Мото (ЛП) - Страница 54

– Хотела бы я знать его... – сжимаю челюсть, когда мои глаза щиплет. Не хочу плакать, но я знаю, что это неизбежно. Мой отец – чувствительная тема для нас обоих.

– О, милая. Ты и так знаешь его. – голос мамы пронизан любовью и состраданием. – Ты – это он. У тебя его дух, его огонь и напор. У тебя даже глаза его. – она ласкает мое лицо. – Каждый раз, когда мы смотрим на тебя, мы видим его.

Мои губы дрожат.

– Правда?

– Правда. Он любил тебя и хотел тебя так же сильно, как и я.

Улыбаюсь сквозь слезы, когда она вручает мне еще один подарок. Он большой и плоский, словно книга. Я быстро раскрываю его и читаю название вслух:

– «Приключения Винни-Пуха». Раньше ты все время читала мне ее.

– Но эта книга особенная.

Мама открывает его на первой странице, где от руки написана цитата: «Если наступит день, когда мы не сможем быть вместе, храни меня в своем сердце. Я останусь там навсегда».

Провожу кончиками пальцев по четкому, уверенному почерку, который почти идентичен моему.

– Возьми ее с собой в свои приключения, – мама берет меня за руку. – Если и есть что-то, что любил твой отец, так это приключения.

– Я так и сделаю. – обнимаю книгу и клянусь брать ее с собой, куда бы я ни пошла. После окончания средней школы я учусь за границей, в Австралии. И у меня список желаний длиной в милю. Я определенно унаследовала нечто большее, чем просто папин почерк. По всей моей комнате развешаны фотографии, на которых я прыгаю с парашютом, езжу на гоночной машине и моей любимой черно-розовой «Ямахе». Такое чувство, что я езжу на байке с той минуты, как научилась ходить.

– Ты оставишь след, как и он. – мама встает, эмоциональное утро сказывается в каждой ее черте. Мы похожи: у обеих лица в форме сердца и темно-каштановые волосы, за исключением того, что у меня голубые глаза. Его глаза.

– Надеюсь.

– Я в этом уверена. – она целует меня в лоб. – Спускайся, когда будешь готова.

– Я сейчас буду, – заверяю маму, когда она выходит из комнаты. Собираю свои подарки на день рождения и ложусь обратно на кровать, прижимая их к груди, поток эмоций переполняет мое сердце.

Возможно, у меня не было красивого платья, торта или даже вечеринки, но я могу честно сказать, что это, безусловно, лучший день рождения, который у меня когда-либо был.

* * *

Кайла

Полагаю, вы думаете, что я побежала прямиком в объятия Дэва, сразу после похорон Риза… Но все произошло не так. Ни в малейшей степени...

Три года после смерти Риза

Убираю тарелки из-под торта и грязные вилки со стола в столовой, пока Сэм снимает фиолетовые ленты, свисающие с потолка.

Веселье восьми буйных трехлеток реально может вывести из себя. Мы с Сэм запихиваем все в черный мешок для мусора и обмениваемся выражением облегчения. Мы сделали это.

Впрочем, не имеет значения, насколько тяжелым выдался день. Я бы сделала все, что угодно, для своей маленькой девочки, которая одета в ее любимое вечернее платье цвета лаванды, и которая устраивает новый беспорядок из игрушек, что я лишь недавно убрала.

– Чудесный праздник, милая. – Сэм обнимает меня за плечи, пока мы наблюдаем за тем, как Дэв собирает детский байк в гостиной. Не похоже, что у него получается – во рту у Дэва торчит отвертка, а на лице озадаченное выражение.

– Давай, Дэв. Ты же закончил медицинскую школу. Детская игрушка не должна быть проблемой, – поддразнивает его Сэм. Он смотрит на нас, ничуть не удивленный ее сарказмом.

– Хорошо, что у тебя всегда с собой пистолет. – толкаю тетю локтем. – Взгляд Дэва мог убить. – направляюсь к выходу, чтобы вынести мусор.

– Я его не боюсь. – Сэм смеется, как только я выхожу из парадной двери.

Оказавшись снаружи, резко вдыхаю. Свежий январский воздух обжигает легкие. Прошлой ночью выпал снег, так что белым покрывалом укутаны деревья и лужайка перед домом. Наслаждаюсь колючим ощущением холода. Иногда мне необходимо болезненное напоминание. Напоминание о том, что я не умерла. Бросаю пакет в бак и возвращаюсь в дом.

Вся моя жизнь изменилась в мгновение ока.

Во второй раз мотоцикл унес жизнь того, кого я любила, и во второй раз я беспомощно наблюдала, как любимые умирали у меня на руках. Никакое искусственное дыхание не смогло остановить надвигающийся конец. Я наблюдала, как Риз испускал свой последний вздох, и отчаянно пыталась отдать ему свой. Мои худшие опасения оправдались. Отца моего ребенка забрали слишком рано. Я овдовела в двадцать семь лет и потеряла всякое желание куда-либо двигаться по жизни. В течение восьми месяцев я дрейфовала, пытаясь прийти к соглашению с собой, пытаясь отыскать свой путь.

Я не находила ясности до того дня, пока в мою жизнь не вошла Сиси – маленькая, решительная девочка, которая грандиозно появилась посреди сильной метели. Это было весело. Но в ту минуту, когда ее положили в мои объятия, она стала моей единственной целью. Моим дивным новым миром.

Риз в своей бесконечной мудрости (или паранойе, выбирайте сами) составил завещание вскоре после того, как мы поженились. Он разделил свое состояние поровну между Дэвом и мной. Я никогда не удосуживалась спросить его о нижней строке его банковского счета, потому что на самом деле это не имело значения, но, когда адвокат передал документацию, я была потрясена. Годы гонок оказались непристойно прибыльными. И хотя я чувствовала себя виноватой, принимая деньги, потому что мы были женаты всего несколько коротких месяцев, я знала, что Риз хотел бы, чтобы о его дочери заботились. Поэтому, помимо покупки дома, в котором малышка могла бы вырасти, и новой надежной машины, я вложила большую часть денег в ее целевой фонд. У нас всего достаточно, и мы счастливы.

По большей части.

Возвращаюсь в дом, и по спине пробегает холодок. Кажется, все встало на свои места, за исключением одной обременительной, нерешенной проблемы.

Я нахожу Риз, или, как мы ее ласково называем, Сиси, ползающую по Дэву, когда тот настойчиво пытается справиться с пластиковым мотоциклом.

– Может, тебе пора вернуться в медицинскую школу? – теперь моя очередь подшучивать, когда я снимаю Сиси с его колен.

– Не смешно. Я разберусь с ним.

– Похоже, здесь вырвало Фишера Прайса. – я имею в виду все пластиковые детальки, разбросанные по ковру.

– У всех них есть свое место, – размышляет Дэв, погруженный в концентрацию. Это действительно меня смешит. Он даже на работе так не сосредотачивается.

– Ну, пока ты борешься с игрушкой, я искупаю именинницу и уложу ее в постель.

Мои слова привлекают внимание Дэва. Он смотрит на меня и реально надувает губы.

– Это моя обязанность.

Технически, нет, но Дэв был частью жизни Сиси с самого начала. Он даже находился в гребаной родильной палате. Их связь никто не может отрицать, и, хотя вначале было невероятно больно смотреть, как он обнимал ее, я не могла отнять у него это счастье. Вы хоть представляете, каково это – оплакивать человека и видеть его лицо каждый божий день? Смотреть, как его близнец держит ребенка, и всей душой желать, чтобы малыша нянчил он?

Каково это – любить его брата так же сильно, как и раньше? Даже после всего. Подобные запутанные эмоции могут изменить человека. Они изменили меня.

Поэтому я отступила и закрылась, позволив любви между Сиси и Дэвом расти, в то время как моя любовь окаменела навечно.

– Хочешь поменяться местами? – предлагаю обмен купания на игрушечный мотоцикл.

– Да. – Дэв вскакивает, без колебаний беря на руки маленькую темноволосую красавицу.

Сиси визжит от возбуждения. Он балует ее, и она знает, что ей разрешат долго играть в ванне.

– Удачи, – благословляю я Дэва, когда он уходит с малышкой.

– И тебе того же. – он подбрасывает ее в воздух и исчезает наверху лестницы, а восторженные крики эхом разносятся по дому. Я сажусь на колени. Сборка байка должна быть менее напряженной, чем время купания.