Моя новая жизнь... (СИ) - Страница 23

- Вроой! Да скажи уже, куда ты его дел? – что-то ужасно громко ударяется о стену, поворачиваюсь и вижу его. Весьма потрепанный, будто атаку Мельфиоре отражал, и это вонгольский ураган. Одно расстройство.

- Сволочи, что вы сделали с Джудайме? – распихивая меня с капитаном по разным углам комнаты, проорало это нечто. Ярость, гнев, страх, надежда, столько эмоций плескалось в его глазах. Наверно, что-то и правда случилось.

- В смысле? Он не с вами? – Совсем тихо произносит капитан, он даже забыл про свой отличительный клич.

- Его не было когда я проснулся. Ши-ши-ши.

- Черт с вами! От вас толку, как от тупой коровы! – а вот это, между прочим, обидно. Хотя не столь важно, судя по всему, не одни мы Саваду потеряли. Когда мы с капитаном выбежали из комнаты, я мог наблюдать целую поисковую группу. Интересно, как давно он пропал?

Конец POV Бельфегор

====== Глава XXXI. Чистая Любовь. ======

Это был действительно большой переполох. Можно было бы и не поднимать на уши буквально всю Вонголу, хватило бы и пары человек, но Гокудера слишком трепетно относился к десятому Вонголе. Может быть он его любил, но не так, как мы привыкли это чувствовать. Он ему буквально поклонялся, ставя на один пьедестал с богами. Хотя, наверно, в Тсунаёши действительно было что-то божеское, ведь он мог простить даже тех, кто хотел его убить, тех, кто предал и делал больно ему, но никогда тех, кто делал больно близким. Если бы он являлся божеством, скорее всего это был бы бог милосердия. Он его любил именно как бога, невинный, чистый и непорочный подросток, словно ангел. Наверно поэтому он был важен всем, ведь только он мог вернуть жизнь человеку, который уже полвека находится во тьме, только он мог внушить веру тем, кто опустил руки. Только он… Именно поэтому сейчас все ищут его. Свое солнце. Свою надежду. Свой свет!

Поиски длились уже два часа. В коридорах было невозможно протолкнуться, буквально каждый уголок особняка был под наблюдением кого-то из служащих. Участвовала также и семья Кавалоне, потому как Дино просто не смог пропустить мимо ушей новость о пропаже любимого братишки. Хотя, это было не обязательно, ведь при таком количестве народу было невозможно искать. Положение спасли Тимотео-сан и Реборн, разогнавшие по их словам, киллера «надоедливых и шумных баранов.» Искать осталось всего несколько человек из Варии и хранители Вонголы. Поиски длились еще пол часа до тех пор, пока Скуало не обнаружил обнаженного Мукуро в одном из коридоров. Наготу вонгольского тумана прикрывало лишь малое количество листьев папоротника, болтающихся на талии иллюзиониста в некотором подобии юбки.

- Вроооой! Чем ты занимаешься!

- Ку-фу-фу. Разве не заметно? Внимание ваше привлекаю. – туман лишь наигранно пожал плечами и приблизился к варийской акуле и всем новоприбывшим.

-Ши-ши-ши. Зачем его привлекать? Ты что-то знаешь? – Несколько стилетов летят в гетерохромного* хранителя, но прошли на сквозь.

- Врооооой! Что это значит?

- Ку-фу-фу. Я просто сейчас не в состоянии двигаться. И в общем сплю, но мое желание помочь вам настолько велико, что создало иллюзию.

- Ананас, а наряд получше одеть не мог? – резко прокомментировало стоящее до этого момента в стороне облако.

- Ку-фу-фу. А разве тебе не нравится? А я так старался. Кея-кун ты жесток! – наигранно заплакал иллюзионист.

- Хватит тут представление разыгрывать! Что ты хочешь?!

- Да ничего, я просто Саваду нашел.

- Вроооой! Придурок, ты раньше сказать не мог?!

- Не руга~айтесь капитан, тропи~ический учитель всегда тако~ой.

- Фран! Мать твою! Откуда ты только вылезаешь? Врооой! Где Савада?

- На заднем дворе. В Лабиринте, у золотого фонтана с вином. Ку-фу-фу. Удачи в соревновании. – в поисках Савады рванули только три человека, которые оказались неразлучны с недавней миссии. Остальные, успокоившись, просто разошлись по своим местам, зная, что случись что, они все равно узнают об этом.

Прохладно. Зима. Солнце. Плюс двадцать по Цельсию. Кругом зелень, покрытая капельками воды от только что растаявшего снега. Фонтан, который окружает круг из высоких зеленых кустов с проделанными в них девятью выходами и тремя входами. В описанную обстановку не входило лишь одно: шатен. Он лежал на спине, закинув руки за голову. Глаза закрыты, полностью расслаблен, и только иногда его лицо искажали какие-то малоприятные эмоции, видимо, ему снился страшный сон. Возможно, в его голове просто всплывали какие-то малоприятные воспоминания. Этого нельзя было точно сказать, но это мог сделать только один человек, которому сейчас не до него…

- Джудайме! Джудайме, с вами все в порядке?! – тряся и крича, Саваду спрашивал ураган.

- Ши-ши-ши. Если ты сейчас не проснешься, я заставлю тебя это сделать с их помощью. – в руках Каваллини звякнули ножи, но и это не заставило Саваду шевельнуться.

- Ку-фу-фу. Не правильно делаешь, вот как надо, – Мукуро присел на одно колено возле Савады и наклонился к лицу, нежно касаясь его губ. Веки шатена незамедлительно поднялись, являя миру два карамельных ока, – я же говорил, неправильно делаешь! – растворяясь в воздухе, проговорил иллюзионист, в которого летела очередная порция стилетов.

- Что-то случилось? – удивленно хлопая ресницами, спросил шатен.

- Врооооой! Савада, ты сволочь.

- Ши-ши-ши. Нет! Уже все в порядке.

- Джудайме, я так рад, что с вами все в порядке. – ураган позволил себе заплакать, прижимаясь к телу ошеломленного шатена. Тсунаёши прижимал к себе Хаято и тихо говорил: “Прости, теперь все в порядке. Прости, что расстроил...” Варийцев уже не было. Осталась только эта безвольная любовь. Любовь человека к богу. Не каждый мог полюбить настолько…

Гетерохромия (от греч. ἕτερος — «иной», «различный», χρῶμα — цвет) — различный цвет радужной оболочки правого и левого глаза или неодинаковая окраска различных участков радужной оболочки одного глаза. Она является результатом относительного избытка или недостатка меланина (пигмента).

====== Глава XXXII. Каникулы! ======

POV Тсунаёши

Уже двенадцатое января. Мы отпраздновали кучу праздников, начиная с Нового года, но я еще помнил, что случилось, пока я спал. Я больше не пил... Почти. Только один раз на Новый год, но несильно, всего-то глоток шампанского. Наверное, я боялся повторения, ведь догадывался, что это был Мармон, поэтому, когда мои подозрения подтвердили слова Хаято, несильно удивился. Только обидно было и больно. Я не помнил, как пришел к фонтану, возможно, это он меня принес. Я только знал, что холод от земли и снега немного усмирял боль. Когда меня нашли, я соврал. Я соврал, что ушел гулять из-за того, что все спали. Получил нагоняй от Реборна и Тимотео-сана за то, что ушел без верхней одежды и, как наказание, кучу… просто огромную кипу документов и договоров, разобрать которые казалась невозможным и за год, но с четырнадцати лет Реборн учил меня делать невозможное. Думая об этом, вспоминаю песню какого-то русского исполнителя, он пел что-то вроде: «Я знаю точно невозможное возможно…», – дальше там было что-то про любовь, но он не прав. Он не знает. Вот познакомится с Реборном и узнает, ну, если он Реборна не взбесит. Про таких как Реборн говорят “Не стоит верить моей улыбке. Я легко всажу вам пулю в лоб, с улыбкой на лице.“. С документами, по моим подсчетам, я мог бы справиться минимум за пять или шесть дней без отрывов на сон, еду и туалет, и при этом раскладе обязательным условием должна быть тишина. Только вот на каникулах хочется выспаться, поэтому я разбил работу на части и получил максимум выполнения работы за оставшиеся семнадцать дней каникул. Работать по три или четыре часа в день. Это намного проще: и выспишься, и поесть успеешь, и даже с друзьями погулять. Кстати о друзьях! Ребята из кулинарной академии по мне очень соскучились, и хоть это только слова, мне было приятно. Немного. Я получил красный диплом и золотую медаль, как лучший ученик, одобренный двумя критиками. Первый, выдающийся итальянский кулинар в отставке, Альберто Валентино и второй английский критик Антуан Эго, как правило, одного его слова хватало, чтобы уволить шеф-повара или же закрыть целый ресторан. Его имя стало известно всему миру через детский мультфильм «Рататуй». Как оказалось, персонаж в мультфильме и сам господин Эго идентичны. Мне очень повезло, что ему понравились мои блюда и он вообще отнесся ко мне благосклонно. Наверно, «друзей» охватила зависть и они хотели мне отомстить, ведь день нашей прогулки мы закончили таки в известном ночном клубе «La tana della morte» (Логово смерти). Сначала название показалось мне уж больно странным, но потом я понял его суть. Я действительно умирал. Каждую минуту. Каждую секунду. Каждое мгновение. Каждое движение. Каждый миг. Самое странное, мне это нравилось. Мне нравилось умирать. Изнывать от жажды, чувствовать, как пот струится по телу, как болят ноги от нахлынувшего возбуждения. Меня трогали чужие руки. Меня случайно касались, но я не обращал внимания. Я просто танцевал, изнывая от желания, хотя я не знаю, танец ли это был. Я просто закрыл глаза и отдался музыке… она подхватила меня… она управляла мной, а я позволял ей это. Мне нравилось такое чувство. Чувство свободы? Наверно. Сейчас я не чувствовал прожигающих взглядов, упирающихся мне в спину, не было этих шепотков, когда я поворачивался к кому-то спиной. Только чувствовалась знакомая зависть. Танцевать – это словно занимаешься любовью, но не стыдишься, а получаешь удовольствие от подсматривающих. Наверно, поэтому чувствуешь их зависть. Тело никогда не лжет, именно поэтому танцы считают перпендикулярным выражением ваших горизонтальных желаний. То, как ты танцуешь, показывает твою суть, твой мир. Когда выходишь на танцпол, не нужно исполнять схемы, выводить руки, выпрямлять ноги, делать выражение лица. Нужно забыть о не сданных зачётах и экзаменах, нерешённых проблемах и выгодных приобретениях, удачах и огорчениях, личных обидах и радужных перспективах. Нужно просто быть собой. Показать себе, но то, о чем надо забыть, вскоре просто вспомнило меня.