Моя Борьба - Страница 9

В Японию мы приехали на турнир, посвященный 60– или 65-летию Токийского университета. Отборолись там хорошо. И я, и Олег – мы оба заняли третьи места: тогда уже была система, предусматривающая два третьих места. Так что домой мы привезли медали. Моя до сих пор лежит дома – очень красивая, большая, объемная, почти произведение искусства.

А проиграл я следующим образом. Сразу хочу отметить, что до проигрыша я буквально всех там «поубивал», применяя приемы самбо, и люди вообще недоумевали: как такое может быть? Одного японца я придушил ногами, сделав ему «треугольник обратный» – модный нынче удушающий прием (я его еще в 1995 году освоил), и у него от напряжения лопнул сосуд на голове. Он был лысым – и из его лысины пошла кровь. И это весовая категория 65 кг, а я весил 57, а Олег и того меньше – 52.

За выход в финал я боролся уже с реально сильным японцем, который весил все 65. Он сам на этом турнире всех «поубивал», и у меня не получалось с ним совладать. Но тут он как–то так удобно подвернулся, и я сделал ему бросок «ножницы» (это прием самбо, который в дзюдо запрещен). Надо было видеть реакцию публики! Зал замер – никто не понял, как у меня так получилось. Судьи в замешательстве – такую технику они только в старых хрониках видели и тоже не поняли толком, что произошло. Естественно, мне дали «ханцоко маки», то есть снятие со схватки. Я, конечно же, в слезы. Тут же судьи быстро собрали совещание – все–таки я был приезжим, гостем для них, да еще и ребенком. В общем, вернули меня на татами, отменили «ханцоко маки» и дали «кей–коко», что приравнивается к «вазари» – это полпобеды. С этим результатом и закончилась схватка. Я был, конечно, расстроен, но, с другой стороны, понимал, что это – стать третьим в Японии.

Другой забавный случай связан с моим «профессиональным» интересом к огнетушителям. В гостинице, или, точнее сказать, в нашей комнате общежития, мы с моим другом увидели японский огнетушитель и решили посмотреть, как же он устроен. В отличие от наших огнетушителей, которые срабатывают от нажатия и перестают работать, если отпустить рычаг, японский огнетушитель, когда его рычаг отпускаешь, не выключается.

И вот представьте такую картину: мы нажимаем на кнопку «старт», – и он начинает «со всей своей дури» работать! Причем извергает розовый порошок! Быстрее и резвее, чем наши, наверное, раз в пять. Я безуспешно пытаюсь найти кнопку выключения, у меня начинается паника, в глазах друга я вижу то же самое, мы оба думаем: что же делать?! Видим в конце коридора какую–то лестницу, первая мысль: «Господи, выкинуть бы его подальше и убежать!». Несемся с этим извергающимся огнетушителем по коридору. И вот, когда уже подбегаем к этой лестнице, я случайно обнаруживаю на нем какую–то потайную кнопку, нажимаю – и все прекращается. Естественно, мы этот огнетушитель на лестнице оставляем, возвращаемся в коридор – и видим розовую пелену, розовый туман, дым… Начинает орать пожарная сигнализация. Мы бежим, по дороге заскакиваем в туалет умыться, потому что очень щиплет глаза, возвращаемся в свою комнату. Со спокойным видом заходим, там сидит тренер. Он смотрит на нас, переводить взгляд на книгу, которую читал, и вдруг снова вскидывает взгляд, смотрит круглыми глазами и спрашивает: «Что случилось?!» Я отвечаю: «Андрей Анатольевич, да ничего не случилось, все нормально, с чего вы взяли?» И в этот момент вижу, что мы с Русланом полностью розовые, кроме лица и ладошек, которые только что вымыли. Как в мультике про розового слоненка.

Нас охватила паника! Тренер вскакивает, отодвигает нас в сторону, открывает дверь и видит, что там происходит! Тут уже нам пришлось «расколоться» и объяснить, что случилось. Тренер начинает оперативно вытирать нас тряпками, мы меняем одежду и с непринужденным видом садимся читать книги. В этот момент заходит какой–то японец, спрашивает, не в курсе ли мы, что произошло? Мы, конечно, «не в курсе»…

В итоге вся наша русская делегация (кроме нас двоих) и все иностранные оставшиеся полдня занимались тем, что отдраивали все помещение, отмывали от розового порошка, который был везде: на стенах, на полу, на потолке.

Отмечу, что перед поездкой нас жутко напугали тем, что, если, не дай бог, мы что–то натворим или нарушим в Японии, нас больше никогда туда не пустят. И вот, спустя 20 лет, я признаюсь в этом проступке и надеюсь, что он все–таки не будет препятствием для моих дальнейших поездок в Японию.

Так прошло лето.

13 лет. Маханев, Жильцов, Носов, Ледовской, Гуднев

1994 год. Я и папа

1995 год. 9 класс

1995 год. Лето. Япония. Весовая категория до 65 кг. Занял третье место при весе 57 кг.

Я всегда был деятельным человеком, с детства привык во многом рассчитывать на себя и старался не обременять родителей. Начиная с 13 лет на карманные расходы и другие повседневные нужды, как правило, зарабатывал сам. Иногда на свои деньги я покупал себе борцовки. После тренировок мы с ребятами брали лопаты и шли чистить гаражи. Или я что-то продавал, будь то вода, кедровые орешки или горох, который собирал на поле, цветы. Такая тогда была «рыночная экономика», и я нисколько не стыжусь этих своих занятий. Считаю, что это куда лучше, чем воровать или попрошайничать. У меня всегда вызывает презрение мужчина в любом возрасте, который попрошайничает, клянчит деньги – на алкоголь или на что-то еще, неважно.

Недавно прочитал про мальчишку, который подошел к водителю машины и спросил: «Можно почернить колеса?», на что водитель ответил: «Ладно, вот тебе сто рублей», а мальчишка отказался: «Да нет, я не попрошайка, я зарабатываю деньги» – и, обиженный, ушел.

Вот и я так же – честно зарабатывал деньги. Cчитаю, что всегда можно придумать, как заработать какую–то копейку: помочь разгрузить или заправить машину, помыть колеса… Поэтому, повторюсь, презираю попрошаек–мужчин.

После возвращения из Японии мы отправились в Подмосковье в лагерь «Москвич». Там произошло мое окончательное становление как спортсмена. Мы очень много бегали. Бегуном я был одним из лучших. Сначала занял третье место по бегу в лагере, потом был практически лучшим. Бегали мы каждый день, почти всегда по часу. Вдобавок к бегу и основным тренировкам мы каждый день подтягивались. Наверное, в «Москвиче» же привилась мне и культура подтягивания, здесь я уже подтягивался каждый день по 150–200 раз в день, это была моя норма. В начале пребывания в лагере за подход я подтягивался 17 раз, а в конце – 31. Для меня это было рекордом, достижением – в 15 лет подтянуться 31 раз.

В тот момент я готовился к Всероссийской спартакиаде школьников. По уровню этот турнир соответствовал чемпионату России, и к подготовке я подходил очень серьезно. Проходила она в Анапе, в конце августа. Я тогда значительно «согнал» вес – порядка 5–6 кг. Это была моя первая серьезная «сгонка», потому что молодой организм рос, масса увеличивалась, и если для участия в первенстве России я должен был потерять 3 кг, то здесь пришлось «согнать» уже гораздо больше. Сейчас я понимаю, что такая потеря веса для растущего организма вредна. Мы с Виталиком Соловьевым и Павлом Денисовым готовились к этим играм, «гоняли» большое количество килограммов, и были как скелеты. У Виталика вес вообще уже не шел вниз, и он кровью в туалет ходил: до того был истощен.