Мотив омелы (ЛП) - Страница 33
— Счастливого Рождества, Габриэлла.
Мы отстраняемся друг от друга, устанавливая необходимое расстояние между нами, и я говорю ему:
— Обещай, что встретишься со своей онлайн-подругой, хорошо?
Он кивает.
— Я обещаю. И ты тоже?
— Да, — я проглатываю комок в горле. — Я надеюсь, в ней есть всё, что ты хотел.
Джонатан смотрит на меня сверху вниз, всматриваясь в мои глаза.
— Я уже знаю, что это так.
Я закатываю глаза.
— Ты такой самоуверенный. Однако некоторые из нас, кто также встречается со своими анонимными друзьями по переписке в интернете, от страха дрожат в своих зимних ботинках.
— Лучше бы твоему Мистеру Реддиту дрожать от страха. Ему многое нужно доказать, прежде чем он станет достоин тебя.
Румянец заливает мои щёки.
— Я имею в виду то, что он подумает обо мне. Я нервничаю. Но думаю, что пройду крещение огнём и появлюсь в своём самом уродливом рождественском свитере. Этот свитер умеет играть музыку. Если он справится с этим, то мы с ним сможем пройти через всё.
Лицо Джонатана расплывается в такой ошеломительной улыбке, что весь воздух вылетает из моих лёгких. Улыбка преображает его, на щеках появляются две великолепные ямочки, в уголках глаз проступают красивые морщинки. Его кадык дёргается, когда он смеётся так громко и глубоко. Затем он снова притягивает меня к себе, крепко обнимая и что-то шепча мне в волосы.
— Эй! — пищу я. — Перестань душить меня! Ты наконец-то улыбнулся, а я всё пропускаю!
Он отстраняется и резко выдыхает, а его улыбка исчезает, сменяясь чем-то откровенным и пылким.
— Что такое? — спрашиваю я.
Но Джонатан мне не отвечает. Он открывает дверь моего дома и подталкивает меня внутрь. А затем он кладёт руку в перчатке на стекло двери. Я тоже кладу туда свою руку.
Мгновение спустя он отступает, поворачивается и исчезает в снежной ночи.
— Какой странный, очаровательный мужчина.
Моё зрение затуманивается, и одинокая слеза скатывается по моей щеке, но я улыбаюсь про себя всю дорогу вверх по лестнице.
Глава 13
Плейлист: Why Don’t We — You and Me at Christmas
Может быть, это накопившееся переутомление, но впервые за несколько недель мой сон похож на чёрное одеяло, тяжёлое и без сновидений. Утром в канун Рождества я просыпаюсь отдохнувшей и готовлю поздний завтрак с Элаем и Джун, прежде чем отправляюсь к родителям праздновать. Там смех, вкусная еда и музыка, счастливый хаос, который я люблю, но это также требует много времени в наушниках.
В ту ночь я тоже сплю без сновидений и просыпаюсь в прекрасном белом Рождестве.
Колонка поёт знаменитую песню Аpropos, с неба падает снег, а мы с родителями открываем подарки перед елкой. Когда начинается следующая песня, моё сердце сжимается.
Little Jack Frost, get lost, get lost.
Я очень стараюсь выбросить Джонатана из своих мыслей, потому что завтра я встречаюсь с Мистером Реддитом. Но после ещё одного долгого дня празднования, после того, как я той ночью заваливаюсь в постель, наслаждаясь уютом своей квартиры и обнимашками с Имбирным Пряником, мне уже не так везёт, как в последние две ночи.
На этот раз мои сны другие. Руки и тело, прижимающие меня к себе, любящие меня, наполняющие меня, уже нежнее, осторожнее, как будто это наш первый раз, и нам предстоит открыть для себя целый мир. Это не Джонатан… и всё же что-то глубоко в моём сознании говорит, что это он. Когда я выплываю на поверхность своих грёз, они превращаются в то, как мы с Джонатаном прощаемся у моей квартиры, сразу после большой распродажи. Джонатан смотрит на меня сверху вниз, в его взгляде есть что-то пылкое и горячее, когда он говорит мне то, что сказал той ночью:
«Лучше бы твоему Мистеру Реддиту дрожать от страха. Ему многое нужно доказать, прежде чем он станет достоин тебя».
«Мистер Реддит…» Это захватывает мой мозг, цепляет мои мысли и тянет меня всё ближе, ближе к поверхности бодрствования.
«Мистер Реддит…»
Я никогда не называла ему этого имени. Я сказала только самому Мистеру Реддиту.
Я барахтаюсь среди волн, где воспоминания и мечты разбиваются и накатывают, тянусь к нему, задыхающаяся и растерявшая слова.
«Не уходи! — хочу сказать я ему. — Не уходи, когда я только что нашла тебя!»
Я так боюсь, что он растворится в полуночной водной тьме, как это было, когда мы прощались. Но вместо этого Джонатан крепко сжимает меня и вытаскивает на поверхность, заключая в свои объятия, его рот завладевает моим, наполняя меня словами, воздухом и надеждой. «Это я, — шепчет он. — Это всегда был я».
Резко сев на постели, я задыхаюсь. Моё сердце бешено колотится.
Я не могу в это поверить. И всё же это единственное, во что я могу поверить.
Трудно поверить, что нечто столь маловероятное может быть правдой, но я знаю, что никогда не употребляла прозвище «Мистер Реддит» в присутствии Джонатана. Это должен быть он. Другого объяснения нет.
Пока я мечусь, прокручивая в голове наш разговор в ту ночь, когда мы закрывали «Книжный Магазинчик Бейли», вопросы, которые он задавал, его нерешительность и нежность, настороженность в выражении его лица, я становлюсь всё более и более уверенной. Это он. Джонатан — мой Мистер Реддит.
Лихорадочно натягивая леггинсы на флисовой подкладке, мои самые яркие носки с узором из карамельных тросточек, я запинаюсь и понимаю, что моего уродливого рождественского свитера нигде не видно.
Мне требуется несколько секунд, чтобы вспомнить, когда я видела его в последний раз, и тогда я соображаю — я оставила его в «Книжном Магазинчике Бейли». Мои сенсорные предпочтения меняются изо дня в день, поэтому я всегда беру с собой запасную одежду на случай, если то, что на мне надето, начнёт меня беспокоить. В тот последний рабочий день я принесла отвратительный свитер и ещё одну пару леггинсов на флисовой подкладке, похожих на те, что надеты на мне сейчас, а потом забыла принести их домой.
Я могла бы надеть что-нибудь другое. Но потом я вспоминаю ошеломительную улыбку Джонатана, его глубокий, раскатистый смех, когда я пообещала надеть уродливый рождественский свитер.
Моё сердце подпрыгивает, выписывая тулуп за тулупом, пока я натягиваю хлопковую футболку с длинными рукавами, которую надену под свитер, чищу зубы и привожу в порядок свои растрёпанные волосы, а затем выбегаю из дома. Тысячи вопросов роятся в моей голове. Как давно он знает? Когда он догадался об этом? И почему он мне ничего не сказал?
Я бегу, отчаянно нуждаясь в ответах и отчаянно желая увидеть его, поскальзываясь на снегу, проносясь мимо укутанных неспешных прохожих, и мои наушники погружают мир в благословенную тишину, пока снег целует мою кожу, как благословение и обещание.
Его голос эхом отдаётся в моей голове, его ответ, когда я сказала ему, что надеюсь, что в его онлайн-подруге есть всё, чего он хотел.
«Я уже знаю, что это так».
Моё сердце парит, у меня словно выросли крылья. Я пролетаю последний квартал, ведущий к «Книжному Магазинчику Бейли», затем вхожу в магазин. Внутри тихо, тишина пустоты, которую я люблю, усугубляется моими наушниками. Дневной свет проникает внутрь, освещение не включено. Запах книг и полироли для дерева щекочет мне нос.
Я быстро прохожу в подсобку и замечаю холщовую сумку, висящую на крючке для одежды. Я открываю её, вытаскиваю свой уродливый рождественский свитер, затем натягиваю его, что сбивает мои наушники и посылает поток звука в уши.
— Почему ты ей не сказал? — доносится голос миссис Бейли из бухгалтерии.
Я замираю. Моё дыхание звучит в тысячу раз громче, чем следовало бы.
— Вы знаете, почему, — мой желудок сжимается. Это Джонатан. — Она будет презирать меня за это.
Кровь шумит у меня в ушах. Я пытаюсь дышать, пытаюсь осмыслить то, что он говорит.
— Возможно, поначалу, — тихо говорит миссис Бейли. — Но как только она увидит, что это единственный способ спасти книжный магазин, она поймет.