Элеана отчетливо произнесла последнюю фразу: – Но я выйду замуж за тебя!

– Это что, предложение руки и сердца?

– Да.

– Я люблю тебя, малышка! – ответил Коннорс. – Думаю, я полюбил тебя с того момента, как увидел тебя на углу Такубы и Национального театра.

Элеана не желала больше ждать.

– Тогда выходи, Эд, и поцелуй меня.

Коннорс открыл дверь, и Элеана упала в его объятия. Потом она увидела его лицо и отступила на шаг. Какую-то секунду Эд боялся, что Элеана закричит. Через некоторое время, дрожащим от любви голосом, она спросила:

– Кто это тебя, Эд?

Коннорс нежно поцеловал ее, но поцелуй Элеаны не зажег и не воспламенил его. Несмотря на горький вкус слез, ее губы были нежны и свежи, верны и обещающи. С такого поцелуя следовало бы начинать. Коннорс на долгое мгновение прижал ее к себе, потом заговорил настолько же спокойно, насколько спокойной была в этот миг его любовь.

– Элеана, ты все узнаешь через несколько минут, но чтобы избавить меня от того, чтобы дважды рассказывать неприятную историю, дай мне спокойно одеться. Потом мы пойдем повидаться с твоим дядей.

– Это дядя Джон устроил тебе такое? – спросила она, подняв на него глаза.

– Нет, – ответил Коннорс, – это не он. Я был несправедлив к нему. Он именно такой, как ты мне о нем говорила.

Коннорс подобрал свою мокрую одежду и вынул письмо, которое сунул себе в карман в коттедже. Затем он надел чистую рубашку и новый костюм, который купил по приезде в Блу-Монд.

– А где твои ботинки? – спросила Элеана.

– Они составляют часть истории, которую я хочу рассказать, – ответил Коннорс.

Одевшись, он повел Элеану вниз по лестнице к комнате Джона Хайса. В тот момент, когда он поднял руку, чтобы постучать, дверь открылась и появился Хайс. Увидев Элеану, он сухо приказал:

– Ты бы лучше оделась, Элеана. Надень платье и поехали со мной. Бездарные кретины! Они допустили, что сгорело все сверху донизу, и теперь зовут меня!

– Что сгорело сверху донизу? – спросила Элеана.

– Коттедж твоей матери, – объяснил Коннорс вместо Хайса.

Только сейчас, увидев Коннорса, Хайс перестал натягивать куртку.

– А! Вы вернулись! – Он посмотрел на молодого человека, и лицо его исказилось. – Это Дон или грузовик?

– Ни то, ни другое. Ваш брат на самом деле мертв, мистер Хайс. Он умер в ту ночь, когда вернулся в Блу-Монд из Калифорнии.

Пальцы Элеаны впились в руку Коннорса.

– Откуда ты это знаешь? И откуда ты знаешь, что коттедж сгорел?

– Потому что я приехал оттуда, – ответил Коннорс. – И мои ботинки, о которых ты спрашивала, сгорели там же. Думаю, там сгорело все.

Джон Хайс вытащил из кармана сигарету и стал разминать ее пальцами.

– Вы можете доказать, что мой брат мертв? Что мой брат умер именно тогда, когда вы говорите?

– Да, я могу это доказать.

Джон Хайс посмотрел на свой кулак, в котором он непроизвольно сжал сигарету, потом разжал его и дал табаку высыпаться на ковер.

– Я боялся этого, – наконец сказал он. – Несколько лет я этого боялся. – Пожав плечами, он пошире открыл дверь своей комнаты. – Входите, пожалуйста. Входите, прошу вас, мистер Коннорс.

Джон Хайс поставил свой стакан на стол, когда услышал, как перед домом остановилась машина.

– Это мама, – сказала Элеана, опустила занавеску и села в кресло возле камина.

Селеста принесла с собой свежесть. Несколько дождевых капель еще блестели в ее волосах. Она вытерла руки, потом направилась прямо к Джону Хайсу.

– Джон, у меня для вас неприятная новость, – объяснила она. – Меня вызвали прямо из кинотеатра, чтобы сообщить, что коттедж сгорел. Остался только пепел.

Хайс посмотрел на свою потухшую сигарету.

– Ну, так что ж? – продолжала нетерпеливо Селеста. – Что вы ничего не говорите, Джон? Вы же знаете, как много значил для меня этот коттедж! – Селеста повернулась к Элеане. – Ты что, поссорилась со своим дядей?

– Нет, не поссорилась, – ответила Элеана, как чужому человеку.

– Элеана! – воскликнула уязвленная Селеста.

Она сняла плащ, повернулась, чтобы положить его, и в этот момент увидела Коннорса. Все ее оживление мгновенно исчезло.

– О! – выдохнула она. – Я вижу...

Она закрыла лицо руками и зашаталась, словно собиралась потерять сознание. Джон Хайс подскочил к ней и удержал за руки. Он довел Селесту до кресла и налил ей стакан коньяка. Селеста жестом отказалась от него.

– Нет, спасибо. Я рада, – обратилась она к Коннорсу. – Я очень рада. Вы не хотите мне верить, мистер Коннорс? – Ее слова сопровождались улыбкой. – Элеана тоже рада. Она вас любит, а это значит, что ненавидит меня. Это в порядке вещей. Но все же я счастлива, что вы выбрались из коттеджа. – Она снова закрыла лицо руками.

– Селеста, это вы убили Дона? – спросил Хайс.

Селеста подняла на него глаза.

– Да, думаю, что могу теперь утверждать, что я его убила, Джон. Даже если не моя рука держала нож. – Она отпила из отвергнутого недавно стакана. – Но как вы могли узнать об этом, мистер Коннорс? Меня это больше всего беспокоит. Вне сомнений, все могло открыться в один день. И это могло скоро случиться...

– Я этого не знал, – сознался Коннорс. – Если вы имеете в виду написанную мной историю, в которой я использовал рассказ Элеаны, то я переделал ее так, как мне казалось более правдоподобным. Вот и все.

– Я думала, что умру, когда прочитала ее, – призналась Селеста. – Раньше я так хотела умереть. – Она опять закрыла лицо руками. – Вспомните, в вашей истории вы дали мне в любовники Джона... – Она похлопала Хайса по руке. – Я тоже часто хотела этого. Я ведь плохая женщина, не так ли?

– Нет! – вырвалось у Хайса из глубины сердца.

Селеста посмотрела на Коннорса.

– Итак, это был только детективный роман... А я думала, что вы знаете. Когда вы позвонили из отеля и спросили Элеану, я еще больше в этом уверилась. – Она страдальчески заломила руки. – И у меня не было денег, чтобы купить ваше молчание! Тогда, чтобы спрятать свою страшную ошибку, я совершила то, что считала необходимым.

Хайс встал на колени перед креслом, в котором сидела Селеста.

– Селеста, это вы убили Мака?

Она утвердительно кивнула головой.