Моя любимая, голубка моя - Страница 2

-- Ну?

-- Слушай. Я тут лежала и думала, что это за ужасные люди... и как они себя ужасно ведут... он, со своими шутками, и она, точно какая-нибудь помирающая от любви воробьиха... -- Она помолчала, лукаво улыбаясь, и я почему-то подумал, что вот сейчас она произнесет нечто страшное. -- Что ж, если они себя так ведут в нашем присутствии, то каковы же они должны быть, когда остаются наедине?

-- Погоди-ка, Памела...

-- Артур, не будь дураком. Давай сегодня посмеемся немного, хотя бы раз от души посмеемся.

Она приподнялась на диване, лицо ее неожиданно засветилось каким-то безрассудством, рот слегка приоткрылся, и она глядела на меня своими круглыми серыми глазами, причем в каждом медленно загоралась искорка.

-- Почему бы нет?

-- Что ты затеяла?

-- Это же очевидно. Неужели ты не понимаешь?

-- Нет, не понимаю.

-- Нам нужно лишь спрятать микрофон в их комнате.

Должен признаться, я ожидал чего-то весьма неприятного, но, когда она произнесла это, был так поражен, что не нашелся, что ответить.

-- Именно так и сделаем, -- сказала она.

-- Да ты что! -- воскликнул я. -- Ну уж нет. Погоди минуту. На это ты не пойдешь.

-- Почему?

-- Более гнусного ничего и придумать нельзя. Это все равно что... все равно что подслушивать у дверей или читать чужие письма, только это гораздо хуже. Ты серьезно об этом говоришь?

-- Конечно, серьезно.

Я знал, как сильно моя жена не любит, когда ей возражают, но иногда ощущал необходимость заявить свои права, хотя и понимал, что чрезмерно при этом рискую.

-- Памела, -- резко сказал я, -- я запрещаю тебе делать это!

Она спустила ноги с дивана.

-- Артур, кем это ты прикидываешься? Я тебя просто не понимаю.

-- Меня понять несложно.

-- Что за чепуху ты несешь? Сколько раз ты проделывал штуки похуже этой.

-- Никогда!

-- О да, еще как проделывал! Что это тебе вдруг взбрело в голову, будто ты лучше меня?

-- Ничего подобного я никогда не делал.

-- Хорошо, мой мальчик, -- сказала она и навела на меня палец, точно револьвер. -- Что ты скажешь насчет твоего поведения у Милфордов в Рождество? Помнишь? Ты так смеялся, что я вынуждена была закрыть тебе рот рукой, чтобы они нас не услышали. Что ты скажешь?

-- Это другое, -- сказал я. -- Это было не в нашем доме. И они не были нашими гостями.

-- А какая разница? -- Она сидела, глядя на меня своими круглыми серыми глазами, и подбородок ее начал презрительно подниматься. -- Не будь этаким напыщенным лицемером, -- сказала она. -- Что это с тобой происходит?

-- Видишь ли, Намела, я действительно думаю, что это гнусно. Я правда так думаю.

-- Но послушай, Артур. Я человек гнусный. Да и ты тоже -- где-то в душе. Поэтому мы и находим общий язык.

-- Впервые слышу такую чепуху.

-- Вот если бы ты вдруг задумал стать совершенно другим человеком -тогда другое дело.

-- Давай прекратим весь этот разговор, Памела.

-- Послушай, -- сказала она, -- если ты действительно решил измениться, то что же мне остается делать?

-- Ты не понимаешь, что говоришь.

-- Артур, и как только такой хороший человек, как ты, может иметь дело с гадюкой?

Я медленно опустился в кресло, стоявшее против дивана; она так и не спускала, с меня глаз. Понимаете, женщина она большая, с крупным белым лицом, и, когда она глядела на меня сурово -- сот прямо как сейчас, -- я -как бы это сказать? -- погружался в нее, точно утопал в ней, будто она была целым ушатом со сливками.

-- Ты что, всерьез говоришь обо всей этой затее с микрофоном?

-- Ну конечно. Самое время немного посмеяться. Ну же, Артур. Не будь таким щепетильным.

-- Это нечестно, Памела.

-- Это так же честно, -- она снова выставила палец, -- так же честно, как и в том случае, когда ты вынул из сумочки Мэри Проберет ее письма и прочитал их от начала до конца.

-- Этого нам не нужно было делать.

-- Нам?

-- Не ведь ты их потом тоже читала, Памела?

-- Это никому нисколько не повредило. Ты тогда сам так сказал. А эта затея ничем не хуже.

-- А как бы тебе понравилось, если бы кто-то с тобой такое проделал?

-- Разве я могла бы возмущаться, если бы не знала, что за моей спиной что-то происходит? Ну же, Артур. Не будь таким застенчивым.

-- Мне нужно подумать.

-- Может, великий радиоинженер не знает, как соединить микрофон с динамиком?

-- Это проще простого.

-- Ну так действуй. Действуй же.

-- Я подумаю и потом дам тебе ответ.

-- На это у нас нет времени. Они могут явиться в любую минуту.

-- Тогда я не буду этого делать. Я не хочу, чтобы меня застукали за этим занятием.

-- Если они явятся, прежде чем ты закончишь, я просто попридержу их здесь. Ничего страшного. А сколько, кстати, времени?

Было почти три часа.

-- Они едут из Лондона, -- сказала она, -- а уж отбудут никак не раньше чем после ленча. У тебя много времени.

-- Куда ты намерена их поселить?

-- В большую желтую комнату в конце коридора. Это ведь не слишком далеко?

-- Думаю, что-то можно сделать.

-- Да, и вот еще что, -- сказала она, -- а куда ты поставишь динамик?

-- Я не говорил, что' собираюсь это сделать.

-- Бог ты мой! -- вскричала она. -- Посмотрел бы кто-нибудь на тебя. Видел бы ты сам свое лицо. Ты даже порозовел и весь горишь, так тебе не терпится приступить к делу. Поставь динамик к нам в спальню -- почему бы и нет? Однако начинай, да поживее.

Я заколебался. Я всегда проявлял нерешительность, когда она приказывала мне что-то сделать, вместо того чтобы вежливо попросить.

-- Не нравится мне все это, Памела. После этого она уже ничего не говорила, она просто сидела и совершенно не двигалась, и притом глядела па меня, а на лице ее застыло обреченное выражение, будто она стояла в длинной очереди. По опыту я знал, что это дурной знак. Она была точно граната, из которой выдернули чеку, и должно лишь пройти какое-то время, прежде, чем -бах! -- она взорвется. Мне показалось, что в наступившей тишине я слышу, как тикает механизм.

Потому я тихо поднялся, пошел в мастерскую и взял микрофон и полторы сотни футов провода. Теперь, когда ее не было рядом, я вынужден был признаться, что и сам начал испытывать какое-то волнение, а в копчиках пальцев ощутил приятное покалывание. Ничего особенного, поверьте, со мной не происходило -- правда, ничего особенного. Черт побери, да я такое каждый день испытываю, когда по утрам раскрываю газету, чтобы убедиться, как падают в цене кое-какие из многочисленных акций моей жены. Меня не так-то просто впутать в подобную глупую затею. И в то же время я не мог "упустить возможности поразвлечься.