Моя любимая кошка (СИ) - Страница 12

- Что ж, пойдем лепить пироги.

Мы пришли на кухню, и она дала мне скалку. Только пока я слепила два пирога – она десять, я пять, а она уже все остальные. Сейчас я уже точно засекла время – прошло три с половиной минуты… Это было невероятно, но тем не менее факт. Пироги перекочевали в духовку, а через пятнадцать минут на блюдо.

- Теперь ты видела весь процесс приготовления, будешь и сама такие же печь. Вот эти забирай с собой – угостишь своих ребят – сказала она и протянула мне блюдо, заполненное пирожками.

- Но, вам тоже… - начала я.

Нам с Макаром и этого хватит, - махнула она рукой в сторону небольшого блюдца с пятью пирожками.

Я не стала спорить, взяла блюдо, поблагодарила хозяйку и, сказав, что занесу блюдо завтра, ушла.

Так изредка мы с ней общались. Я всегда была рада нашим встречам. С Ульяной было как-то спокойно, хорошо, уютно, словно сидишь в дождливый день около печки с чашечкой крепкого чая с молоком и ешь горячие булочки. Мне почему-то на ум именно такое сравнение приходит. Ульяна мне нравилась, и я никак не могла понять, почему практически все жительницы ее ненавидят. Да, да именно ненавидят, причем ненависть с каждым днем все росла и росла. Единственное объяснение, которое я находила – зависть, зависть к красоте. Я ведь уже говорила, что Ульяна была настоящей красавицей.

Сначала деревенские балы и девки отворачивались от нее, переходили на другую сторону улицы, потом стали сыпаться оскорбления, ругательства, поползли сплетни. Макар на сплетни не обращал внимания. А на улицу Ульяне советовал ходить только с ним – при нем даже самые языкастые бабы рот не открывали. Только ведь не мог Макар с ней всегда ходить – почти целый день на работе. Тогда она по деревне совсем перестала ходить – или на крыльце сидит или через огород, да в лес – благо он у них сразу за забором начинался. Так ведь нет! Все равно от нее не отстали! Стали под забором ходить, ругать, а то возьмут на заборе какую-нибудь гадость напишут, во двор тухлых овощей подбросят. Одна баба – скверная до ужаса – сварливая, склочная – даже муж от нее сбежал на север куда-то, на вахту укатил. Она больше всех ненавидела Ульяну – дочка у нее была перезрелая, но, в общем, не дурнушка, все за Макаром увивалась. Думали, что захомутает она его, да вот не вышло. Вот однажды подошла эта баба к забору, а забор-то невысокий, по грудь где-то и давай на Ульяну браниться, а она на крыльце сидит – побледнела вся, но молчит. А та – надрывается, зло ее берет, что никак пронять не может. Тут баба рассвирепела, схватила пробегавшую мимо кошку (была в деревне бездомная, неказистая с виду кошка, но ласковая к людям), размахнувшись, треснула беднягу о забор, перекинула во двор и прошипела:

- Тебя бы так же, гадина! Не будешь чужих женихов уводить!

Что тут с Ульяной сделалось! Вскочила с крыльца, волосы растрепались, глаза зеленым огнем пылают, ноздри раздуваются.

- Не смей! – кричит – Не смей животных мучить! Убирайся!

Баба-то опешила, глаза выпучила и, что-то бормоча, убралась восвояси. А Ульянка подобрала кошку, у той кровь из головы хлещет, прижала к себе и унесла в дом. Выходила ее и у себя оставила. Из дома не выпускала, да и кошка от нее никуда не уходила, словно на веревочке за ней всюду ходила. Но это так, к слову. На следующее утро нашли ту бабу с перегрызенным горлом по дороге на станцию. Сын ее сказал (дочка, как Макар женился, в город уехала, там себе жениха искать), что мамаша ушла вечером на станцию в магазин и не вернулась. Он и не беспокоился – думал, у подружки своей заночевала. Милиция приехала разбираться. Эксперт, врач какой-то, решил, что зверь ей горло перегрыз: внезапно прыгнул на спину и перекусил сонную артерию. Зверь – скорее всего небольшой – меньше собаки, хорек может. Только, говорит, ни разу не видел, чтобы хорьки на людей нападали. В общем, списали все на несчастный случай, да позабыли на какое-то время.

У нас в это время дома напасть какая-то случилась – мышей море развелось. Один раз даже из детской кроватки Светка жирную мышь вытащила. Слава Богу, еще малышей не успела перекусать. Мы и мышеловки ставили, и отраву клали, ничего их окаянных не берет. Прихожу как-то вечером к Ульянке, а сама грустная сижу.

- Чего случилось? – Спрашивает. – Из ребят заболел кто-нибудь?

- С детьми все в порядке, только мышей у нас развелось – спасу нет. Все продукты перегрызли, боюсь, как бы тройняшек не покусали.

- В этом году мышей и вправду много. Только не место им в домах, пусть лучше по лугам гуляют. Знаешь, Марина, отправлю я к вам сегодня на ночь свою кошку – запусти ее в дом, перед тем как спать лечь, она с ними разберется.

- Да у нас у самих – три кошки – никак справиться не могут, а твоя еще не совсем здорова, вон лапку чуть приволакивает.

- Думаешь, у меня одна кошка? – улыбнулась в ответ Ульяна.

- Больше я их у тебя что-то не видела.

- Есть еще одна. Гуляет целый день, только ночью ко мне приходит. Так что жди сегодня.

Ладно, думаю, пусть приходит, выловит пару мышей – и то польза. И перед тем, как лечь спать, вышла я на крыльцо. Выхожу, смотрю - перед ступенями в лунном свете сидит темно-рыженькая пушистая кошечка. Сама небольшая, а глазища большие зеленым светом так и сияют.

- Пришла, охотница? Проходи. – Говорю я кошке, а сама дверь в дом отворила. Она прошмыгнула мимо меня, а я захлопнула дверь и спать отправилась. Утром стали мы кошку искать – нет нигде. Ну, думаем, щель какую-нибудь нашла, да и удрала домой. Днем мы мышей не видели, вечером тоже, ночью Витя несколько раз вставал проверить – нет, как в воду канули. Вывела кошка грызунов. Пошла я к Ульяне, а она улыбается:

- Как там ваши мыши?

- Нет ни одной! У тебя не кошка, а чудо заморское! Какого бы ей гостинца принести? Что она любит?

- Вообще ничего ей не надо, но если мармелад лимонный принесешь, рада будет. Только где тут его найдешь?

- Это уже наша забота. Будет ей мармелад.

Свое обещание я выполнила. Как только Витька собрался в город – и я с ним. Чуть не все магазины обошла, но мармелад все-таки нашла. Потом, как посоветовала Ульяна, оставила его в мисочке на крыльце на ночь. Утром угощения не было - только к чашке прилипло несколько медно-рыжих волосков.

Слух об удивительной кошке, избавляющей от мышей за одну ночь, пополз по деревне. Не знаю уж, кто этот слух пустил, может, из ребят моих кто проболтался, может, Витька своим дружкам рассказал. Одно знаю точно, что не я. Стали люди к Макару ходить просить: дай кошку на время. Макар им отвечает:

- Не моя кошка, у жены просите.

Только никто к Ульянке обращаться не хотел, говорили Макару:

- Что, значит, не твоя кошка? В твоем доме живет, твой хлеб есть, значит – твоя! Эх, Макар, стал ты подкабучником. А какой мужик был!

Но Макар не обращал на них внимания, только рукой махал:

- Мол, да ну вас!

Как-то в пятницу вечером (точно помню, что пятница была) Светка с Витькой отправились к кому-то в гости. Когда малыши уже мирно посапывали в кроватке, а моя ребятня вяло доедала жареную картошку, я выглянула в окно и вижу: идет Макар – куртка разорвана, глаз заплыл, на губе кровь. Выбегаю, спрашиваю его:

- Макар, что случилось-то. Помочь может чем? – а тут и Ульянка из двери выскакивает. Увидела Макара, кинулась к нему:

- Это из-за меня, Макар? Почему они нас в покое не оставят?

Кто это сделал, Макарушка, скажи!

- Неважно, Ульяна. Кто сделал, на их это совести. Пойдем в дом, а тебе Марина, спасибо, что помощь свою предложила, только ничего не надо, ссадины и так заживут, а от ран на сердце нет лекарства.

На следующее утро слышу крики под окнами:

- Убирайся из нашей деревни, а не то наши мужики твоего еще и не так разукрасят. Что красавчиком вчера мужик твой пришел? Это мой Ванька фингал ему поставил. – Хвасталась одна.

- А мой – губу в лепешку, - другая. А мы и тебя подкрасим синячками, красотка!

- Выходи! – крикнул кто-то и бросил камень в окно, раздался звон разбитого стекла.