Моя плоть сладка - Страница 32

Эд положил второе письмо на кровать и хотел было взяться за третье, как вдруг ему показалось, что какая-то дверь открылась и тут же захлопнулась. Схватив револьвер, он вышел на лестничную площадку и спустился по лестнице. У него создалось впечатление, что струя чистого воздуха смягчила затхлую атмосферу гостиной. Но входная дверь все так же была заперта на ключ. В гостиной Эд никого не обнаружил.

Весь в холодном поту, Коннорс обследовал столовую и кухню, но никого не нашел. Видимо, шум, который ему послышался, явился результатом расшалившихся нервов. Совершенно измученный, как после тяжкого труда, Коннорс снова поднялся по лестнице и вернулся в комнату.

Два следующих письма не заинтересовали Эда – в них не было ничего такого, чего бы он не знал. В одиннадцатом, предпоследнем письме Дон усиленно молил Селесту о прощении за то, что ударил ее. Это письмо Дон написал в отеле "Оклахома-Сити", но так как на конверте не было ни почтового штампа, ни погашенной марки, Коннорс предположил, что Дональд Хайс сунул его под дверь своей жене или подбросил на туалетный столик в цирке, пока Селеста переодевалась. Как и другие письма, это тоже было залито слезами. Коннорс положил его на уже прочитанные письма и принялся за последнее. Бумага была с маркой отеля в Балтиморе, а на конверте стоял почтовый штамп от 16 февраля 1931 года. Письмо начиналось в радостном тоне:

"Моя дорогая!

Похоже, дело в шляпе. Сегодня я завтракал с Мак Гиври в "Голливуд Браун Дерби" и мне показалось, что он вполне удовлетворен теми гарантиями, которые мы можем предложить и..."

Письмо продолжалось в деловом тоне – о заинтересованности его и Джона в сроках платежей. Потом Дональд Хайс переходил к общим впечатлениям. Он впервые попал в Калифорнию, некоторые вещи его ошеломили, и он детально описывал их Селесте. Дон сообщал об одном визите на киностудию, о рыбной ловле в Каталине, о вечере, который он провел на китайской вилле и об Оливер-стрит. Дон съездил в Голливуд Бойл и нанял машину, чтобы отправиться в Таузанд повидать лучших друзей цирка. Эта последняя встреча оставила у него наибольшее впечатление. Он с энтузиазмом писал о маленьких городках вдоль Вентура Боливар и о кинозвездах, которые начали покупать ранчо и земли в Черман Уэк, Энсинот и Тарциан. Но особое восхищение Дональда Хайса вызвала калифорнийская природа:

"Надо, чтобы ты повидала этот край, Селеста. Он весь из гор и долин, теперь совершенно зеленых, так как здесь лето. Я проехал на машине вдоль изумительных роз, вьющихся по деревьям, эвкалиптов и цветущих акаций. Здесь есть такие разновидности мака, которые, как мне объяснили, могут расти где угодно, если климат хоть немного соответствует местному. В Тузинте Уэк я нашел нашего старого приятеля Джимма Келли. Помнишь Джимма? Мы встретились с ним в Канзас-Сити, где он держал цирк, и он шутя сказал, что мы выбиваем у него землю из-под ног. Возвращаясь к тому, что я уже писал, хочу сообщить тебе, что его жена дала мне семена мака, целый пакет, чтобы попробовать посадить их в нашем саду. А Джимми добавил, что если это удастся, то он постарается достать нам также саженцы эвкалиптов и акаций..."

Коннорс прочел это место, потом надел свою мокрую шляпу и остался сидеть, держа письмо в руках. Значит, так! Все эти годы доказательства были тут, под носом у всех жителей Блу-Монда. И никто этого не понял!

Дождь продолжал усиливаться. Коннорс собирался положить это письмо к другим, когда внезапно одним броском вскочил на ноги. На этот раз это точно не нервы. Шум исходил не с улицы, а из дома. Он ясно расслышал глухой удар, потом грохот от тяжелой вазы, разлетевшейся на куски. Коннорс взял с собой со стола лампу и направился к лестнице. Там, внизу, при бледно-желтом свете лампы он рассмотрел большой осколок какой-то вазы, которую он раньше не видел здесь.

Сжимая одной рукой револьвер, а другой держа лампу, Коннорс начал осторожно спускаться по лестнице. Сильный удар сзади выбил у него из рук лампу, и, прежде чем Эд успел обернуться, ему показалось, что его голова разлетается на куски от страшного удара чем-то железным. Удар нанесла твердая рука. Револьвер последовал за лампой.

Первый шорох, который он расслышал, был не плодом его воображения. Это явился убийца Пабло, Санчеса и Макмиллана, который вошел через переднюю дверь. Увидев Эда, когда он спускался по лестнице в первый раз, убийца спрятался за креслом или, может, за портьерами гостиной. Потом, воспользовавшись тем, что Эд обследовал столовую и кухню, убийца поднялся по лестнице и ждал его в комнате Элеаны.

Снопы красных искр вырвались из лампы, полетевшей вниз и упавшей у окна, загорелись занавеси. Ослепнув от струящейся крови, отупев от боли и неожиданной атаки, Коннорс повернулся, почти бессознательно пытаясь схватить нападавшего. Эду стало не по себе. Значит, он не ошибся!

Тело, до которого дотронулась его рука, было нежным и мягким. Дональд Хайс был мертв, мертв вот уже двадцать лет. Что же касается Джона Хайса, державшего в руке какую-то трубу, если только это был действительно он, то нужно признаться, что у него оказалась грудь женщины...

То, что схватили пальцы Коннорса, было голой грудью. Это была женская грудь, теплая и нежная грудь женщины, грудь, которая должна выкармливать ребенка, грудь, о которой мечтает мужчина.

Грудь самой Евы...

Благодаря притоку воздуха в открытую дверь, пламя быстро распространилось. Коннорс пришел в сознание и почувствовал, что задыхается. Он лежал на полу вниз лицом. Плотные клубы дыма поднимались из лестничного проема, гостиную пожирало пламя. Жара стала невыносимой. Эд лежал почти у самого края лестницы. И видел комнату Элеаны и прихожую. Когда он упал, пламя уже лизало лестницу, а через несколько минут оно должно было перекинуться наверх. И вдруг сразу загорелся весь этаж. С трудом восстановив движение, Коннорс поднялся на ноги и попробовал открыть окно. Шпингалеты не поддавались. Он попробовал еще раз.

Новый приток свежего воздуха еще больше усилил пламя. Гудение огня усилилось, но в лицо Эду хлынули струи дождя. Он подставил дождю голову и плечи, потом повернулся и вывалился наружу. Клумба с лилиями смягчила падение и, собрав последние силы, Эд откатился по земле подальше от горящего дома. На четвереньках он постарался проползти еще немного, вдыхая свежий воздух и наполняя им легкие. Потом он растянулся на мокрой земле, прижавшись к ней щекой, и смотрел на коттедж, объятый пламенем.

Огромный язык огня вырвался из окна, из которого он только что выпал, охватил стены и перекинулся на крышу. Пока Эд глядел, крыша в трех местах вспыхнула, потом пламя охватило фасад дома, споря с дождем и с ветром, и через некоторое время все было кончено.

Неподалеку на дороге Коннорс услышал характерный звук отъезжающего автомобиля и поднял голову. Раздался шум мотора и скрежет коробки скоростей. Зажглись две фары, которые быстро удалились в сторону Блу-Монда. Коннорс перевернулся на спину, подставив лицо под дождь, и лежал до тех пор, пока не почувствовал в себе достаточно сил, чтобы подняться. Вставая, он обнаружил, что все еще находится в саду Селесты. Эд нагнулся и сорвал цветок мака, потом взял его в рот и, еле передвигая ноги и часто останавливаясь, побрел к машине. Теперь в Блу-Монде колокол бил тревогу.

"Тревогу надо было бить двадцать лет назад", – подумал Коннорс.

Когда он подъехал к дому Джона Хайса, перед ним стояли только "линкольн" и "бьюик". Ни "ягуара", ни "плимута" там не оказалось. Эд остановил машину, вошел в дом, пересек огромную гостиную и, не встретив ни души, поднялся по лестнице до своей комнаты. Зайдя к себе, он включил свет и снял мокрую одежду. Потом, вынув из чемодана чистые трусы, прошел в ванную, все время размышляя, где достать себе другие ботинки. Он приехал с одной парой, а они сгорели вместе с коттеджем.

Коннорс закрыл дверь ванной и посмотрел на свое лицо в зеркало. Кусок трубы совершил намного больше, чем он предполагал. Мерзкий шрам проходил через правый висок Эда. Из-за дождя его волосы пропитались влагой пополам с кровью, и только благодаря надетой шляпе, он избежал худшего. Эд встал под теплый душ и, как мог, отмыл свои волосы. В этот момент он услышал, как открылась и потом закрылась дверь в его комнату. Как неосмотрительно он поступил, вернувшись в дом Хайса! Он просто идиот! Его видели вывалившимся из коттеджа и искали! И тот, кого искали, теперь найден!